— Тогда ты будешь выполнять все его указания, — строго ворчу я, целуя ее в мягкие губы.
— Знаю-знаю – не маленькая, - супится Клем.
Я ухмыляюсь и качаю головой — она такая забавная.
— Мне надо пойти и поговорить с твоими родителями, — произношу чуть позже, когда мы лежим на ее кровати — Клем под одеялом, а я поверх покрывала. — Они ожидают этого.
— Что ты скажешь им? — Клем поднимает голову с моей груди, с беспокойством хмурясь.
— Правду. Что мои чувства к тебе серьезны, и я не стану делать ничего, что может ранить тебя, — мой голос садится. — Я хочу заботиться о тебе. Хочу, чтобы ты была рядом. Всегда.
Говорю это и прислушиваюсь к внутреннему голосу. Наверное, мои сомнения окончательно исчезли в тот момент, когда я подхватил падавшую Клем на руки. Страх за нее разрушил всю неуверенность из-за нашего будущего. У нас все получится, пока мы хотим этого. Все возможно, пока мы оба живы.
Лишь смерть не оставляет шанса. Жизнь же дает их сполна. Я мог в этом убедиться.
— Ты… ты сейчас правду говоришь? — ее голос начинает дрожать, а на глаза наворачиваются слезы.
Вместо ответа я притягиваю ее к себе и, крепко обнимая, целую в висок. Так бы и держал ее вечность. Упустить Клем будет самой огромной ошибкой в жизни.
Клем еще очень слаба, и поэтому скоро ее начинает клонить в сон. Я держу ее в своих руках до тех пор, пока до меня не доносится ее тихое, размеренное дыхание. Тогда я поднимаюсь и, ступая бесшумно, выхожу из комнаты.
Мэри и Льюиса застаю на кухне, где они о чем-то негромко переговариваются. При моем появлении оба замолкают, в ожидании глядя на меня.
Они в курсе, что между нами что-то происходит, но не знают подробностей.
— Льюис, Мэри, — я прочищаю горло, обращаясь к ним, — мне надо с вами поговорить.
Глава тринадцатая
У меня есть сюрприз для Клем, поэтому, когда через несколько дней доктор Флин позволяет ей встать с кровати, я забираю ее из дома, сохраняя полную таинственность.
— Почему ты не говоришь, куда мы едем?
Надув губы, она обижено смотрит на меня со своего сиденья. И так всю дорогу: она спрашивает, я ничего не отвечаю, а она делает вид, что обиделась.
— Потому что это сюрприз. Никто не раскрывает его раньше времени, иначе эффект будет испорчен.
— Ну и ладно. Как скажешь. Не очень-то и хотелось.
Она показывает мне язык, и я смеюсь. С удовлетворением замечаю, что цвет лица у нее стал лучше, и она вновь бодрая, заводная Клем, какой я увидел ее почти четыре недели назад.
— Но если ты играешь нечестно, то и я буду.
Внезапно на ее губах вспыхивает лукавая улыбка, и, становясь коленями на сиденье, она тянется ко мне, обвивает мою шею руками и прикасается губами к моему уху.
— Я так соскучилась по тебе, Люк, — игриво шепчет она, обдувая мою кожу горячим дыханием. — По твоим прикосновениям и поцелуям.
Ее близость и страстный шепот делают свое дело — мое тело отзывается практически мгновенно. Сильней стискиваю руль, но начавшуюся реакцию сложно прервать.
— Клем, — предупреждающе отзываюсь я, когда ее губы обхватывают мою мочку уха и мягко сосут. — Это не просто нечестная игра, а игра на грани риска.
Она утыкается носом мне в шею и приглушенно смеется.
— Ты пилот, Люк. Немного странно слышать от тебя такое, — дразнит она.
— Нет, когда рядом ты, — возражаю я.
— Жить полной жизнью, помнишь? — она легонько прикусывает мою челюсть, кладет ладонь на мое бедро и ведет вверх.
Черт! Я проигрываю и прекращаю сопротивление. Съезжаю на обочину проселочной дороги и, заглушив двигатель, пересаживаю Клем к себе на колени.
Зной августовского дня заполняет машину сквозь открытые окна. Я берусь за свободную майку Клем и стягиваю ее. Длинные светлые волосы разметались в беспорядке, голубые глаза блестят от желания, а приоткрытые губы побуждают тут же, ни о чем не думая, поцеловать ее.
Она такая соблазнительная и сексуальная в своей чистоте и невинности, и я окончательно, бесповоротно и навсегда потерял голову из-за нее.
— Но я тебе все равно ничего не скажу, — хрипло предупреждаю я, прежде чем позволяю контролю полностью отступить.
***
— Это то, что я думаю? — Клем выходит из машины, с изумлением оглядываясь вокруг.
— Да.
Я скрещиваю руки на груди и облокачиваюсь о джип, с довольной улыбкой наблюдая за ней. Клем открывает рот, но ничего не произносит, с блеском в глазах качая головой.
Впервые Клем Стивенс нечего сказать. Значит, я угадал с выбором сюрприза.
Мы на небольшом частном аэродроме в тридцати милях от Диллана. Выбор у хозяина не велик: одномоторная «Цессна 210» и «Пайпер PA-28-161». Но для того, что я задумал, сгодится.
— Люк, это потрясающе! — визжит от радости Клем, бросаясь мне на шею. — Я так хотела этого, правда!
— Это хорошо, потому что хозяин несколько раз переспросил меня, имею ли я лицензию пилота, — посмеиваясь, сознаюсь я.
— Он сомневался в тебе?
Она изображает ужас и негодование.
— Видимо, да. Так что давай покажем ему, что он ошибался.
Я беру Клем за руку и веду к небольшому одноэтажному офису, выкрашенному белой краской. Хозяин аэродрома, Мик, полноватый лысеющий мужчина в районе пятидесяти, встречает нас, с пристальным вниманием осматривая меня. Только как следует изучив мою лицензию, заметно расслабляется. После я заполняю форму, оплачиваю аренду, и мы, вслед за Миком, направляемся в ангар.
Он проводит короткий инструктаж, после чего оставляет нас.
Я помогаю Клем подняться на борт, после чего занимаю место первого пилота.
— Ты должен знать кое-что, — она в смущении смотрит на меня, пока я закрепляю ее ремнями. Приподнимаю брови, показывая, что внимательно слушаю. — Я никогда прежде не летала.
— Что? — в недоумении распахиваю глаза. — Как это?
Она разводит руками.
— Все наши семейные путешествия проходили в автомобиле, к тому же, мы редко уезжаем дальше пяти штатов. Так что да, это еще один первый раз.
Она немного краснеет, покусывая нижнюю губу. Это отвлекает меня, поэтому я отворачиваюсь и прочищаю горло.
— Тогда я буду особенно аккуратным и деликатным.
Клем в возмущении приоткрывает рот, уловив двойной смысл моих слов. Я смеюсь, и тогда она несильно бьет меня в плечо.
Проверяю приборы, вывожу режим двигателей на взлётный, и при достижении скорости, мы отрывается от земли.
— Полетели, — подмигивая Клем, оповещаю я.
Солнце клонится к закату, постепенно опускаясь к горизонту. Небо украшено всеми оттенками золотого и розового, когда мы с Клем поднимаемся на высоту шестисот пятидесяти футов над землей.