Читать интересную книгу Воители трех миров - В Фёдоров

Младшая сестра обосновалась на Алдане, "неизвестно кем, но была крещена Настасьей". По смерти своей, хотя она и была похоронена возле часовни, "являлась шаманам великим злым духом. И ее, как и Аграфену, якуты уважали и делали ей жертвоприношение". Интересно, что "якуты избегали при крещении называть своих дочерей именами Аграфены и Настасьи, и если же священники нарицали все-таки этими именами, то якуты всегда называли Аграфену Акулиной, а Настасью Натальей, вследствии чего священники должны были прекратить подобное крещение..."

Еще по одной легенде Аграфена была средней из трех сестер, которые жили на одном гористом мысу на реке Лене, но, поссорившись, решили "разъехаться" каждая на своей части полуострова. Младшая первой уплыла по течению куда-то в неизвестность. Средняя было направилась за ней, но одумалась, послушалась старшую и "повернула переднюю часть горы в южную сторону. С тех пор она нашла свое место и прославилась, люди стали спрашивать: "Не это ли гора Аграфены?".

Во всяком случае, гора-остров Аграфены на реке Лене выше Жиганска существует и по сей день, и доныне о ней ходят самые разные слухи и легенды. Мы вернемся к ним, когда будем говорить шаманской музе в литературе.

А коли уж речь зашла о женщинах с бубном, вспомним еще раз Анну Павлову—Алысардах Удаган, точнее, те бытующие в народе сюжеты о ней, которые собрал Н.Баишев. Как-то раз Анна, еще молодая и не слишком известная, решила объехать свой улус. Дорога был трудной, она устала, проголодалась, а тут как раз на пути встретилась чья-то усадьба. На беду, хозяева оказались людьми жадными и с порога заявили, что у них нечем угостить, кроме остатков старой лепешки да чашки спитого чая. Анна поблагодарила и на этом, а потом попросила нож, и вдруг... срезала солидный пласт мяса с собственной ноги. Положив его на стол, она пригласила потрясенных хозяев присоединиться к трапезе. Конечно же, они не пожелали есть человечины. Дождавшись, когда гостья уедет, хозяева решили наконец-то поужинать и отправили слугу в амбар за висевшим там окороком. Вернувшись, он принес... почти голые кости, с которых вся мякоть была аккуратно срезана ножом. Переглянувшись, скряги без слов все поняли и стали испуганно креститься.

В другой раз Анна наоборот помогла одному якуту, у которого куда-то пропала пешня — то ли украли, то ли просто затерялась. Железные вещи стоили в ту пору дорого, лишних денег, чтобы заказать пешню, у бедняка не было, а без нее он не смог бы больше ни рыбачить, ни поддерживать открытой прорубь для водопоя скота. В отчаянье бедняк и пришел к удаганке. Та ничего не ответила на его мольбу, но буквально через миг крикнула: "А ну, осторонись, пешня летит!" И тут же в воздухе просвистела пропажа и воткнулась в снег прямо у ног потрясенного просителя.

Другой сюжет рассказывает о том, как во время сильного пожара земляки буквально заставили улусного голову поехать к Анне и попросить ее вызвать дождь. Сам голова не верил в ее силы и в разговоре с удаганкой все ходил вокруг да около. Наконец Анна не выдержала и строго сказала: "Не юли, старик. Я знаю, зачем ты приехал, ты хочешь дождя. Ладно, завтра в полдень он будет".

Наутро небо вновь было безоблачным, и голова начал посмеиваться над самим собой и наивностью мужиков, заставивших его заниматься глупостью. В то же время было уже не до смеха: если пожар не пошел бы на убыль, он мог погубить не только все угодья, но и само селение. Противопоставить же ему горстка мужчин ничего не могла И вот перед самым полуднем с запада вдруг поднялась и поползла к зениту одинокая темная туча, быстро увеличиваясь в размерах Прошло буквально несколько минут, и с неба хлынул сильнейший ливень, который полностью загасил пожар.

Последняя история скорее напоминает анекдот, чем легенду. Произошла она уже в тридцатые годы, когда сотрудники НКВД ездили по селам и насильно отбирали у шаманов их костюмы и бубны. Многие оиуны тогда лишились своих ритуальных принадлежностей, лишь у Алысардах Удаган и Спиридона Герасимова никак не удавалось реквизировать их костюмы.

Приехав к Анне Павловой, милиционеры, представители улусной власти и понятые обратились к ней с иронией

— Говорят, ты великая удаганка Покажи нам какое-нибудь чудо, может, и мы поверим.

— Это, детки, сделать не трудно, — миролюбиво ответила Анна, — разве вы не заметили, что юрта наполняется водой.

И впрямь из-под пола стала быстро подниматься вода. Представители власти явно испугались.

— Не бойтесь, детки, — усмехнулась Анна. — она поднимется лишь до колен. Видите, ней плавают щучки, ловите их, но только по одной, а то плохо будет. В воде действительно показались рыбины, и милиционеры с чиновниками ухватили по щуке. И тут они услышали старческий смех удаганки и едкие слова.

— Говорят, новая власть, новая власть, а она вон какая бесстыжая! Я хоть и старуха, но все-таки женщина. Разве можно стоять мужчинам перед женщиной в таком непристойном виде!

И тут представители власти вдруг увидели, что в юрте нет ни воды, ни щук, а сами они стоят, спустив штаны, и сжимают в руках свои детородные органы. После подобной сцены им было не до конфискации костюма, который, говорят, так и похоронили вместе с удаганкои.

Продолжая речь о легендах, где в роли властительниц духов выступают "особы женску полу", нельзя в конце концов не погрузиться в доисторические "преданья старины глубокой" и не вспомнить знаменитый якутский эпос олонхо. Как мы уже говорили, в мифическое время удаганки в количественном отношении явно превалировали над ойунами, да и в смысле волшебной силы и магической "квалификации" женщины с бубном стояли выше мужчин и в переносном, и в прямом смысле — они жили и властвовали в верх- нем мире, а ойуны туда только летали. Поэтому именно небесные удаганки чаще всего были покровительницами главных эпических героев.

Более того, как бы не были отважны и всесильны эти герои-богатыри, очень часто в критические минуты сражений и испытаний вопрос их жизни и смерти находился в руках у далеких, но спешащих по первому зову на помощь "сестер", "матерей" или "бабушек".

Так, например, в самом известном якутском олонхо поединок главного защитника среднего мира Нюргуна Боотура с подземным демоном-абаасы (адьараем) Эсэх Харбыыром в завершающем эпизоде по сути превращается в поединок шаманок. Оказавшись на скользком ледяном острове посреди огненного моря и пытаясь скинуть туда друг друга, и светлый, и черный ратоборцы обращаются каждый за помощью к своей "родственнице". Естественно, на зов исчадия ада появляется соответствующая удаганка нижнего мира.

Не успел он заклятье произнести,

Не успел дыханье перевести,

Как на северной стороне

Распахнулся темный провал,

Словно зияющее жерло

Чудовищной дымоходной трубы...

Оттуда вылетела, свистя,

Трехголовая,

С раздвоенным хвостом,

Которым играл безумный илбис, Взвилась на крыльях железных своих,

Перьями коваными звеня —

Острыми, как лезвия

Копий отточенных боевых,

С хищно изогнутыми когтями

На медных лапах кривых,

Взмыла птица огромная

Эксекю.

Медленно опустилась она

На вершину ближней горы,

Простерлась,

Как черный костер,

Устремила огненные глаза —

Молнией бьющий взгляд

В спину могучего богатыря,

Сына небесных айыы,

Чтобы смертоносным лучом

Дюжее тело его пронзить,

Душу его поразить.

Но едва начинает победно злорадствовать демон, как Нюргун Боотур "горячую посылает мольбу к старшей сестре своей, прославленной удаганке небес, прекрасной Айыы Ум-сур". И в тот же миг:

В разрыве туч,

С высоты небес

Брызнул ослепительный свет;

Словно падающая звезда,

Рассыпая искристый след,

Рассекая воздух острым крылом,

Опустился небесный орел

С серебряным

Восьмиветвистым хвостом

Белые звенящие перья орла

Блестели, как боевые мечи .

Не серебряный небесный орел,

А звенящая серебром

Колдовских подвесок своих.

Сверкающая драгоценным шитьем,

В одежде с шелковой бахромой,

С мерцающим на груди

Золотым эмэгэтом своим,

Солнцем железным блестя,

Бубенчиками звеня,

Заклинательница восьми небес,

Врачевательница девяти небес,

Удаганка Айыы Умсур,

Голосом звенящим своим

Запела заветную песнь,

Заклятье говорить начала...

Произнеся свое заклинание, Айыы Умсур бросила богатырю прямо в рот "будто утки-гоголя яйцо, желтый небесный сок, сгусток силы, солнечную благодать". И тут же десятикратно возросла сила Нюргун Боотура, "увеличился ростом он, расширился грозно в плечах". Но и подземная удаганка не растерялась, она тоже "метнула сгусток крови, черный зловонный ком. Адьарай разинул широкую пасть, брошенное поймал, проглотил, силу новую ощутил". И опять схватились богатыри не на жизнь, а на смерть.