В следующий миг он осознал, что барахтается в ледяной воде, а на него медленно надвигается какая-то темная громада.
Собрав в кулак всю свою волю, он нырнул, чтобы избежать столкновения с этой темной массой, проплыл под водой, вынырнул, поднял голову над водой и глотнул воздуха. В голове немного прояснилось, и он понял, что находится в мельничной протоке, а деревянное колесо, непостижимым образом пришедшее в движение, вот-вот снова затянет его под воду.
Старыгин снова ушел в глубину. Все его тело налилось свинцовой тяжестью, легкие разрывались от боли, в глазах постепенно темнело. Однако он сделал над собой еще одно немыслимое усилие и снова вынырнул на поверхность.
На краю протоки, свесившись над водой, полулежала Катаржина и пыталась дотянуться до Старыгина, подать ему руку. А прямо за ее спиной стоял коренастый мужчина средних лет с огромной палкой в руках. Он занес свою дубину над головой девушки. Еще секунда – и он оглушит Катаржину и сбросит в воду, как сбросил Старыгина…
Дмитрий Алексеевич попытался крикнуть, чтобы предупредить Катаржину о грозящей ей опасности, но дыхания не хватило, и вместо крика он сумел издать только едва слышный хрип.
Но дубина не опустилась на голову пани.
Она опустилась на воду возле Старыгина, и подозрительный мужчина выкрикнул:
– Держитесь, пан!
Старыгин, что было сил, уцепился за палку, и через несколько секунд Катаржина и незнакомец совместными усилиями вытащили его на деревянный настил.
– Как же пан был так неосторожен! – причитал над спасенным человек, оказавшийся жителем дома при мельнице. – Пан, должно быть, поскользнулся, мостки такие скользкие… не понимаю только, почему колесо закрутилось! Оно застопорено уже много лет…
Старыгин хотел рассказать о мелькнувшей в глубине помещения тени и о том, что кто-то ударил его по голове и столкнул в воду… но тут же передумал. Вряд ли его рассказ будет принят с доверием. Больше того, он перехватил испуганный взгляд Катаржины и сделал ей знак на всякий случай помалкивать.
Спаситель подал Старыгину фляжку с крепкой и душистой беккеровской настойкой и не хотел его отпускать, предлагая немедленно вызвать врача.
Старыгин заверил его, что не нуждается во врачебной помощи, и попросил только разрешения просушить свою одежду.
Хозяин, которого звали Лойза, проводил спутников в просторную комнату с большим камином.
– Ну что вы стоите, раздевайтесь! – Катаржина поворошила поленья в камине. – Вода в апреле холодная, простудитесь…
Она сама расстегнула ему пуговки на рубашке и провела рукой по груди.
– Я так испугалась… Вы могли погибнуть…
– Меня кто-то ударил по голове, – начал Старыгин.
– Да нет, – она помогла ему снять рубашку, – вы поскользнулись и упали в воду, я закричала, слава Богу, прибежал этот Лойза…
– Но шишка…
– Да где там шишка… – она потрогала его затылок, для этого пришлось прижаться к нему. – Хотя да. Верно, вы ударились под водой о мельничное колесо… До свадьбы заживет…
И в этот момент Старыгин громко клацнул зубами.
– Слушайте, может быть, вы все-таки отвернетесь? – взмолился он. – Сами же говорили, что вода ледяная…
Глаза ее вспыхнули, но Старыгин не обратил внимания – он пытался развязать мокрые шнурки на ботинках.
Хозяин принес ему не слишком чистое шерстяное одеяло, извинившись, что больше ничего нет. Старыгин был рад и этому. Катаржина вышла из комнаты, кажется, слегка на него обидевшись, Старыгин решил пока не брать в голову ее несомненный к нему интерес – этому не способствовала ледяная ванна.
Устроившись в глубоком кресле перед самым огнем, он развернул отсыревший листок, на котором записал латинскую фразу с надгробного камня. Он думал воспользоваться временным бездельем, чтобы поломать голову над ее смыслом.
Чудом уцелевший листок насквозь промок, и надпись проступила с обратной стороны листка. Только, само собой разумеется, буквы читались задом наперед, в зеркальном отражении. При этом некоторые из них были более отчетливы.
– Что это? – удивленно проговорил Старыгин. – Не может быть!
– Что вас так удивило? – Оказывается, Катаржина появилась неслышно, подошла к нему и наклонилась над отсыревшим листком.
– Посмотрите!
Он записал на листе бумаги фразу с надгробия – Templi Omnium Pacis Abbas, что значит – священник всемирного храма. Некоторые буквы отпечатались яснее, составив сокращенную надпись, загадочное слово Temonpab, или, из-за нечеткого написания, Temohpab. Когда же на обратной стороне листа проступили эти буквы, из них составилось совсем другое слово – Baphomet.
– Бафомет! – удивленно прочел это слово Старыгин. – Так вот в чем смысл этой надгробной надписи! Понятно… почитатели Бафомета и вправду считали его первосвященником единого всемирного храма…
– Что вы такое говорите, пан! – подал голос Лойза, неслышно появившийся в дверях. – Нельзя говорить такие слова в наших местах! Это не к добру!
– О чем вы говорите? – Катаржина удивленно переводила взгляд с Лойзы на Старыгина. – Что это за такое слово, которое не нужно произносить в приличном доме? Какие почитатели? Какой всемирный храм? Я ничего не понимаю…
– Бафомет – это одно из имен дьявола, – пояснил Старыгин. – Иначе его называют Черный Козел, или Козел Иуды. В Средние века Бафомета иногда изображали в виде человеческого черепа или мертвой человеческой головы. Считалось, что этому идолу поклонялись рыцари ордена тамплиеров, или храмовников, считая его источником могущества, плодородия и богатства. В 1307 году король Франции Филипп Красивый, которому не давали покоя несметные богатства храмовников, обвинил орден тамплиеров в ереси, беспутстве и многих других грехах, а также, помимо всего прочего, в почитании Бафомета. Утверждали, что тамплиеры тайно поклоняются мертвой голове и смазывают ее жиром умерщвленных детей…
– Господи! – вздохнула Катаржина. – Что за страшные сказки! Думаю, уж в наше-то время в такое никто не верит…
– Прошу пана не повторять это слово! – настойчиво проговорил Лойза. – У нас на Чертовке многих женщин еще лет сто назад обвиняли в том, что они вступали в связь с ним… с тем, чье имя нельзя произносить!
– Извините меня, пан Лойза! – смущенно проговорил Старыгин и все же добавил вполголоса, повернувшись к Катаржине: – Кроме всего прочего, этим же словом… называть которое я не стану из уважения к нашему хозяину, так вот этим же словом называли иногда пятнадцатый Мажорный аркан Таро…
– Тарок? – Лойза расслышал последнее слово и оживился. – Пан знает про Тарок? У нас в городе многие гадают по этим картам. То очень старые карты, и говорят, что они иногда оживают и ходят по улицам Праги. Пан наверняка слышал про Голема?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});