Читать интересную книгу Под знаком полумесяца - Чингиз Абдуллаев

— Он не привлекает внимания, — заметила я, — кому интересен чудаковатый старик в беретке и старом плаще. На него уже никто не обращает внимания, даже служба безопасности в отеле. Все уже его знают в лицо. По утрам он гуляет по бульвару, по вечерам пьет кофе в здании «Парк Бульвара». Я думаю, что нашим противникам будет очень нелегко узнать, кто скрывается за образом этого милого и интеллигентного старика.

— Надеюсь, что ты права, — пробормотал Бехбудов, — но в любом случае будь осторожна. И учти, что с понедельника мы меняем нашу явку. Встречаться будем на другой квартире. Легенду тебе придумаем.

— Я могу узнать почему?

— Можешь. По средам полковник Кафаров принимал здесь Люду Борисенко, а по понедельникам — Шамиля Тушиева. Он получал от них нужную информацию.

Микаил Алиевич все время меня учил уделять внимание мелочам. Но я тогда не обратила внимания на эти слова подполковника Бехбудова. А зря. Если бы я была внимательнее, то обязательно сделала бы нужные выводы. Или хотя бы попыталась что-то понять. Но я просто разговаривала со своим начальником, позабыв, что обязана быть аналитиком и оперативником одновременно во все минуты своей жизни. И тем более разговаривая с Бехбудовым. Уже позже я вспомнила эти слова. По средам полковник принимал Люду. Но ведь он мне сам сказал, что она должна была приехать к нему в четверг. Значит, если он не соврал, то она была у полковника в день своего исчезновения. Но тогда почему Кафаров мне соврал? И я почувствовала, как тень сомнения появляется в моем сердце. Но изо всех сил начала отгонять от себя эти мысли.

Я попрощалась с Самиром и вышла из квартиры. Почувствовала, как устала. Эти тайные встречи отнимали у меня много сил. Поймав такси, я поехала домой и уже подъезжала к дому, когда позвонил мой мобильный телефон. Я достала аппарат.

— Я вас слушаю, — немного устало пробормотала я.

— Добрый вечер, уважаемая Кеклик-ханум. — Он даже обращался ко мне на восточный манер, — как у вас дела?

— Спасибо, хорошо, Яков Аронович. Что случилось?

— Нет, все в порядке. Но я подумал, что мне нужно вам позвонить. Вы не против, если мы немного прогуляемся сегодня перед сном?

Я поняла, что случилось нечто непредвиденное.

— Обязательно приеду, — пообещала я, посмотрев на часы.

Только этого нам не хватало для полного счастья! Через полчаса я была в номере Гольдфарба. Он улыбался своей привычной улыбкой, сказал, что поставил кипятить воду и хочет угостить меня бразильским кофе. Мы оба понимали, что говорить в номере не следует. В какой-то момент он потянул меня в коридор. И мы оба вышли из его номера.

— Спасибо, что так быстро приехали, — несколько церемонно произнес Гольдфарб.

— Спасибо вам, что вы вовремя позвонили. Скажите, что случилось?

— За мной следят, — пояснил Яков Аронович, — и, мне кажется, довольно плотно.

— Наши люди вас просто опекают, — возразила я, вспомнив, что по приказу Кафарова за прибывшим гостем и руководителем нашей группы следили оперативники МНБ. Каждые шесть часов менялась пара охранников. И так круглосуточно.

— Ваших орлов я вычислил довольно давно, — добродушно заметил Гольдфарб, — а это другие. Их задача не просто сделать мою жизнь сложной. Они, не скрываясь, демонстрируют свой интерес. А отсюда три неприятных вывода. Во-первых, меня раскрыли, что само по себе очень плохо. Во-вторых, они стараются сделать это достаточно демонстративно, что еще хуже. Их цель — не просто следить за мной или за моей деятельностью. На этом этапе их цель — выжить меня из города, вообще из вашей республики. Ну и третий неприятный вывод. Среди ваших людей может оказаться «крот». Перебежчик или предатель. Двойной агент. Называйте как хотите. Но он явно работает на другую сторону, так как о моем визите к вам должны были знать только несколько официальных лиц.

Я потрясенно молчала. Мы вернулись в его номер. Неужели он понял, что у нас начались проблемы? Или каким-то образом узнал об убийстве Тушиева и исчезновении Люды? Но это просто невозможно. Хотя когда имеешь дело с лучшим аналитиком МОССАДа, ничего невозможного просто нет. Я подошла к столу, взяла листок бумаги и быстро написала: «Может, вам сменить место? Отель?»

— Какой смысл? — громко спросил Яков Аронович и дописал: «Этим мы только подтвердим правильность их выбора».

Он поманил меня в ванную комнату, где включил воду и только затем очень тихо сказал:

— Ваши люди невольно меня выдали. Работали слишком топорно, все время боялись упустить меня из виду. И конечно, на них обратили внимание другие, которые теперь следят и за ними, и за нами. Думаю, что завтра или послезавтра наблюдение установят и за вами. Если уже не установили. Вы слишком часто со мной встречаетесь. Это неизбежно привлечет внимание и к вам.

— Что нам делать? Может, вам лучше уехать прямо завтра утром?

— И бросить нашу работу, — покачал головой Гольдфарб, — я полагаю, что сейчас знаю ваш «Кристалл-холл» даже лучше архитекторов и строителей, которые его проектировали и строили. Каждую секцию, каждый блок, каждый сегмент. И бросать все именно в тот момент, когда скоро начнется сам конкурс, было бы непростительной ошибкой.

— У вас есть конкретные предложения?

— Конечно. Сыграйте на опережение. Прямо завтра с утра постарайтесь взять хотя бы одного или двоих наших «наблюдателей». Они обычно работают по четыре человека. И при желании можно вычислить всех четверых, всю смену. И узнать, кто и зачем их прислал. Когда вы встречаетесь с Кафаровым?

— Не скоро. — Я не могла ему сказать, что только сегодня встречалась с Бехбудовым, а наш полковник уехал в командировку.

— Это плохо, — нахмурился Яков Аронович, — тогда постарайтесь максимально быстро найти кого-нибудь из его заместителей или ответственных лиц, способных принять решение. И уже завтра утром проведите операцию по нейтрализации моих «наблюдателей».

«Нужно будет позвонить Арифу, — решила я, — и попросить о срочной помощи. Пусть встретится со мной прямо сегодня и я расскажу ему о рекомендациях нашего гостя. Другого выхода сейчас нет».

— Я все сделаю, — заверила я Гольдфарба.

— Вы уверены, что за вашей группой не следят? — уточнил он, и я с трудом удержала спокойствие на своем лице. Я была уверена как раз в обратном, но как сказать об этом нашему гостю?

— Думаю, что не следят, — сказала я, отводя глаза. Наверное, он уже тогда все понял. Почувствовал мое состояние, уловил тембр моего голоса, заметил выражение глаз, дыхание, дернувшиеся конечности. Эти аналитики действительно умели «слышать» мысли. Но не таким образом, как мы думаем. Они никогда не были телепатами. Они просто тщательно фиксировали все отклонения от нормы, делали верные выводы из своих наблюдений и обрабатывали получаемую информацию в поисках единственно правильного вывода.

— В таком случае вам карты в руки, — весело предложил Яков Аронович, выходя из ванной комнаты.

Я вышла следом за ним. Он заказал ужин в номер, но я отказалась от еды, решив добраться домой. Заказала такси, уселась в машину, попросив отвести меня домой. По дороге достала мобильный и набрала номер Арифа. Услышала его голос.

— Это сорок четвертая аптека? — уточнила я.

Произнесенная цифра означала, что мы должны срочно увидеться. Обычно эту цифру называл сам Ариф, когда хотел со мной встретиться. И почти все время в последние дни натыкался на мои отказы. Я помнила о предостережениях Микаила Кафарова о том, как можно заставить меня или его сделать нечто противоправное, захватив одного из партнеров. Поэтому я все время ему отказывала во встречах. Даже сознавая, что не совсем права. Понимая, как некрасиво я веду себя по отношению к Арифу. Но лучше так, чем подставлять его под удар наших противников. И сегодня я впервые сама позвонила, попросив о встрече.

— Эта аптека находится у парка Низами, — сообщил мне Ариф, и я поняла, что наше свидание должно произойти именно там. На часах было около девяти, когда я поймала такси и поехала к парку, который находился в центре города рядом с музеем литературы. Не путайте музей с нашим институтом. Но в музее я тоже бывала достаточно часто, и мое появление не должно было вызвать подозрений. За исключением того важного момента, что в девять часов вечера музей был всегда закрыт. И я поехала на это свидание, которое по своим последствиям оказалось таким страшным и непредсказуемым.

Глава 17

Раньше эта небольшая улица носила имя Гуси Гаджиева. Сейчас стала называться проспектом Азербайджана. Это была по-своему очень известная улица города Баку. Она начиналась у крепостных стен Внутреннего города, или Ичери-шехера, где стоял памятник великому Низами и был музей литературы, и заканчивалась у здания Академического театра, где был памятник другому великому поэту, жившему пятьсот лет назад, — Мохаммеду Физули. На этой небольшой улице в конце пятидесятых построили целый комплекс пятиэтажных домов, среди которых были дома писателей и композиторов. В других домах жили профессора и академики, известные нефтяники и герои труда. На этой улице находилось здание Министерства внутренних дел и Центральный универмаг.