— И теперь нас вызывают на беседу к психологу! — продолжал кричать муж. — Как будто наш сын псих, поняла? Фантазии, говорят, у него странные! Если ребенок выдумывает себе несуществующего друга, то это говорит о его нестабильной психике! И о том, дорогая моя, что дома у него не все благополучно!
На мой взгляд, если у кого в данный момент и была «нестабильная психика», так это у мужа, но спорить с ним сейчас было бесполезно. Пусть уж выскажется до конца.
— И если ты думаешь, что я туда пойду, то очень ошибаешься! — рубанул рукой по воздуху муж. — Я и так уже по твоей милости опозорился сегодня дальше некуда! Теперь все в школе будут считать, что у нас ненормальный ребенок!
Когда он, наконец, утихомирился, я рассказала ему, что сегодня Илюша и Петя были в гостях у Елены Николаевны и Петя соседке очень понравился.
— Может, спросим у Илюши, в чем дело? — предложила я. — А если хочешь, можешь зайти к Елене Николаевне — спросить про Петю у нее.
Идти куда бы то ни было муж отказался, но Илюшу позвал.
Сын испуганно таращил глаза на папу, не понимая, чем же он так разозлил его. К тому же из своей комнаты он, конечно же, слышал все его выкрики и, наверное, подумал, что мы поругались.
Муж строго посмотрел на него и спросил:
— Илья, отвечай, этот самый Петя учится в твоем классе? — и добавил: — И не смей мне врать!
Сын судорожно втянул в себя воздух и отрицательно замотал головой.
— Ты что, язык проглотил? — рявкнул на него муж. — Отвечай, когда тебя спрашивают!
Илюша посмотрел на него удивленно и заплакал.
Я решила вмешаться:
— Илюша, сынок, расскажи нам, пожалуйста, где ты познакомился с Петей?
— На… на улице, — произнес Илюша еле слышно. — Я домой шел, и он домой шел. Я сказал: мальчик, давай дружить? А он сказал: давай.
— А где Петя учится? — спросила я снова.
— В гимназии, — сказал сын.
— Иди спать! — сказал муж, давая понять, что разговор закончен.
Когда мы остались вдвоем, муж сказал:
— Вот видишь, что значит — во всем разобраться! — и сказал это таким тоном, будто именно он все и выяснил. — И ни к какому психологу ты не пойдешь и Илью не поведешь — еще чего! Если этим педагогам мерещится черт-те что, пусть сами к нему и ходят!
Потом он ушел смотреть телевизор, а я стала мыть посуду. На столе так и остались лежать Илюшины карандаши и раскрашенный листок. Я взяла его в руки и рассмотрела повнимательнее. Сынуля нарисовал двух человечков, которые стояли на ярко-зеленой траве под голубым небом, держась за руки. Тот, что слева, был похож на Илюшу — у него были такие же светлые волосы и ярко-голубые глаза. И одет он был очень похоже — в черный школьный костюм с галстучком. А темноволосый мальчик справа — это, должно быть, Петя?
На нем была какая-то серая куртка, подпоясанная ремнем, и серые же брюки. А на голове — то ли бейсболка, то ли еще какая-то шапка. А, может, это волосы такие? Да уж, не выйдет из моего сына художника, это точно…
На следующий день моя начальница похвасталась, какой подарок купила любимой племяннице. Когда она вытащила коробку с карандашами, я, честно говоря, удивилась. Кого в наше время этим удивишь?
Видимо, недоумение мое так ясно читалось на лице, что начальница усмехнулась и спросила:
— А ты знаешь, сколько они стоят? Племяшка у меня их три месяца выпрашивала…
— Ну и сколько? — я рассматривала красный металлический цилиндр с 24 карандашами и прикидывала, какую цену назвать, чтобы не обидеть начальницу.
— Ну, не меньше трехсот, наверное… — сказала я, прибавив для верности сотню.
— Триста? — засмеялась начальница. — А почти семьсот не хочешь? Сначала ими рисуешь, а потом проводишь по листу смоченной в воде кисточкой, и получается акварельный рисунок, представляешь?
Да уж… Карандашики оказались недешевыми, что и говорить!
Я залезла в Интернет посмотреть, что же это за карандаши такие, «Фабер-Кастелл»? Как-то до сих пор я на эту марку внимания не обращала, покупая Илюше карандашики рублей за пятьдесят. А то и меньше.
Карандаши оказались роскошными и выпускались уже лет двести. И тут мне на глаза попалась фотография с карандашами, показавшимися очень знакомыми. Где-то я их видела, но где? Но, прочитав подпись под фотографией, я поняла, что ошиблась. И таких карандашей видеть точно не могла — их выпускали сто лет назад, до того, как к названию компании «Фабер» прибавили слово «Кастелл».
Тут меня вызвал директор, и все мысли о карандашах вылетели из головы.
Вечером, забирая от Елены Николаевны Илюшу, я поинтересовалась — был ли сегодня у нее Петя?
— Нет, — покачала головой старушка, — хоть я его и приглашала. Постеснялся, наверное, очень уж вежливый мальчик! Ну, надеюсь, еще забежит как-нибудь, вместе с Илюшенькой… Мне, знаете ли, с ними веселее — а то все одна и одна!
— А у Пети в классе учат закон божий, — начал рассказывать сын за ужином, — а у нас — нет!
— Ну и замечательно! — ответил муж. — Пусть Петя в своей гимназии все это учит, а ты лучше математику и русский язык учи, а уж без религии как-нибудь в первом классе обойдешься!
Перед сном я зашла в комнату к сыну — он спал, как всегда, в обнимку с плюшевым медведем и был похож на ангелочка. Перед сном он опять рисовал, и карандаши были раскиданы по полу вперемешку с рисунками. Я стала наводить порядок и собирать вещи, и вдруг так и застыла с карандашом в руке: даже в неярком свете ночника мне были видны выбитые на гладкой грани новенького карандаша слова «Johann Faber» и два перекрещенных молоточка. Точно так, как на карандашах столетней давности, с той фотографии в Интернете…
Утром в понедельник, собирая сына в школу, я спросила:
— А где живет Петя? Давай позовем его в гости!
— А я не знаю, — сказал Илюша, — он мне не сказал.
— Ну, так спроси у него! — сказала я. — Вот сегодня увидишься и спроси. А заодно и в гости позови — пускай приходит к нам в субботу.
Я проводила сына, потом мужа, но сама на работу решила не ходить. Позвонила и сказала, что очень плохо себя чувствую. А сама задолго до окончания уроков пошла к гаражам. Это было единственное место, где можно было спрятаться и увидеть, как Илюша идет из школы к дому. Если он встречает Петю где-то здесь, то я его увижу.
Время тянулось ужасно долго, но вот в сторону школы потянулись мамы и бабушки, а чуть позднее на дороге оказалась стайка малышей с рюкзаками за плечами. Кто-то шел в одиночку, но большинство шагали вместе с родителями. А вот и Илюша. Он шел, сосредоточенно глядя под ноги и размахивая мешком со сменной обувью.
Около одного из гаражей он остановился и стал оглядываться по сторонам. Я замерла, боясь пошевелиться, хотя, конечно, при всем желании Илюша не мог меня увидеть. Сын потоптался на месте около минуты. И тут вдруг из-за прохода между гаражами вынырнул маленький черноволосый мальчик с кожаным ранцем за плечами, в сером, подпоясанном ремнем мундирчике и брюках. А в руке он держал фуражку с блестящим черным козырьком.
Они о чем-то пошептались с Илюшей пару минут, после чего гимназист юркнул обратно в проход, помахав на прощание товарищу рукой.
Илюша проводил его взглядом и не спеша пошел дальше по дорожке к дому.
Я сходила в магазин за продуктами и вскоре вернулась домой. Елена Николаевна удивилась моему раннему приходу, но я заверила ее, что все в порядке, и забрала Илюшу домой.
— Ну что, встретил своего друга? — спросила я как можно безразличнее.
— Встретил, — сказал Илюша. — Но только у него не было времени поиграть со мной. У его мамы сегодня день ангела, и ему надо было торопиться.
Именины? Ну, конечно! Сегодня же 30 сентября — Вера, Надежда, Любовь…
— А когда у тебя будет день ангела? — спросил Илюша.
— Еще не скоро, зимой! — сказала я.
— А у меня?
— А у тебя — летом.
— А почему мы никогда не празднуем дни наших ангелов?
— Ну, так уж получилось, — ответила я, — но мы исправимся, сынок. Обязательно!
Для полноты картины мне не хватало последнего штриха. Я ввела в Яндексе строчку из смешного стишка, который учил Петя.
Нелепый стишок про бедного беса действительно существовал. И выглядел он следующим образом:
БЪлый, блЪдный, бЪдный бЪсъУбЪжалъ голодный въ лЪсъ.ЛЪшимъ по лЪсу онъ бЪгалъ,РЪдькой съ хрЪномъ пообЪдалъИ за горькш тотъ обЪдъДалъ обЪтъ наделать бЪдъ.ВЪдай, братъ, что клЪть и клетка,Решето, рЪшетка, сЪтка,ВЪжа и железо съ ять, —Такъ и надобно писать.Наши вЪки и рЪсницыЗащищаютъ глазъ зеницы,ВЪки жмуритъ цЪлый вЪкъНочью каждый человЪкъ…ВЪтеръ вЪтки поломалъ,НЪмецъ вЪники связалъ,СвЪсилъ вЪрно при промЪнЪ,За двЪ гривны продалъ въ ВЪнЪ.ДнЪпръ и ДнЪстръ, какъ всЪмъ известно,ДвЪ рЪки въ сосЪдствЪ тЪсномъ,ДЪлитъ области ихъ Бугъ,РЪжетъ съ севера на югъ.Кто тамъ гневно свирЪпЪетъ?Крепко сетовать такъ смЪетъ?Надо мирно споръ решитьИ другъ друга убедить…Птичьи гнезда грЪхъ зорить,ГрЪхъ напрасно хлЪбъ сорить,Надъ калькой грЪхъ смеяться,Надъ увЪчнымъ издаваться…
Да уж, без этого стишка Пете и вовсе было не запомнить, какие слова писать через «ять»…