в конский хвост, усталое лицо матери с маленькими детьми. Это тут же подтвердилось, когда из-за ее спины высунулись три мелкие любопытные мордахи.
— Слушаю? — спросила она, оглядывая гостя с головы до ног. — Сразу предупреждаю: коммивояжерам не беспокоить.
— Я ничего не продаю, — сказал Декер, протягивая ей удостоверение сотрудника ФБР.
Посмотрев на него, она отступила на шаг.
— Вы из ФБР? — усмехнулась она. — Я думала, они в костюмах.
— Некоторые да, просто я не из их числа. Как-то не очень влезаю.
Смерив его пристальным взглядом, она кивнула.
— Это я вижу. Чем могу?
— Вы давно здесь проживаете?
— Два года. А что такое?
— Лет двенадцать-тринадцать назад здесь жила семья Хокин. — Он сверху вниз посмотрел на примолкших детишек. — Мы можем переговорить наедине?
Женщина обернулась на своих детей — двух мальчиков-близнецов и девочку, — все в возрасте от трех до пяти лет.
— Боюсь, уединенного места у меня для вас нет, — улыбнулась она смущенно. — Вы, наверное, зайдите. — Она отступила внутрь; вместе с ней попятились и ребятишки, пугливо глядя на вошедшего великана. — Так, — сказала она им с напускной строгостью. — Печенюшки на кухне. Всем по одной! Приду — проверю.
Троица бесшумно удалилась. К ним примкнул взлохмаченный терьер, метнувшийся из-за мебели, где, видимо, прятался.
— Сторож что надо, только мышей боится, — улыбнулась ему вслед женщина. — Так что там, насчет той семьи?
— Я, пожалуй, сразу к делу: сомневаюсь, что ваша гвардия отлучилась надолго. Здесь в главной спальне есть встроенный шкаф, а за ним в стене небольшая ниша. В свое время, много лет назад, там нашли пистолет, который использовался в серьезном преступлении. Мне хотелось взглянуть на то место.
У женщины вытянулось лицо:
— Бог ты мой. Никто об этом словом не обмолвился, когда мы покупали этот дом. Уж риелтор, наверное, должен был нам что-то подобное сказать. И когда все это случилось?
— Примерно тринадцать лет назад. Но непосредственно само преступление совершалось не здесь.
— И того человека все еще не нашли?
— Нашли и посадили. Потом он вышел. А несколько дней назад его кто-то убил.
— О боже, — застыла она лицом, поднеся руку ко рту. — Но если он был осужден за преступление, связанное с пистолетом, то зачем вам видеть то место, где он был найден?
— Потому что я не уверен, что тот человек действительно совершал то преступление.
На ее лице отразилось понимание.
— Это как бы одно из нераскрытых преступлений? Мне нравятся такие реалити-шоу. Правда, сейчас не до сидений перед теликом.
— Да, именно так. Нераскрытое дело. — Декер заслышал сбивчивую детскую поступь. — Кажется, кавалерия возвращается. Так вы могли бы показать?
— Конечно, идемте.
Хозяйка провела его в спальню.
— Вы уж простите за беспорядок. Мне тут присесть некогда с этими короедами.
— Кто б сомневался.
Где-то в глубине дома что-то упало, вслед за чем послышался лай и истошный плач.
— Ну вот! — вскинулась женщина, явно нервничая.
— Вы идите, взгляните. Я тут быстро.
— Ага, спасибо. — Она выскочила из комнаты, на ходу крича: — Это что там такое?
Декер отодвинул в сторону висящую одежду и посветил фонариком на заднюю стенку шкафа. Затем посмотрел налево, где находилась та самая панель, о которой шла речь. Он постучал по ней кулаком. Звук был гулкий. То же самое при постукивании по двум другим стенкам. Это был просто гипсокартон на штифтах.
Он был восстановлен и закрашен, и смотреть, в сущности, было не на что. Вспомнилось, как он был тут в первый раз. Тогда панель была снята — вырезана, а затем вставлена обратно на место. Не совсем гладко, со швами; это и было одной из причин, почему тайник так легко обнаружили.
Декер вспомнил, что позади выреза между штифтами было открытое пространство. Там и был найден «кольт» в коробке. При этом ни на одном из предметов отпечатков обнаружено не было.
Декер опустил взгляд на пол. Дно шкафа было застелено ковролином — тем самым, что и во времена Хокинсов. Декер опустился на колени и стукнул по нему фонариком.
«Что ты делаешь, дурила? Неужели после стольких лет ты думал, что найдешь под этим гребаным ковром дымящийся пистоль?»
Он выпрямился и наконец признался себе, что хватается за воздух. Не было у него в этом деле ни малейшей зацепки. Ни с убийствами, совершенными бог весть когда, ни с недавней гибелью Мерила Хокинса.
Он встал и направился из спальни.
Где и напоролся на стенку из полицейских, за которыми стоял ухмыляющийся Блэйк Нэтти.
Глава 24
Это была та самая камера, куда Декер под видом адвоката проник на встречу с заключенным, признавшимся в убийстве его семьи.
Неизвестно, был ли этот выбор клетки преднамеренным, хотя едва ли это просто совпадение. Кто-то определенно пытался что-то этим сказать.
Поджидавшая его в старом доме Хокинсов полиция была первым знаком.
То, что ему зачитали правило Миранды[17] о вмешательстве в полицейское расследование, было знаком вторым, и более потаенным. Впрочем, Декеру терпения было не занимать. Припав спиной к шлакоблочной стене, он стал ждать. Его местонахождение было им известно. В какой-то момент они должны были к нему прийти, так как он сам прийти к ним не мог.
Где-то через час за стальной решеткой появилась фигура неожиданная и удивительная.
К ее чести, Салли Бриммер явно не радовалась, видя его в такой обстановке.
Он поглядел на нее снизу вверх.
— Мисс Бриммер? Как складывается денек, неплохо?
— Всяко лучше, чем у вас.
— Не стану спорить.
Она подошла к решетке ближе и заговорила тихим, настойчивым голосом:
— Зачем было давить? Ты же знал, что Блэйк тебя ненавидит.
— Мне все равно, ненавидит он меня или нет. У меня есть работа, я ее делаю и буду делать.
— Но ты больше не служишь в полиции. Это не твоя проблема.
— Проблема как раз моя, если я помог упрятать невиновного человека в тюрьму.
— Ты действительно веришь, что он невиновен?
— Скажем так: у меня теперь гораздо больше сомнений в его виновности, чем тогда.
— Хорошо, но разве это имеет значение? Этот человек мертв.
— Для меня это важно. Важно ради его памяти. У него есть дочь, которая считает, что ее отец убийца четверых невинных людей.
Щеки Бриммер зарделись.
— Я в самом деле ненавидела тебя за то, что ты меня тогда так подставил, — с жаром выдохнула она.
— Я взял на себя всю ответственность. И очень не хотел, чтобы ты пострадала из-за моей уловки.
— Я в курсе, что тот человек содействовал в убийстве твоей семьи. Я… я даже удивилась, что