Было уже довольно позднее утро, но солнце, прячась за низкими облаками, и не собиралось одарить теплом эту промозглую слякоть. Всадник ехал, опустив голову и глубоко задумавшись. Управление конем, казалось, вовсе не входило в его обязанности, но умное животное, похоже, само прекрасно знало и дорогу, и конечный пункт назначения. Вот только ни конь, ни всадник, видимо, не ожидали, что на этой дороге встретятся препятствия посерьезнее грязи, дождя, тяжелых дум.
А между тем дорога, вильнув осклизлой колеёй, нырнула в промозглый, покореженный лесок, состоящий в основном из поломанных елок и берез, вытоптанной травы и содранного с камней мха. Вместо обычного зеленого лесного покрывала землю устилали полусгнившие тряпки и кости, головешки старых костров и человеческие экскременты. И именно в этом лесочке, в своей, так сказать, естественной обстановке, нашего всадника подстерегала засада.
Конь не прошел между деревьев и нескольких метров, как из-за ободранного ельника вывалилось полтора десятка вооруженных мужиков. С гиканьем, улюлюканьем и свистом они быстро окружили всадника, направив на него несколько самодельных пик. Конь остановился, недовольно всхрапнув, а седок очнулся от размышлений, выпрямился в седле и поднял голову. И тут нападавшие поняли, что перед ними девушка! Совсем еще молоденькая, не более восемнадцати-девятнадцати лет, с припухлыми по-детски губами, вздернутым носом и глубокими, темно-серыми глазами.
Она спокойно разглядывала враз замолчавших вояк, даже не делая попытки вытянуть свое оружие. В этот момент из-за кустов показался огромный детина. Ругаясь и расталкивая застывших мужиков, он подошел ближе и остановился у морды лошади. Девушка также молча перевели взгляд на новое действующее лицо, оказавшееся предводителем этого боевого подразделения.
Здоровяк, встретившись взглядом с ее серыми глазами, сначала опешил, а затем издал довольное рычание.
– Ха, ребята, как нам повезло! Такая курочка!
– Эй, Трот, а что с ней делать-то? – раздался из рядов его подчиненных неуверенный бас.
– Вы что, не знаете, что делают с курочкой петушки?!! Топтать!… Давайте, стаскивайте ее с коня! Удовлетворим инстинкты, а потом, может быть, отвезем ее к герцогу!
Сразу несколько грязных волосатых лап потащили девчонку с коня на землю, а она даже не подумала сопротивляться. Видимо, именно поэтому ее достаточно мягко поставили на землю и повели за поломанный ельник, на сравнительно чистую полянку, где был разбит временный лагерь этой ватаги. Здесь двое ребят поздоровее схватили ее за запястья и, даже не сорвав с нее железных перчаток, развели ей руки в стороны, словно распяв на невидимом кресте. По той сноровке, с которой это было сделано, можно было догадаться, что приемы хорошо отработаны, а вкусы предводителя достаточно изучены.
Вся ватага, в предвкушении шикарного развлечения, забыла обо всем на свете, столпившись вокруг молоденькой пленницы. А сам предводитель медленно подходил к своей жертве, поигрывая обнаженным кинжалом.
– Щас мы срежем ей штанишки и заголим все, что нас интересует, – пробасил он с радостной улыбкой. – Мы потрем ее спинкой о травку, а затем поиграем в лошадок… Но для начала – братский поцелуй… – И он наклонился над неподвижной девушкой, дыша ей в лицо кислым перегаром и гнилыми зубами.
И тут совершенно неожиданно она передернула плечами, заехав при этом кольчужным оплечьем по физиономии предводителя. Трот взревел и отшатнулся.
– Вы что, девку удержать не можете, – набросился он на мужиков, державших девчоночьи руки. – Раз у вас сил даже на это не хватает, кататься последними будете. Если до вас очередь дойдет! А ты, малышка, – он впился взглядом в спокойное лицо, – сейчас покажешь мне свою кровь!
– Ой, – неожиданно прозвучал насмешливый ответ, – и вечно эти здоровяки пугают… А на поверку выходит, что там на один раз пописать осталось…
В вооруженной толпе послышалось приглушенное, но довольное гоготание, а командир буквально остолбенел. А затем на его вывороченные губы вернулась довольная ухмылка.
– Ты, моя радость, сомневаешься в нашей готовности? Ну что ж, полюбуйся, как ты нас возбуждаешь. – И, рванув пояс, он одним движением спустил свои штаны.
То, что оказалось под ними, действительно могло вызвать удивленное уважение. Мужское достоинство заголившегося мужика вполне подходило оставленному на дороге жеребцу и находилось в полной боевой готовности.
Обладатель этих прелестей, неуклюже путаясь в спущенных штанах, снова двинулся к неподвижной девушке. Но когда он уже протянул руку, намереваясь срезать с нее пояс, она легко шевельнула кистями рук и произнесла два-три совершенно непонятных звука.
И в тот же момент грозное орудие сексуального гиганта беспомощно обвисло, превратившись в невзрачную тряпочку. Он замер, раскорячив ноги и опустив голову, в недоумении разглядывая остатки былой гордости, а девица презрительно бросила:
– Ну! Так я и думала!…
Потом она по очереди оглядела державших ее мужиков и тихо прошипела:
– А вы желаете, чтобы у вас и ручки так же обвисли?…
– Ведьма!… – хрипло выдохнул один из них и тут же отскочил в сторону, смешавшись со своими товарищами, которые невнятно, но испуганно загалдели и попятились от странной девицы. Второй стоял, глупо улыбаясь, и продолжал держать девушку за руку.
– Полный дебил, – огорченно констатировала та и с размаху влепила ему в лоб бронированным кулаком. Верзила, все так же мило улыбаясь, плашмя рухнул на землю.
Звук его падения привел в себя Трота. Он заревел дурным голосом, мгновенно поддернул штаны и с воплем: – Держи, ведьма!… – обрушил на девчонку неизвестно как появившийся в его руке широкий тесак. Но сталь встретила сталь. Никто из шайки не заметил, когда девчонка успела выхватить свой клинок, только ее кисть элегантно развернулась, и все увидели, как тесак Трота летит в валявшийся на поляне мусор, а кончик узкого клинка замирает в нескольких мгновениях от ширинки их командира.
И в повисшей над поляной недоуменной тишине раздался хищный шепот:
– Если ты не перестанешь баловаться ножиками, я тебе твою тряпочку насовсем отрежу. За ненадобностью… – Потом она тяжелым взглядом оглядела вооруженную толпу и спокойно задала непонятный вопрос: – Ну? Кто еще хочет комиссарского тела?
Никто ничего не понял, но «комиссарского тела» явно никто больше не хотел.
Девчонка лихо свистнула, и из-за поломанных елок показался ее жеребец. Он подошел к хозяйке и ткнулся мордой в ее окованное сталью плечо. Замолчавшая ватага напряженно наблюдала за странной наездницей, и лишь обезоруженный Трот, блестя безумными глазами и лихорадочно сжимая пудовые кулаки, бормотал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});