После похищения было время, когда я серьезно сомневалась в своем здравомыслии, но прошло уже слишком много времени. Я преодолела так много, и не хочу вернуться обратно в мир сомнений и страха. Но это именно то, что преступник заставляет меня делать – сомневаться в себе. Пока я не уверена, что субъект планирует делать со мной, Куинн должен оставаться в неведении. Иначе он может исключить меня из расследования. И если сейчас игра субъекта вертится вокруг меня, это его только разозлит. Значит, я буду играть в его игру. Я должна понять правила этой игры. Тогда я пойму, кто он.
- Возможно, будут существенные отличия от первого портрета, - говорю я, перебирая в голове все новые детали.
Куинн склонил голову.
– Я думаю, мы имеем дело не с обычным подражателем, все гораздо глубже. Он не просто подражает Батори, не просто восхищается ею… он считает, что между ними существует особая связь. Романтические отношения. – на лице Куинна явно отражается замешательство, и я вижу, что теряю его, он уже далеко.
– Эротомания, – я явно говорю лишнее.
Он качает головой.
– Серьезно? Ты действительно думаешь об этом? Ты думаешь, что мы имеем дело с сумасшедшим психом, который верит, что у него отношения с женщиной умершей более четырехсот лет назад?
Да, эти слова, произнесенные вслух, звучат еще более бредово, чем в моей голове. Но это все, что у меня есть, и я вынуждена работать с этим. Я должна оставлять все свои домыслы при себе и не показывать, что это как–то связано со мной.
Я киваю головой.
– Вообще, все это не очень романтично. Похоже, он думает, что является одним из сообщников Батори, и что все его действия своего рода дань ей. В конечном счете, он поверил, что у графини есть истинная привязанность к нему. Не важно, считает он ее мертвой или живой. В своем заблуждении, он мог поверить в одну из вампирских легенд. Он может думать, что она вернется из мертвых…, - я проигнорировала скорчившего гримасу Куинна. - Смотри, его поступки не так важны, как очевидный факт того, что он стремится произвести на кого-то впечатление. Возможно, он верит, что графиня посылает ему секретные сообщения о том, как лучше воплотить ее волю.
- Иисусе, – говорит Куинн.
Нажав на кнопку брелока от машины и разблокировав автомобиль, он открывает дверь и кладет на пол свой аккуратно сложенный пластиковый комбинезон.
- Мы можем просто пойти и поесть? – спрашивает он, опираясь рукой на капот машины, развернувшись ко мне. – Я не смогу справиться с этим на пустой желудок.
Я думаю, он просто не хочет слушать мои дальнейшие рассуждения о профиле субъекта. По крайней мере, Куинн готов слушать меня и воспринимать мою информацию, даже такие невероятные идеи. Исполнитель может очень пострадать от всего этого эротоманского бреда, он пытается не только подражать покойной графине, но и произвести впечатление. У меня сейчас слишком много фактов, и мне нужно упорядочить их все, прежде чем сделать конкретные выводы. Для того, чтобы разобраться во всем, мне определенно нужно спокойное место.
Куинн слишком хорошо меня читает. Я потрясена. И признаю это. Ведь это я анализирую убийц... это моя работа. И этот субъект определенно смог влезть мне в голову. Когда я берусь за ручку двери автомобиля, то слышу, как меня кто-то окликает. Я оборачиваюсь и вижу Эйвери, которая знаками призывает нас вернуться. Мы встречаемся в отдалении от толпы.
- Что у тебя? – спрашивает Куинн.
- Черт, я тоже рада тебя видеть, Куинн, – отвечает она.
Несмотря на мое внутреннее беспокойство, я улыбаюсь. Надеясь на что-то конкретное, на улики, которые помогут нам продвинуться в раскрытии этого преступления. Я чувствую себя пешкой на шахматной доске. Я хочу сделать следующий ход.
Она смотрит на меня.
– Я получила информацию о веревке, - говорит она, и я затаила дыхание.
- Прежде всего, она полностью сделана из джутового волокна. Во-вторых, это ручная работа. И самое главное – третье. Место, где она сделана, – она делает паузу для создания драматического эффекта, – Вена.
Мое дыхание становится прерывистым.
Куинн смотрит на нас, уперев руки в бока.
– Я что-то упускаю?
Да, Куинн. В этом деле ты упускаешь все. Но еще рано давать тебе подсказки. Я сосредотачиваюсь на том, что могу раскрыть.
Переложив мятый костюм под мышку, я лезу в сумку. Вытаскивая свой планшет, я выбираю последнюю электронную книгу на моей электронной полке, и вручаю девайс ему.
- Нужный абзац уже подчеркнут, – говорю я ему. Он читает вслух. – Она пытала их, связав их руки венским шнуром.
Голова Эйвери откидывается назад, ее шок очевиден.
– Тогда у Вас уже есть подозреваемый.
Возвращая мне планшет, Куинн усмехается.
– Да есть… Если брать в расчет четырехсотлетнюю мертвую графиню.
Эйвери переводит на меня вопросительный взгляд, но потом взмахивает рукой.
- Я знаю это не моя область. Ловить преступников – это ваша прерогатива, ребята.
Она передает папку в руки Куинна, обращаясь ко мне:
– Я надеюсь, ты не возражаешь, но я взяла на себя смелость провести собственное расследование. Мне просто было любопытно, зачем кому-то заказывать конкретную веревку, да еще в такой далекой стране как Вена. Это кажется не слишком практичным.
Куинн открывает папку и пробегает глазами по документу, лежащему внутри.
- Где ты это нашла? – говорит он.
В ответ Эйвери радостно улыбается.
- В Интернете. Простой поиск, это одна из первых ссылок. Довольно странно, тебе не кажется? Я не уверена, имеет ли это какое-то отношение к вашему делу, но решила, что это достойно упоминания.
От любопытства я подвигаюсь ближе к Куинну и заглядываю на страницу.
- Венский фестиваль веревок, – говорю я, взглянув ей в лицо.
- Это ежегодный фестиваль бондажа и фетишей, связанных с веревками. Я проверила, это довольно популярное событие. Для веревочных энтузиастов среди нас.
Я слышу ее голос все приглушеннее, мои мысли затягивают меня, цепочка начинает выстраиваться, связывая все аспекты вместе. Бондаж. Веревка. Подвес. Образ жертвы, подвешенной под потолком в доме, сливается с воспоминанием о прошлой ночи. Я слышу голос Куинна, но не могу различить его слова.
- Шибари, – говорит Эйвери, вырывая меня из моих размышлений. Вдруг моя грудь сжимается, словно в клещах, передо мной мелькают картинки, которые мозг складывает в единый паззл. - Это очень привлекательно, именно поэтому поклонники жесткого бондажа участвуют в мероприятии. Оказывается, существует целая субкультура внутри этого мира бондажа.
Она пожимает плечами.
– В любом случае, я подумала, что это может быть интересно. А может это и не связано с нашим делом вообще.