Читать интересную книгу Вальсирующие со смертью - Михаил Март

— Не вводи меня в краску. У меня без того щеки горят. Я никогда не слышала таких слов. Мой муж был слишком скуп на ласковые слова.

— Он тебя не любил?

— Любил, конечно, но принимал меня как данность. Есть и есть, так и должно быть. Зато у него хватало нежности к своим самолетам. Он говорил о них, как о любимых женщинах или о прекрасных любовницах, которых часто менял в поисках лучшей. Хвалил, ругал, придирался, возмущался, боготворил. А я что? Я всегда одна и та же. Мне нечем его удивить. Есть, и слава Богу.

— Примелькалась. Быт съедает остроту чувств. Если люди не находят в себе сил удивлять друг друга, все сводится к банальностям. Жизнь — океан. И если две песчинки нашли в нем друг друга, они должны научиться вместе жить и наслаждаться просторами и красотами.

Она смотрела на него с восхищением. «У этого человека какое-то невообразимое чутье. Он умеет из ничего лепить образы. Неужели такой мужчина не смог найти своего счастья? Странно».

Тост был сказан, шампанское выпито.

— Ты любишь танцевать? — спросил он.

— Мечтаю. Мне так хочется взяться за твои сильные плечи, почувствовать твои руки на талии и унестись в облака. Пусть даже черные и слезливые.

Он встал, подошел к комоду и, сдунув пыль с пластинки, поставил ее на проигрыватель. Комната залилась мягкой музыкой вальса.

В ту же секунду Максим сделал свой первый кадр. Он сидел под тем же окном и внимательно наблюдал за происходящим. Сегодня его задача усложнилась, и он немного нервничал. Кустарник, высаженный вокруг дома, позволял ему в нужный момент исчезать. Его в большей степени беспокоили редкие прохожие на улице, нежели беспечный майор в форме полковника. Тот так увлекся своей жертвой, что, кроме нее и чемоданчика на столике, ничего не видел.

Максим тем временем и сам оставался объектом пристального внимания, о чем он и не догадывался. Помимо случайных прохожих существовал еще один наблюдатель. Николай Григорьев облюбовал себе отличный ветвистый клен, что рос через дорогу от участка в узком пролеске. Сидя на высоком суку, он наблюдал за общей картиной через мощный полевой бинокль. Бывший муж исчезнувшей Леночки впервые попал на галерку театра трагедий и не мог предусмотреть хода событий, заранее не зная пьесы. Правда, никто из участников не мог предвидеть импровизаций по ходу действия, а они не исключаются, когда речь идет не о театральной сцене, а об арене жизни.

Вальс кончился. Ирина плыла по волнам блаженства, Семен так и не смог ничего сделать. Эта женщина гипнотизировала его. Она излучала то самое тепло, которого ему так не хватало. Только сейчас ему показалось, будто его жена, молодая красавица, не что иное, как изящная статуэтка изо льда. Вся ее страсть сводилась к примитивному удовлетворению плоти и нежным, пустым, ничего не значащим словам. Возможно ли такое? Нет. Просто он не сумел ее откупорить, как эту женщину. Женщина, которая для него ничего не значила, дарила ему теплоты во сто крат больше, чем та, которую он боготворил.

Они сели за стол, пили шампанское и говорили о какой-то ерунде. Она думала о нем, а он о своем. Если бы не этот проклятый чемоданчик из вишневой кожи, все могло бы получиться по-другому. «Как это глупо», — подумал он, но сделать ничего не мог.

Она вновь захотела танцевать. Семен с неохотой встал и поставил ту же пластинку.

Ирина обняла его за плечи.

— Может наступить момент, когда захочется сказать: «Я тебя люблю!» — прошептала она ему на ухо.

В эту секунду его взгляд напоролся на портфель с деньгами.

— Прости меня, милая!

Он дернул за кольцо, и безжалостное жало вонзилось под левое ребро хрупкого создания. Она успела сделать один круг, и руки ее соскользнули с его плеч, оголяя золотые погоны.

Максим сделал четыре кадра подряд, но шум мотора заставил его скрыться за кустами.

Возле калитки остановился милицейский мотоцикл с коляской. За рулем сидел пожилой майор, а сзади старший лейтенант, похожий на борца. Они слезли с мотоцикла, подошли к калитке и толкнули ее. Та скрипнула и открылась. Оба вошли на территорию и прямиком направились к дому.

Добрушин едва успел заметить, как на участке появились люди. Он бросился назад, подхватил труп женщины с ковра и, влетев с ним в кухню, бросил безвольное тело на пол. Кровь на рукаве заставила его вспомнить о мундире, и он сорвал с себя китель, швырнув его рядом с трупом.

Выскочив в гостиную, он услышал стук в дверь. Но тут снова все пошло кувырком. Оставшись в майке, он оголил руку, к которой был притянут ремнями кинжал. Дверь дома он не запирал и даже не подумал об этом. Им ничего не стоит повернуть ручку и войти. «Где же пиджак? Где, черт побери!»

Пиджак валялся на втором этаже в спальне, где он переодевался, прежде чем спуститься в новом одеянии к своей очередной жертве.

— Сейчас иду! — крикнул Семен и бросился наверх.

Пулей взлетев по лестнице, он плечом толкнул дверь, ввалился в комнату и, натягивая по пути пиджак, ринулся вниз. Рукав цеплялся за ножны и ремни и в конце концов, порвав подкладку, сел на место.

Тяжело дыша, он подошел к двери и открыл ее. Милицейская форма его не пугала. Его пугал собственный вид и взмокшее лицо.

— Кажется, мы не вовремя? — спросил пожилой майор, пристально разглядывая незнакомца.

— Угадали. Я тут акробатикой занимаюсь.

— Можно войти?

— А почему нет?

Офицеры вошли в, дом. Осмотревшись по сторонам, они остановились возле стола.

— Садитесь, господа. В ногах правды нет. Угощайтесь шампанским.

Майор с подозрительностью осмотрел бокалы.

— Я участковый Сенчин Иван Иванович. Хотел бы взглянуть на ваши документы.

Добрушин полез в карман и едва не зацепил кольцо. Шило пронзило бы его собственную грудь, но судьба относилась к своему любимчику бережно, и ему удалось достать удостоверение без урона собственному здоровью.

Принимая документ в руки, майор продолжал:

— И документы вашей спутницы. — Он кивнул на второй бокал.

— Имейте совесть, участковый. Мало того, что вы поломали весь кайф даме, сняв с нее мужика в самый ответственный момент, так вам теперь ее бумажки потребовались и размер лифчика? Я же сказал вам: «Мы занимаемся акробатикой. В постели, разумеется».

Майор глянул на удостоверение.

— Следователь из Москвы?

— А вы у вашего напарника спросите. Стоит, зенками хлопает. С твоей памятью, лейтенант, в органах служить противопоказано.

— Точно! Извини, майор, сразу не признал. — Лейтенант выдохнул воздух, будто три минуты просидел под водой.

— Зато я помню. Зовут тебя Федор, фамилия Ледогоров. Ну а если вы, Иван Иваныч, с удостоверением ознакомились, то Федя вам скажет мой домашний адрес. Он меня как-то до дома ночью довозил.

Участковый выглядел немного растерянным.

— Точно, дядя Вань. Это тот самый майор, который двух быков из банды, Дупеля на платформе повязал. Крутой мужик. Вас, майор, до сих пор у нас помнят.

— Ты уж реши, лейтенант, как тебе меня называть, то ли на «ты» то ли на «вы». Мне до лампочки. А вообще-то, на работе меня Семеном Семеновичем привыкли называть. Но все это ерунда. Как я понял, дело у вас есть. Давайте решать, чтобы никто друг друга не задерживал понапрасну.

Участковый вернул удостоверение владельцу.

— Паспортный режим проверяем. Как вы на этой даче оказались?

— Очень просто. Снял на лето для дочери. Сейчас они с женой на море махнули, ну а я позволил себе немного расслабиться. Чего тут странного? Работа тяжелая, сами знаете.

Лейтенант поторопился с объяснениями.

— Да нет, Семен Семенович, труп тут в лесу нашли. Путаное дело. Приходится ухо востро держать.

Добрушин не успел вникнуть в суть, как старик задал следующий вопрос:

— У кого дачу снимаете?

— Не знаю. Через агентство. Пришел, заплатал, получил ключи. Агент меня отвез на место, показал дом. Мне понравилось.

И опять встрял лейтенант.

— Невысокого росточка паренек, коренастый. Такой рыжеватый, неприметный, да? С сотовым телефоном у пояса. На «копейке» катается?

— Приехали сюда мы на моей машине. А телефон у него был. А остальное ты сам определил: неприметный.

— Это он вам дрова привозил? — спросил участковый.

— Понятия не имею. Я здесь редко бываю. Не мне, хозяевам, очевидно. Я дрова из сарая беру, их там хватает.

Последнюю фразу он сказал напрасно. Лишняя, но сорвалась с языка не случайно. Добрушин только сейчас заметил, что дверь на кухню осталась открытой и из-за нее торчал рукав кителя.

— Дача принадлежит Ирине Викторовне Шаховой, — басил участковый, — вдове полковника милиции. В последний раз я ее видел больше года назад. А потом здесь появлялись разные люди. Моя вина, запустил участок. Уж больно округ мне большой отвели. Людей не хватает, А здесь местечко тихое. Но, как видно, в тихом омуте черти водятся.

— Я вам помогу, Иван Иваныч, — с готовностью откликнулся Добрушин. — В понедельник свяжусь с вдовой и все выясню, а потом позвоню вам.