Тебе ни о чем не говорит имя?
–Нет.
Виола вновь пьет шампанское, на ее бокале следы розовой помады, а я чувствую на себе чей-то взгляд. Смотрю в сторону, у ледяной скульптуры многоярусной вазы, обложенной морепродуктами, стоит девушка в фиолетовом платье.
Лейла, мне даже спрашивать не надо, кто эта девушка, – чувствую.
Глава 24.2
Почему меня должно волновать, что у него есть невеста или будет? У Саида может быть три жены, пять наложниц, семеро детей – и меня это никак не должно волновать.
Но почему волнует?
–Да, есть о чем переживать, но богатые семьи всегда выбирают себе равных, так устроен мир, деточка. А Лейла отличная партия, хотя тут все спорно, ее отец та еще заноза в заднице Джалалов, говорят, он болен, а наследника, в отличие от его врага, у него нет.
Виола вновь отпила шампанского, махнула кому-то рукой в знак приветствия, а я, задержав дыхание, все смотрела в глаза той девушке. Она изучала меня с некоей усмешкой, указывая на мое место шлюхи, с которой она мириться не будет.
Да к черту их, и Саида к черту, у нас соглашение на сегодняшний вечер, я вывожу из себя его родственников, а он узнает, кто мои родители. Может, так и договоримся о моей депортации на историческую родину.
–На, возьми, это мой адрес в пригороде, приезжай.
Виола сунула мне в руку визитную карточку, написано было по-английски, я прочитала. Не зная, куда ее деть, просто сжала в кулаке, улыбнулась.
–Спасибо, Виола, вы очаровательная женщина.
–Кстати, у Саида русская мать, я помню, как покойный муж рассказывал об этом романе.
–Русская?
–Да. У нее было такое красивое имя, кажется, Жасмин, да, точно, как принцесса.
Скорее всего, это ее изображение – тату на спине Саида, но вот почему именно там, странно.
–А у Ахмета и Эмира другие матери, Тамир не приверженец законных браков, что странно в такой религиозной стране. Он мог иметь несколько жен, никто ему не запрещает, а еще говорят, скоро родится еще один малыш Джалал.
–Чем вообще они занимаются?
Но как только Виола хотела что-то сказать, позади нас раздался грохот, потом – звон стекла, женский визг, громкие слова. Там была драка, прижав кулаки к груди, я смотрела, как Саид наносит удар за ударом в лицо своего брата, как тот отвечает, но не так сильно.
Оба мужчины были взбешены, то и дело выкрикивали слова, но никто из собравшихся не рискнул их разнять, кроме одного невысокого седого мужчины. Он что-то сказал, они остановились, с изувеченного лица Ахмета капала кровь, Саид лишь смотрел ему в глаза, облизывая свои разбитые губы и сжимая кулаки.
–Вот это да, такой скандал, да еще на приеме! Ты, девочка, вообще зря связалась с Джалалами.
–Кто это?
–Тамир Джалал – отец этих драчунов.
У Саида практически ничего не было от отца, а вот Ахмет был его копией. Эмоциональный разговор на повышенных тонах, Тамир Джалал взбешен, я не могла оторвать взгляда от Саида, но когда отвела его в сторону, то заметила, как на меня смотрит Ахмет, а потом и его отец.
Вообще, странная семья, не могу понять, что им всем от меня нужно?
–О чем они говорят?
–Тебе не понравится. – У Виолетты в глазах было сожаление.
–Скажи.
–Суть в том, что Саид зря привел тебя сюда, что он поступил плохо.
–И это все?
–Зачем тебе подробности?
Я чувствовала, как горит кожа под взглядами нескольких десятков взглядов, как она плавится, прилипает к мясу. Я физически ощущала ту ненависть и большой интерес к себе, дай этим людям вместо бокалов с шампанским в руки камни, они бы меня ими закидали. Но я знала, куда шла и чего следует ожидать.
–Идем.
Саид подходит ко мне, хватает за руку, из нее выпадает бокал, разбивается, он тянет меня через весь зал. Я путаюсь в длинном подоле, едва поспеваю. На улице холодный ветер, кожа покрывается мурашками. Черный «Ягуар» мигает фарами.
–Садись.
Падаю на переднее сиденье, Саид круто выруливает с парковки, на дороге прибавляет газа, нас заносит на скользком асфальте.
–Ты добился, чего хотел? Ты счастлив?
Саид не смотрит, лишь сжимает руль, а я боюсь взглянуть на дорогу, все мелькает так быстро, «Ягуар», нарушая правила, несется вперед.
–Ты хотел показать свою куклу, что ты такой дерзкий и тебе плевать на мораль? Так? Добился?
Огней становится меньше, мы сворачиваем в какой-то темный проулок, резко тормозим. Мужчина тяжело дышит, я молчу, хочу знать, о чем он думает, что вообще с ним происходит и как долго он живет диким зверем?
Мне не отвечают, но резким движением мужчина дергает меня на себя, сжимает шею, а потом впивается в мои губы, парализуя металлическим вкусом крови, ударившим по рецепторам.
Поцелуй жадный, долгий, требовательный, губы спускаются на шею. А когда одним рывком он тянет ткань топа вниз, обнажая грудь, легко усадив меня к себе на колени, целует ее, я теряюсь в миллиарде нахлынувших эмоций.
Сейчас это голодный неуправляемый зверь, а мне нравятся эта дикость и напор. Сама сжимаю его волосы, веду бедрами, трусь промежностью об уже возбужденный член.
Откуда во мне сейчас все это к нему? Что изменилось? Я? Мое восприятие? Или это просто сумасшествие?
–Сними… сними, а то порву, – хриплый голос.
–Подожди, сейчас.
Сама себя слышу с трудом, кресло отодвигается, места становится больше, чертово боди не расстегивается. Саид в это время расстегивает брюки, наблюдает за мной, а потом просто снова дергает ткань в разные стороны, обнажая мою плоть, ведет по промежности пальцами. А мне хочется выть от удовольствия. Он всегда все крушит, ломает, портит, но это начинает заводить.
Я точно сошла с ума.
Сдавив талию, меня насаживают на член, я принимаю его полностью, цепляюсь за шею Саида, смотрю в его черные глаза, часто дышу. Это не секс, это выплеск эмоций и непреодолимое желание обладать – здесь, сейчас, немедленно.
–Двигайся… двигайся, Да-а-арина-а-а.
Когда он так произносит мое имя, а потом вновь прижимается губами, из которых все еще сочится кровь, по спине стекает холодный пот, а внутри все вспыхивает огнем.
Не знаю, сколько проходит времени, но движения становятся резче, Саид кусает, сжимает сильнее мое тело, напрягается, замирает. Я кончаю вслед за ним, как только чувствую его теплую сперму.
Несколько минут сижу неподвижно, пытаясь собрать мысли и прийти к какому-то выводу, что вообще происходит, но не получается.
–Так ты