— Но вы все-таки до конца в это не верите, иначе надели бы форму и пошли воевать.
Таннер сжал губы. Его глаза блеснули.
— Для этой войны Союзу нужны золото и серебро. Я слежу затем, чтобы шахты работали, — вот мой вклад.
Браун пустил кольцо дыма в сторону его седла, под которым были спрятаны монеты.
— Похоже, этот ваш вклад неплохо оплачивается.
— Если ты хочешь что-то сказать — выкладывай.
— Я хочу знать правду об этом золоте, — тихо сказал Браун вдруг охрипшим голосом. — Вы сказали, что для войны нужны деньги. Верно. Обе воюющие стороны хотят получить все до последнего цента. Сдается мне, что на пятьдесят тысяч долларов можно купить очень много лошадей и амуниции для армии Союза.
— Ты думаешь, что я везу это золото в Денвер для того, чтобы отдать его Союзу? — Таннер улыбнулся одними губами. Взгляд оставался серьезным. — Мне бы почти хотелось, чтобы это было так. Но эти деньги — выкуп.
— Нуда, это вы так говорите…
Таннер встал и, отшвырнув в сторону сигару, холодно посмотрел на Джубала.
— Если ты не веришь моему слову, можешь сейчас же убираться отсюда. — Не глядя на Брауна, он подошел ближе к огню и сел на пень напротив Пича. — Рана не слишком серьезная?
— Не очень. Мочки ушей вообще не нужны людям. Не могу себе представить, для чего они. — Пич принялся чинить попону, лежавшую у него на коленях. — Полагаю, те двое бандитов уже больше ни у кого ничего не украдут?
— Правильно полагаете. — Таннер налил себе кофе, надеясь, что это поможет ему продержаться до темноты. — Расскажите, что произошло между Ханратти и Брауном.
— Мистер Ханратти был недоволен ограблением и тем, что вы не взяли его с собой. Когда вернулся мистер Браун, они начали спорить, кто виноват в том, что случилось. — Пич поднял к лицу попону и откусил нитку. — После драки мистер Ханратти ушел в город — если можно его так назвать — и вернулся только сегодня утром. Вообще-то я рад, что они подрались. Этого давно следовало ожидать.
Таннер с этим согласился. Может, теперь они успокоятся и перестанут цепляться друг к другу. Если только они останутся.
— Как вы думаете, кто-нибудь из них останется? — спросил он у Пича.
— Мистер Браун останется, потому что он так и так направляется на восток. А мистер Ханратти не уйдет, потому что не позволит мистеру Брауну считать себя лучшим.
Таннер и сам так думал.
— Как вы себя чувствуете, мистер Эрнандес?
Старик довольно резко поднял голову, и Таннеру показалось, что он обиделся.
— Прекрасно. А почему вы спрашиваете?
— У вас усталый вид. И кашель, по-моему, все еще вас мучает. — До сегодняшнего дня Таннер старался не замечать преклонного возраста Пича, но сегодня старик выглядел менее бодрым, чем обычно.
— Ясно, я устал. Я всю ночь не сомкнул глаз от беспокойства за вас и Фокс.
— Вы зря беспокоились. У бандитов не было ни малейшего шанса. Один из них сумел сделать всего один выстрел, да и то наобум, но я тут же его уложил. Так что Фокс не подвергалась опасности. — Таннер специально для Пича немного упростил события прошлой ночи.
— Я беспокоился не из-за бандитов, мистер Таннер. — Пич посмотрел ему прямо в глаза.
— А из-за чего?
Пич молчал целую минуту.
— Когда вы смотрите на нее или слушаете, что она говорит, вам кажется, что ничто не может пробить эту броню. Вам кажется, что внутри у нее нет ничего такого, что может треснуть или сломаться. Но это заблуждение.
Таннер удивленно взглянул на Пича: подобного разговора он, признаться, не ожидал.
— Такой человек, как вы, наверное, привык к более искушенным леди, у которых достаточно опыта, чтобы понять разницу между лестью и ухаживанием. Думаю, что вы привыкли к тому, чтобы получить от женщины удовольствие и уйти от нее, даже не оглянувшись. Вы, верно, никогда не беспокоились о том, , что можете отравить сознание женщины. И это было бы нормально… если только вы ограничивались бы профессионалками или опытными женщинами вашего круга.
Таннер не верил своим ушам. Пич предупреждает его насчет Фокс, напоминая ему, что Фокс не такая, как те женщины, которых он знал, и просит, чтобы он не разбивал ей сердце.
— Успокойтесь, мистер Эрнандес, — мрачно сказал он. — Я восхищаюсь Фокс и уважаю ее. Только и всего. Ничего больше, уверяю вас.
— Я не за вас беспокоюсь, мистер Таннер.
На это ответить было нечего. Поэтому он встал и пошел проверять лошадей и мулов.
Что-то изменилось прошлой ночью. В результате отношения между ним и Фокс стали проще, они чувствовали себя более непринужденно в обществе друг друга. Да, был момент — там, в тесной палатке, — когда его вдруг охватило желание, но в ту ночь случилось нечто большее, чем сильное сексуальное влечение.
Все же он понял, о чем говорил Пич. Фокс действительно не была той женщиной, с которыми он привык иметь дело. Этого он не мог отрицать. Прислонившись к боку ее мустанга, он покачал головой и улыбнулся, представив себе, как он будет знакомить ее со своим отцом. Общество, к которому принадлежал его отец, никогда не примет Фокс. Ее появление вызвало бы страшный скандал.
Все, что Таннер мог себе представить, — это короткую интрижку. На время их экспедиции. Но это было бы нечестно по отношению к ней — это он понимал и без предупреждения Пича. К сожалению, Фокс не подходила для более длительных отношений.
Проблема, однако, была в том, что его еще никогда так сильно не влекло ни к одной женщине. Женщины, на которых он мог бы жениться, были бледными тенями, и он считал их таковыми еще до встречи с Фокс. Теперь, когда он узнал Фокс, он уже не мог себе представить, что способен провести вечер в пустой болтовне с кисейной барышней, которая готова упасть в обморок при виде капли крови или даже намека на обнаженное тело.
И какой же из этого следует вывод? Атакой: женщины его круга, как выразился Пич, ему наскучили, а необычные, интересные и смелые женщины совершенно не подходят мужчинам с положением в обществе.
Такой человек, как Мэтью Таннер, не может привести в свой дом женщину, которая смогла застрелить бандита, потом сесть и спокойно выпить сваренный этим бандитом кофе и лечь спать в его палатке.
Таннер покачал головой и со злостью пнул носком сапога замерзший ком грязи. Да, Фокс — необыкновенная женщина. Но, увы, они живут в разных мирах.
Глава 9
Никто не был счастлив.
Драка между Ханратти и Брауном не прекратила их соперничество, как надеялась Фокс. Более того, они продолжали подкалывать друг друга при малейшей возможности. Даже Пич, этот вечный оптимист, был чем-то явно обеспокоен. Последние два вечера он сторонился всех и отклонял предложения Фокс сыграть в шахматы. Однажды, когда Фокс заметила, что он за ней наблюдает, она спросила его, в чем дело, но он отказался объяснить, почему он смотрит на нее так, будто беспокоится, что она заболеет.