Сбитый со скакуна исчезал из боя, равно как и сам скакун. Куда они исчезали, что случалось с ними после – этого Зербинас так не узнал. Он усидел тогда на своем Ки-и-скале.
Переживание отступило, унеся с собой часть лихорадочного возбуждения скачки. Словно почувствовав это, Ки-и-скаль замедлил бег и ослабил напор мягких крыльев. Движение сквозь миры прекратилось, мгновенный холодок перехода – и они снова в своем мире, где есть небо и земля. Лар устремился к земле, где виднелись леса, холмы и равнины, среди которых маячила группа темных пятнышек, постепенно превращающихся в корпуса академии. Там он высадил Зербинаса на балкон ректорского кабинета и вернулся в свое помещение на крыше конюшни.
Давно настала ночь, а ректор все сидел в кабинете, вспоминая прошлое. Наконец он оставил кабинет, но пошел не в комнаты, а на улицу. Дойдя до конюшни, он поднялся по наружной лестнице на крышу и вошел туда, где на просторном тюфяке, подобрав под себя копыта, лежал серый лар.
Ки-и-скаль настороженно поднял голову при его появлении.
– Что случилось? – спросил он. Зербинас подошел вплотную и остановился перед ним.
– Прости меня, старый друг, – сказал он лару. – Я погас, это была последняя вспышка. Ты свободен.
Дымно-желтые глаза Ки-и-скаля засветились в темноте, обращаясь к ректору.
– Я останусь.
Тот опустился перед ларом на колени, обнял крутую шею скакуна и прижался к ней лбом.
– Спасибо, мой друг, – прошептал он. – Мой единственный друг.
Они еще долго молчали – человек и лар. Человек обнимал шею лара, вспоминая ушедшую жизнь, лар тоже вспоминал прошлое. Он был очень стар, но жизнь лара гораздо дольше человеческой, и он переживет еще не одного седока. Положив тяжелую голову на плечо человеку, он вспоминал своих прежних седоков. Рано или поздно каждый из них приходил к нему и говорил: “Прости меня, я погас. Ты свободен”. И каждому он отвечал одно и то же: “Я останусь”.
Глава 9
Эрвин ехал на подводе по бесконечным кварталам Кейтангура. Караван заночевал у ворот города, чтобы войти туда с утра, поэтому впереди был еще целый день, чтобы обосноваться на новом месте. В южной части первого континента, где располагался Кейтангур, зимнее время было бесснежным, хотя и дождливым. Летом в этих краях стояла иссушающая жара, а зимой было не холоднее, чем летом на севере. Сейчас здесь было даже теплее, чем три недели назад в Дангалоре, хотя осень уже приближалась к середине.
В академии, наверное, уже прошли выпускные испытания – Эрвин прогнал эту мысль, едва она пришла к нему. Никаких академий, никаких испытаний – только этот город, в котором ему предстоит жить. Он выспросил у караванщиков побольше о Кейтангуре, чтобы не оказаться совсем беспомощным новичком в этом чужом и огромном городе. Кое-какие советы он получил и от Тирсы, когда они наспех прощались в Дангалоре, и теперь, оглядывая шумные, пестрые, грязные улицы, по которым сновало неимоверное количество людей, он все больше понимал, насколько ее советы могут оказаться полезными.
В Кейтангуре располагался дворец Ринардуса – императора первого континента. Большинство городов и земельных угодий имели своих правителей, среди которых были свои отношения и усобицы, но все эти средние и мелкие властители подчинялись императору, исполняли его приказы, поставляли войска и платили ежегодный налог в императорскую казну. Немало было и императорских земель, управляемых наместниками, – к таким относился и Дангалор.
Политические отношения на континенте мало интересовали Эрвина, хотя в академии давали эти знания. Ему гораздо интереснее было узнать, чем занимаются кейтангурские колдуны и можно ли здесь пристроиться магу-недоучке. Эрвин знал, что личным магом императора был Юстас – один из известных академиков. Кроме него, по слухам, здесь работали еще двое-трое выпускников. Эрвину не хотелось попадаться на глаза никому из них – он стыдился своего исключения из академии. Однако город выглядел обнадеживающе большим и запутанным, здесь наверняка можно было жить годами не встречаясь друг с другом.
Стоянка караванов размещалась неподалеку от гавани. Выслушав прощальные напутствия, Эрвин расстался с караванщиками и начал свою кейтангурскую жизнь с поисков подходящего жилья. Осознав по дангалорскому опыту важность хорошего места, он не пожалел усилий, чтобы подыскать такое место, но Кейтангур, похоже, страдал безнадежным отсутствием таковых. Во всех обнаруженных Эрвином гостиницах царили грубость, грязь и дороговизна. Полдня он бродил по городским улицам, расспрашивая о жилье всех подряд, пока ему наконец не указали одноэтажный дом, где сдавалась комната.
Хозяйка этого дома, вдова, недавно выдала замуж последнюю дочь и теперь сдавала освободившуюся комнату внаем. Это была просторная и светлая комната с мебелью и протертым ковром на полу, с окнами на боковую сторону дома, за которыми пестрел полуосыпавшийся цветничок. Эрвин договорился с хозяйкой о жилье и питании по вечерам, расплатился за неделю вперед.
Наутро он отправился бродить по Кейтангуру, чтобы запомнить расположение основных районов и улиц города. Тирса рассказывала ему, что наряду с мясницкими, сенными и гончарными улицами здесь есть Колдовской тупик, где живет множество колдунов самых различных специальностей и размещается множество лавок с магическими товарами, где стоит знаменитая “Зеленая корова” – таверна магов, в которой назначают встречи, обмениваются новостями, ищут работу, заходят и просто так, посидеть за кружкой настоя из трав.
Ближе к обеду Эрвин решил, что пора навестить эту достопримечательность, и стал расспрашивать прохожих, как пройти к Колдовскому тупику. Горожане неплохо знали это место, и вскоре он уже входил в узкую улочку, дома на которой словно понятия не имели о том, что у приличных городских построек принято выравниваться в ряды. Некоторые из них выступали вперед, другие прятались подальше от дороги, иные норовили развернуться под углом к ней, отчего обе их смежные стены могли считаться фасадными. Из-за этого улочка виляла так, что впереди виднелось не больше двух-трех домов с каждой стороны.
Эрвин прошел ее до конца и насчитал около трех десятков домов различной формы и размера, преимущественно двухэтажных. Не меньше десятка из них имели на нижних этажах лавки с вывесками, на которых были изображены пучки трав или медальоны, означающие ингредиенты или амулеты. На одном из домов маячила огромная вывеска, где чуть ли не в натуральную величину было намалевано зеленое животное, отдаленно напоминающее корову. Под выменем коровы была пририсована зеленая кружка величиной с ведро, из которой стекала такая же зеленая пена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});