Читать интересную книгу Дело о длинноногих блондинках - Эрл Гарднер

- Возражение принимается, - подтвердил судья Даккер.

- Входило ли в ваши обязанности оформление счетов? - зашел с другого края Мейсон.

- Да, сэр.

- Вы обычно печатали на машинке чеки на оплату этих счетов и мистер Гарвин их подписывал?

- Да, сэр.

- Правда ли, что, будучи секретарем мистера Гарвина, вы отпечатали и передали на подпись боссу чеки на сумму в несколько тысяч долларов для оплаты счетов кампании "Акме", расположенной по адресу: Четэм-стрит, 1397, которой в действительности не существует и которой не направлялись никакие заказы.

- Минуточку! Минуточку! - закричал Гамильтон Бюргер. - Ваша честь, подобные вопросы выходят за рамки слушаемого дела. Перекрестный допрос является некорректным. Я возражаю на тех же основаниях.

Судья Даккер задумчиво погладил подбородок.

- По-моему, возражение обвинения верно, и суд попросил бы защиту увязывать свои вопросы с существом дела.

- Другой мой вопрос, - продолжал Мейсон, - касается следующего: не находилось ли лицо, присылавшее эти счета, в сговоре со свидетелем и как результат этого не настроено ли оно враждебно к мистеру Гарвину из-за страха быть разоблаченной?

Судья Даккер нахмурился и проговорил:

- Я разрешаю ответить на данный вопрос, хотя он носит технический характер и может иметь только весьма отдаленное отношение к делу, но вместе с тем достаточно взглянуть на свидетеля, чтобы понять, что в ее поведении есть что-то такое...

- Ваша честь, - вскричала Ева Эллиот со слезами на глазах, - клянусь, я не брала ни цента из этих денег. Мистер Кассельман обещал мне, что...

- Договаривайте, - строго сказал судья Даккер.

- Я не думаю, что она должна давать показания, - возразил Гамильтон Бюргер. - Это свидетельство притянуто за уши с целью дискредитировать свидетеля, в показаниях которого не приходится сомневаться.

- Я не усматриваю тут никакой дискредитации, - сердито заметил судья Даккер. - Ведь защита не приобщает эти показания к делу. Я прошу свидетеля взять себя в руки и успокоиться. Итак, вы упомянули имя Кассельмана, мисс Эллиот.

Ева Эллиот, плача, ответила:

- Он обещал устроить меня на эстраду в своем новом мотеле. Он... он лгал... он постоянно меня обманывал... он обещал...

Внезапно дверь в зал заседаний открылась, и Мэри Барлоу, на последних днях беременности, медленно двинулась по проходу, держа в руке бумажный пакет.

Судья Даккер изумленно уставился на нее. Присяжные последовали его примеру, а потом в ее сторону повернули головы все сидящие в зале.

Мэри подошла к барьеру красного дерева, за которым сидел Перри Мейсон, и протянула ему пакет. Мейсон взял его и повернулся к следователю. Медленно и эффектно он вскрыл пакет и достал оттуда окровавленные полотенца.

- Ева, - чеканя слова, произнес адвокат, - после того, как вы застрелили Джорджа Кассельмана, вы обтерли кровь полотенцами, положили их в сумку и затем спрятали в кабинете мистера Гарвина. После этого "револьвер из сейфа", с помощью которого вы совершили убийство, сунули в кобуру, а "револьвер из кобуры" спрятали в сейфе, когда мистер Гарвин принимал душ, ведь все было так?

Ева Эллиот вскочила на ноги, затем опустилась на стул и, всхлипывая, проговорила:

- Я защищалась... Я защищалась... После того как я все узнала... я... я....

- Не верьте! Не верьте! - закричал Гамильтон Бюргер. - Это похоже на хорошо отрепетированный спектакль... Это сделано для того, чтобы запутать присяжных....

Мейсон, усмехнувшись, повернулся к окружному прокурору и произнес:

- Я кончил, мистер Бюргер. Вы можете закрыть свое дело, если, конечно, у вас хватит смелости. Защита не имеет никаких других доказательств.

- У вас больше нет вопросов к свидетелю? - спросил судья Даккер.

- Нет, ваша честь, - ответил Мейсон. Гамильтон Бюргер какое-то время сидел совершенно подавленный, потом сказал:

- Прошу суд объявить перерыв на тридцать минут. Может быть, обвинению удастся...

- У вас есть вопросы к свидетелю? - перебил его судья Даккер.

- Нет, ваша честь.

Судья Даккер искоса взглянул на Мейсона:

- Защита не возражает против тридцатиминутного перерыва, о котором просит прокурор?

- Защита возражает. Защита не собирается предоставлять дальнейшие доказательства невиновности ответчицы и хочет передать дело в руки присяжных еще сегодня днем.

- Очень хорошо, - решил судья. - Продолжайте свое дело, мистер обвинитель.

- У меня все.

- Защите больше нечего добавить, - сказал Мейсон.

Судья Даккер долго и внимательно смотрел на Еву Эллиот, потом спросил:

- Может быть, это и является нарушением правил делопроизводства, суд не удовлетворен таким решением рассматриваемого вопроса. Мисс Эллиот, вы убили Джорджа Кассельмана?

- Я застрелила его, - тихо ответила она. - В тот день я взяла револьвер из сейфа мистера Гарвина... просто хотела попугать его. Но он набросился на меня... стал душить... чуть не сломал мне шею... в глазах потемнело... я услышала какой-то грохот... потом все прошло.

- Каким же револьвером вы хотели его припугнуть?

- Тем, который лежал в сейфе.

- И что вы с ним сделали?

- Я положила его в кобуру мистера Гарвина, когда он принимал душ, а другой револьвер, который лежал в кобуре, положила в сейф.

Судья Даккер насупил брови, помолчал и наконец произнес:

- Суд объявляет часовой перерыв. Ввиду того что данный свидетель представлен обвинением, обвинение несет за него ответственность, и слушание стороны обвинения прекращается.

- Ваша честь, - обиженно заявил Гамильтон Бюргер, - обвинение не хочет связывать себя показаниями этого свидетеля до тех пор, пока не выяснит побудительные мотивы свидетеля и не прольет свет на это театральное представление с окровавленными полотенцами.

- Суд не интересуют личные чувства обвинения. Суд заинтересован только в соблюдении законности и справедливости. Суд объявляет перерыв на один час. По истечении этого срока суд позволит себе рекомендовать присяжным вынести оправдательный приговор.

Глава 21

Перри Мейсон, Пол Дрейк, Делла Стрит, Гомер Гарвин и Стефани Фолкнер собрались в библиотеке адвоката за столом, на котором стояли бутылка виски, сифон с содовой, большая чашка с кубиками льда и несколько рюмок.

Мейсон сказал Стефани Фолкнер:

- Вам следовало с самого начала мне все рассказать.

- Я никому не могла рассказать об этом, мистер Мейсон. Я видела, как Гомер отъехал от дома Кассельмана. Меня он не видел. Когда вечером он передал мне револьвер, я заметила, что в нем не хватает одного патрона, и мне показалось, что я знаю, что произошло. После того как вы сделали так, что младший отдал мне свой револьвер, я решила, что поступлю очень ловко, если подменю револьвер, чтобы полиция нашла орудие убийства на том месте, куда младший положил свое оружие. Как только за вами закрылась дверь, я схватила "револьвер младшего" и побежала на стройку рядом с нашим домом. Там я бросила револьвер в еще не застывший раствор цемента и вернулась домой.

- Я не знал, - произнес Гомер Гарвин, - что вы меня видели у дома Кассельмана, Стефани. Я отправился к нему, чтобы выяснить наши с ним отношения, но он заявил, что через десять минут у него важное свидание, и просто выпроводил меня. Вероятно, в это время у него была Ева Эллиот. Я сказал, что вернусь в одиннадцать часов и потребую объяснений.

- Скорее всего, - сказал Мейсон, - Ева Эллиот и звонила Кассельману, когда я был у него. Она сказала, что едет к нему. Вот почему он так взволнованно реагировал и попросил ее подождать несколько минут. Из этого следует, что она звонила из близлежащего автомата. Я вышел через парадную дверь и стал наблюдать за входом, но не заметил, чтобы кто-то вошел в дом. Следовательно, тот, кого он ждал, вошел через черный ход.

- Ну вот, теперь все ясно, - заметил Гарвин. - Она поднялась по служебной лестнице. Когда-то Кассельман уговорил ее оплатить подложные счета, пообещав высокооплачиваемую работу в новом мотеле, а также устроить на телевидение. Ради того, чтобы попасть на сцену, она была готова пойти на все. И это вовсе не отсутствие опыта в работе, а намеренное перекачивание денег в карман Кассельмана. Но потом тем не менее она узнала, что он ее надувает.

- Когда я подъехала к дому Кассельмана, - вступила в беседу Стефани, мне открыла какая-то женщина. Я поднялась наверх и позвонила. Никто не отвечал. Тогда я взялась за ручку двери. Она оказалась незапертой. Я толкнула дверь и вошла. Джордж Кассельман лежал на полу. Я совершенно растерялась и не знала, что делать. И вдруг заметила, что стою в луже крови, и мне стало страшно. Я побежала в ванную и попробовала стереть кровь с туфли. Потом вернулась к Кассельману, чтобы посмотреть, может быть, он еще дышит. Я опустилась на колени, и мои ладони тоже оказались в крови. Я очень долго мыла руки, потом бросилась вниз по служебной лестнице. Я была уверена, что Гомер убил его, и никому ничего не стала говорить. Это было выше моих сил.