Читать интересную книгу Ты (СИ) - Грейс Соренс

— Господи, как она? — я шокирована оттого, сколько всего произошло за этот месяц.

— Привыкает к креслу и сиделки… — вздохнул Майк, — Она очень сильная, Арон в неё, он обязательно выкарабкается… — после он замолкает, мне так хочется его обнять, что я не сдерживаю порыв, двигаюсь ближе и крепко обнимаю за талию, он не откланяется, а наоборот, принимает меня. Так мы сидим какое-то время, просто обнявшись, молчим, и этот миг такой обыкновенный и простой, словно всё-таки должно быть, и без наших объятий ничего хорошего не произойдёт.

— Прости меня! — звучит над моей головой, от неожиданности задерживаю дыхание, — Я виноват перед тобой, очень, очень. Не должен был так поступать, всё должно было быть по-другому…

— Майк перестань себя винить! — зато, время пока я находилась компании с собой, я чётко поняла, что поступок Майка был спасательным кругом для меня. Сама бы не решилась признаться Сэм и продолжала лгать, Майк мне помог, вернул мне способность ходить с поднятой головой, без оглядки назад. Я вновь обнулилась, хотя вокруг меня и оказались руины, я ему благодарна.

Глава 22

Майк.

Я зол! Мне так трудно о чём-то думать, я просто схожу с ума. Мой идеальный мир, с картинкой дружной и любящей семьи рухнул вмиг, и теперь я как дикий зверь, мечусь, пытаясь найти справедливость.

Это решение возникло спонтанно и необдуманно. Мне было семнадцать лет, и я слишком зол был на мать, на женщин, на Оскара Гастингса, да и на весь мир. После того как этот ублюдок нагло сидел за столом моего отца, как похабно кидал взгляды на неё, тем сильнее во мне укреплялось желание воткнуть в него столовый нож. Но я не смог, я сбежал, но в моей голове возник план мести, который я вынашивал несколько дней. И именно тогда я ни о ком не думал, как только о себе.

Распечатанные фото я быстро убрал в белый конверт, который предусмотрительно подписал красным маркёром. Почему-то именно так, не знаю, возможно, пересмотрел фильмов, в которых герои так делали, но это мне показалось довольно остроумным.

" Регине Гастинг, лично в руки"

Мне не было жаль эту женщину, которая по факту ничего плохого мне не сделала, она лишь стала такой же жертвой, как и все, но тогда, когда я хладнокровно относил конверт к дому соседей, ни на секунду не задумался, возможно, делаю что-то ни так. Позвонив в звонок, я хотел побыстрее убраться, чтобы быть незамеченным, но в последний момент замешкался, и дверной замок щёлкнул. На пороге стояла младшая Гастингс, в руке она держала огромную булку, смачно политую шоколадом. Ей на вид десять лет, худая, перемазанная девчонка, от которой воротит, наверняка потому, что она ЕГО дочь. Но она была очень милой, черноволосой, со смуглой кожей и вздёрнутым носиком. Типичная дикарка, которую поместили в социум, но не объяснили, как в нём обитать.

— Привет! — звонко произносит она и улыбается во весь рост, я же пытаюсь не пялиться на неё, чтобы прямо здесь, посередь идеально ровного зелёного газона не начать душить её. — Ты что-то хотел?

— Это… Я хотел узнать… — начинаю откровенно нервничать, так как мне не особо хотелось попадаться на глаза этой семейки, но так как уже был обнаружен этой пронырливой девчонкой, решаю выкручиваться до конца. — Кассеты есть? — она сначала молча смотрит на меня, после тыльной стороной руки вытирает рот, размазывая по щекам шоколад.

— Кассеты? Какие? — она крутить головой по сторонам, словно эти чёртовы выдуманные кассеты должны появиться из ниоткуда.

— Неважно! — мне нужно убираться отсюда, практически скрываюсь за густо насаженными деревьями, как слышу голос миссис Гастингс. Он у неё мягкий и притягательный, акцент выдаёт, что она родом ни отсюда, но он её совсем не портит, а наоборот, придаёт изюминку.

— Нила, детка, с кем ты разговариваешь? — девчонка что- то бормочет, я не могу расслышать, после вижу, как старшая Гастингс видит перед ногами мой конверт, озирается по сторонам, но всё же поднимает. Дальше я удираю через забор, и только очутившись в собственной комнате, могу спокойно дышать. Механизм запущено, и теперь посмотрим, как этот ублюдок будет выкручиваться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Домой возвращаюсь в приподнятом настроение, страх улетучился, как и сомнения тоже, я правильно сделал, его нужно было проучить, и мою мать тоже.

Прошла неделя, и могу сказать одно, что эта неделя была самой волнительной, и я ждал, когда же Регина Гастинг ворвётся в наш дом, и с диким воплем нападёт на мать. Но этого не произошло не через неделю, не через две, но я продолжал ждать, прислушиваясь к каждому шороху. Однажды, сидя у себя в комнате, услышал крик за окном, моё сердце начало биться быстрее, наконец-то я дождался! Но когда я выглянул за белоснежную занавеску, то увидел, что на соседской лужайке, растянувшись на траве, смеются сёстры Гастингс и их мать. Две черноволосые девчонки облепили женщину, а та по очереди щекотала их, отчего они визжали. Мой взгляд задержался на младшей, от неё больше всего исходило какой-то свободы и счастья. Она то и дело обнимала мать и целовала, и честно признаться, я стал завидовать. Так как в нашей семье не приняты такие отношения. Безусловно, нас с братом любят, и мы важны родителям, но никогда не было такой нежности, когда можно, вот так просто прийти к матери, обнять её. Она наверняка бы начала говорить о том, что мы можем испортить причёску, что сейчас не время, да и вообще к чему эти нежности. А мне хотелось всего того, что происходила на лужайке, когда любящие люди вот так просто могли резвиться, не скрывая чувств.

— Майк можно тебя? — мама зашла незаметно в комнату, от неожиданности я резко отпрянул от ока, испуганно уставившись на неё. Ни то, чтобы я боялся её, нет, просто не хотел, чтобы она видела, как я наблюдаю за ними. Но она настолько проницательная женщина, что медленно прошлась по комнате, аккуратно отодвинула ладонью занавески и уставилась именно туда, куда несколько секунд назад был прикован мой взгляд. Я про себя выругался и плюхнулся на диван, раз уж меня поймали с поличным, нужно хотя бы лицо держать. И вообще, мне не должно быть стыдно, ведь не я трахался с мужем той женщины, которая за окном проводить весело время с дочерями. — Эта та девочка, с которой дружит Арон? — мама не выдаёт никаких эмоций, она буднично задаёт этот вопрос, хотя в воздухе такая напряжённость, что можно повеситься. Я молча кивая, прекрасно понимаю, что этот вопрос не требует ответа, она сама прекрасно знает, с кем гуляет Арон. Итак всегда, от её взора ничего не укротиться, она в курсе всего.

— Та, что старше, не помню, как её… — я решаю ей подыграть, чуть наклоняю голову и криво улыбаюсь, — Но ты наверняка всё и так сама знаешь…

— Правильно Майк, я всё знаю об Ароне и о тебе! — мама смотрит на меня с каким-то немым вопросам, словно она ожидает от меня чего-то, это напрягает, поэтому я чуть двигаюсь вглубь дивана, выпрямляю спину, тишина и молчаливая мама начинают откровенно бесить.

— Ты что-то хочешь спросить? — пробую быть спокойным, но с каждой секундой понимаю, что попался в ловушку этой женщине. Она вновь поворачивает голову в окно, и смотрит. —Задавай свои вопросы и оставь меня в покое, я занят!

— Знаешь, Майк, когда ты родился, и мне тебя принесли, я посмотрела на тебя и подумала, что ты станешь моим мальчиком! — мама всё так же смотрит в окно, — Ты так смотрел на меня своими глазками, так преданно, так никто не смотрел. Да, Арон любит меня, но всегда был отстранён от меня, он и к отцу не так близок, вообще он одиночка, а вот ты постоянно был моим мальчиком, что же случилось, почему так всё переменилось? — после этих слов она поворачивается и в упор на меня смотрит, я не знаю, что ответить. Хотя нет, я знаю, но не знаю, как начать открыть перед ней свой секрет, точнее, её секрет, случайным свидетелем которого стал. За это время я долго думал, почему? думал, когда сбежал из дома, когда спланировал свою месть, и когда ждал, чтобы бомба взорвалась, которую я запустил. А думал о том, почему так произошло, что матери не хватало в нашей семье и зачем она впустила всю грязь, которую мне приходится разгребать. И сейчас она мило спрашивает, что уже такого случилось, что я перестал ей доверять.