В трубке долго гудели сигналы. Наконец развязный голос спросил:
— Ну, чего надо?
— Пришлите мне поезд немедленно, — сказал Драмокл.
— А еще чего? И не мечтай, приятель. Половина составов у нас в ремонте, а другая половина на линиях, куда более важных, чем твоя. Там, откуда ты звонишь, ни черта нету, кроме косматых спален.
— Я король Драмокл, — грозным голосом сказал Драмокл.
— Да ну? Щас, сверим твой голос с записью… Да, действительно. Слушайте, сир, я извиняюсь за свой тон, а только вы не представляете, как заколебали меня ваши придворные! Трезвонят, понимаете, день-деньской и требуют, чтобы поезда сворачивали туда, куда им угодно. А в особенности сейчас, из-за праздников…
— Ладно, все ясно, — сказал Драмокл. — Когда ты сможешь прислать мне поезд?
— Через семь минут, сир. Я заверну «Пантеон-экспресс» прямо перед станцией Капультепек.
— Приличная кофеварка в этом экспрессе есть?
— Минуточку, щас гляну… Нет, сир, в «Пантеоне» только растворимый кофе и слабенький голландский. Дайте мне двадцать минут, и я пришлю вам поезд с новейшим оборудованием для завтрака…
— Пришли который поскорее, — сказал Драмокл — Я позавтракаю позже.
Прошло пятнадцать минут. Поезд так и не появился. Драмокл снова снял телефонную трубку, но услышал лишь бесконечные щелчки. Потом записанный на пленку голос заявил, что все линии заняты и ему следует звонить через дворцового оператора. Тщетно Драмокл орал, что он король и что все прочие разговоры должны быть прерваны сию же секунду. Никто его не слышал.
Он пошел обратно в спальню за сигаретами, но заблудился: все покои здесь были волосатые, и король не смог отыскать комнату, где провел ночь. Ни один телефон не работал. И даже на сигнал пожарной тревоги никто не отозвался.
Разгневанный, Драмокл зашагал вперед по коридору. Прошел целый час, пока он пешком добрался до одного из населенных районов Ультрагнолла. Каким ветром его занесло в те забытые Богом спальни прошлой ночью? Он смутно помнил давешнюю вечеринку — немножко выпивки, немножко наркоты, много смеха, а потом забвение. Король побрел дальше, но, услышав позади шум мотора, остановился.
Вдали замигали крохотные желтые огоньки. Они приблизились, и оказалось, что это коридорная машина — одноколесное транспортное средство, используемое аристократией для спешных передвижений по дворцу.
Машина аккуратненько притормозила возле короля. Круглая крыша откинулась, и жизнерадостный кудрявый мальчик лет двенадцати, высунув голову, спросил:
— Это вы, отец?
— Конечно, я, — сказал Драмокл. — Тебя как звать-то?
— Самизат, отец, — ответил мальчик. — А мою маму зовут Андреа — вы развелись с ней два года назад.
— Андреа? Такая маленькая, темноволосая, с писклявым голосом?
— Точно. Мы живем в районе Святого Михаила. Мама часто звонит вам по телефону и рассказывает свои сны.
— Вещие, как она утверждает. — Драмокл уселся в машину рядом с Самизатом. — Отвези-ка меня в дворцовый центр.
Самизат рванул машину с места с такой скоростью, что воск, которым был натерт в коридоре пол, расплавился и задымил.
Вскоре коридор вывел их на широкий балкон с балюстрадой. Самизат резко свернул, промчался вниз по длинным лестничным пролетам и немного сбросил скорость, лишь когда подъехал к просторному помещению под куполом, где раскинулась площадь св. Леопольда. Это была большая базарная площадь, усеянная полосатыми тентами, под которыми сидели люди и нелюди и торговали всякой всячиной. Гейзельянцы, жители северных окраин Глорма, предлагали покупателям глянцевитые бельмоягоды в плетеных корзинках. Гроты — остатки древней расы, населявшей Глорм до прибытия людей, — покачивали головами над чашками с наркотической кашей. Брунгеры из Диспазии и флатландцы из Арнапеста, в красочных национальных костюмах из блестящей кожи и тафты, продавали резные уличные тросточки и свои знаменитые миниатюрные персики. А высоко над толпой реяли огромные золотисто-голубые транспаранты, возвещавшие о тридцатой годовщине Pax Glormicae[1].
Драмокл заметил кофейню и велел сыну высадить его. Заглотнув двойной «каппуччино», король расписался в получении кофе и поехал на коридорном такси в дворцовый центр.
Пухлое усатое лицо гофмейстера королевского двора Рудольфа, поджидавшего Драмокла на ступеньках внутренней лестницы, подергивалось от нетерпения.
— Сир! — сказал гофмейстер. — Вы опоздали на аудиенцию!
— Поскольку я король, — заявил Драмокл, — я никуда не могу опоздать, ибо, когда бы я ни появился, я всегда появляюсь вовремя.
— Не путайте меня своей казуистикой, — сказал Рудольф. — Вы сами назначили время аудиенции и велели мне выбранить вас, если опоздаете.
— Считай, что ты меня выбранил. Насколько я помню, сегодня вечером официальное открытие празднования Pax Glormicae?
— Точно так, сир. Все приготовления уже окончены. Адальберт, король Аардварка, прилетел вчера вечером. Мы разместили его в небольшом особняке на рю Монжуа. Руфус, правитель Друта, прибыл со свитой, и его поселили в Тронтийском замке. Снинт, король Лекка, остановился в отеле «Розовый сад» на Храмовой авеню. Ваш брат Джон, граф Карминосольский, только что прибыл в космопорт. Лишь Хальдемар, король Ванира, не соизволил объявиться даже по радио или видео.
— Чего и следовало ожидать. Я встречусь с королями позже. В почте было что-нибудь интересненькое?
— Обычная дребедень.
Рудольф отдал Драмоклу пачку писем, и тот сунул ее в карман джинсов.
— Потом разберусь. А сейчас давай начнем аудиенцию. И постарайся на сей раз не затягивать ее, Рудольф.
— Воля ваша, сир, но до получения специальных указаний я буду придерживаться протокола, установленного вашим достопочтенным батюшкой Отто Странным.
Драмокл пожал плечами. Правила, законы и указы Отто большей частью были весьма разумны, и Драмоклу никогда не приходило в голову их менять. Сопровождаемый Рудольфом, король проследовал в зал для приемов.
Глава 2
Аудиенция протекала скучно, как всегда, и в основном сводилась к определению меры наказания разным графьям и баронам, попавшим в монаршую немилость из-за того, что они обманывали крестьян, или налоговые машины, или кого-нибудь еще. Делать Драмоклу было абсолютно нечего, поскольку гофмейстер уже вынес решения в соответствии с предписаниями Отто Странного. Рудольф бубнил приговор за приговором, а Драмокл сидел на высоком троне и жалел себя.
Несмотря на свой титул абсолютного монарха Глормийского и верховного правителя Местных планет, Драмокл осознавал, что, всю жизнь попросту плывет по течению, машинально реагируя на незначительные события, происходившие на Глорме в этот беспрецедентно долгий мирный период. Одуревший от скуки, несчастный король ерзал на троне, прикуривая одну сигарету от другой, и думал про себя, что быть великим монархом — не такое уж великое удовольствие. И тут к трону вдруг приблизилась какая-то старушка, и с этой минуты жизнь короля совершенно переменилась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});