до него и размахнуться крикетом.
Среагировал он вовремя: повернулся в мою сторону и загородился ружьем, так что удар моего топора пришелся в его цевье, от которого брызнули в разные стороны щепки. Пока я заносил руку для нового удара, стрелок толкнул меня прикладом в грудь, отчего я едва не потерял равновесие и не рухнул в грязь.
На ногах я удержался, но от сильной боли перехватило дыхание, а перед глазами поплыли радужные круги. Кровавая пелена, отступившая было, теперь вернулась. Не дожидаясь, пока противник выстрелит в меня в упор, я поднырнул под ствол его ружья и хотел всадить топор ему в бедро, но мощный удар прикладом в руку заставил меня выронить оружие.
Совершенно обезумевший от ярости, я прыгнул на врага и вцепился ему в горло голыми руками. Оба мы упали в дорожную грязь, покатившись по ней, отчаянно вырывая друг у друга аркебузу. Бой все еще кипел вокруг: лязгала сталь, мычали испуганные быки, отчаянно вопили раненые. В очередной раз перекатившись на спину, я почувствовал локтем что-то твердое: это моя рука оказалась прямо на выпавшем из нее крикете. Раздумывать было некогда: сжимая левой рукой вражескую аркебузу, я потянулся право за своим оружием. Разъяренный противник не заметил этого: казалось, его сейчас не интересовало ничто в мире, кроме того, что моя хватка на цевье его ружья ослабла.
Почувствовав слабину, он рванул ружье изо всех сил, победоносно зарычал, вырвав его из моей руки, и тут же получил в висок удар лезвием крикета, свалившись на земли и уставившись в небо бессмысленным взглядом.
Весь с головы до ног в грязи и крови, я уперся руками в землю и с трудом приподнялся. Бой подошел к концу: на окрасившейся темно-красным дороге лежало не меньше двух десятков тел, валялось в беспорядке оружие. Разбойники были убиты все, но из караванщиков выжило меньше половины людей.
Кроме меня и Бажана на ногах могли стоять только трое погонщиков, один мечник, да еще Винс, вылезжий из-за телеги только под конец боя. Еще двое бажановых людей, тяжело раненные, истекали кровью на грязной обочине.
Я закрыл глаза. Кровавая пелена постепенно рассеивалась, освобождая сознание для мыслей. Переполненный адреналином, я не сразу осознал одну вещь. Я только что убил троих разбойников, но ни разу не увидел перед глазами сообщения о полученном опыте.
***
Убитых похоронили при дороге. Нуту и другим погибшим людям Бажана вырыли неглубокие могилы, а разбойников просто побросали в общую яму. На это ушел весь день, на исходе которого все были подавленными и уставшими, еще сильнее, чем сразу после битвы.
Здесь же у дороги едва не оставили и Джипа — один из разбойников в самом начале драки зачем-то рубанул его саблей, и ни в чем не повинное животное чуть не истекло кровью. Однако бажанов коновал, к счастью, выживший в сражении, сделал ему какую-то примочку и заверил меня, что скотинка будет жить, если не изнурять ее работой. Я решил, что тюки мы с Винсом до Кернадала будем тащить на себе.
Меня мутило при одной мысли о случившемся. Вспоминая, как мой топор крушил человеческие кости, я кривил лицо и зажмуривал глаза, а желудок сжимался, подступая к самому горлу. Заметивший мое состояние Бажан угостил меня яблочным вином и не возражал, когда я опорожнил целую бутылку.
— Благодарю вас, ваше инородие, — проворил он, когда ночью мы сидели у костра возле свежей могилы Нуту. — Пропали бы мы без вас, что и говорить. Как теперь в Кирхайм идти — не знаю.
— Так ведь недалеко уже, кажется? — спросил я, думая о своем.
— Да недели две еще, — ответил Бажан. — Правда, скоро уже обжитые места пойдут, деревни. Там не так страшно. Ты это… можно мне, старику, на ты-то?
— Конечно, — кивнул я.
— На вот, возьми что-нибудь. Тебе тоже причитается — военная добыча, как-никак.
С этими словами он протянул мне запачканный кровью холщовый мешок, в котором обнаружилась горсть золотых перстней с массивными, явно не очень дорогими камнями, три браслета и две цепочки.
— Бери что хочешь, — пояснил он. — Мои ребята с этих монахов чертовых насобирали, чтоб им в бездне вечно тонуть.
Я стал рассматривать собранные в мешок трофеи. Многие были окровавлены, а к одному из перстней пристал кусок кожи — смахивало на то, что кто-то из людей Бажана отрубил его вместе с пальцем. Меня едва не вырвало при мысли об этом, и я уже хотел сказать, что ничего себе не возьму, как вдруг взор упал на один из браслетов. Был он точь-в-точь, как мой, с таким же синим камнем и резиновым ремешком. Совпадением это быть не могло — в этом мире не знали резины.
— Послушайте, а не было ли среди этих разбойников кого-то с меткой, как у меня? — спросил я, показывая Бажану браслет.
— Нет, никого не было, я бы заметил, — ответил он. — А эта вещица лежала в кармане у того, одноглазого. Я его, грешный человек, самолично обыскивал.
— Тогда я возьму это, если можно, — ответил я. Эти люди разбойничали неподалеку от Кернадала — значит, возможно, что браслет сняли с кого-то из тамошних жителей. Вероятно, стоило отнести ее туда.
Я вгляделся в глубину синего кристалла. У Олега кристалл был желтым, и он говорил, что синие встречаются достаточно редко — бог весть, почему. Может, просто потому, что синих стекляшек на складе у Грановского было меньше, а может быть, есть какие-то другие причины.
— Кто же ты, парень? — спросил я, глядя на играющие на поверхности кристалла огненные блики. — И как тебя так угораздило?
Глава 13
Дорога на Кернадал, на которую мы свернули на следующий день, оказалась прямой и совершенно безлюдной, даже по сравнению с Чернолесским трактом. Уже через пару часов пути, по бокам от нее стали попадаться знакомые деревья с черными листьями: несмотря на позднюю осень, они все еще не облетели.
Вскоре исчезли птицы. В лесу стояла тишина — нехорошая, мертвая, давящая. Кажется, в свой первый визит в Чернолесье я был слишком удивлен и напуган, чтобы это осознать, а теперь она навалилась на меня и душила, словно огромный паук-людоед.
В одном месте мы проехали через заброшенную деревню. Половина изб в ней выгорела, остальные стояли подгнившие и наполовину ушедшие в землю, бессмысленно глядя по сторонам слепыми дырами окон. Запах пепла сливался здесь с запахом тлена и плесени. Ни в один из домов я даже не решился зайти: напротив, подстегнул заупрямившегося, было, Джипа,