испытывал ни сопернического стремления, ни хоть малейшего намёка на командный ажиотаж, наоборот, чувство настороженности и тревоги было для них единственным спутником, хотя это и не являлось следствием внутренних философских переживаний о правоте противоборствующих сторон. Спустя сорок минут тишину в эфире нарушил голос «Little Coldy».
— Парни, вы как?
— Со мной всё в порядке, — донёсся невозмутимый ответ «Малыша Хью».
— Со мной тоже! А ты что так забеспокоилась? — прозвучал голос «Джокера».
— Вы меня в идиотскую ситуацию поставили, теперь я не могу понять, отвечать мне или нет? — вмешался «Снеговик» с долей негодующего сарказма.
— Всё в порядке, «Снеговик»! — продолжала «Coldy» сквозь смех, — может, обсудим тактику нападения, а то моё чувство уверенности не совсем адекватно реагирует на полученную от Джека информацию?
— Ты что сдрейфила? — моментально осёк её «Малыш Хью» и сразу же продолжил, — тут нечего обсуждать, обычный бой, как на соревнованиях. Подходим к ним вплотную, окружаем и разносим в хлам, затем едем дальше!
— Ладно! Хотя бы убедилась, что вы себя нормально чувствуете, — несколько недовольно, сохраняя серьёзную интонацию голоса, гордо ответила Джесси.
Диалог неожиданно продолжил «Джокер».
— На самом деле она права, «Хью», — хотелось бы знать заранее, как они будут реагировать при наступлении? Согласись, просто идти напролом и вести встречный огонь — это слишком простой и кратковременный манёвр, после которого они просто резко развернутся и сядут нам на хвост. В этом случае двое из нас сразу превратятся в мишени.
— Ну и что ты предлагаешь? Взять их в кольцо и водить вокруг них ковбойские хороводы? — немного раздражённо спросил «Малыш Хью».
— Именно! А почему нет? — ответил «Джокер», — лучше будет закрутить вокруг них кольцо сразу, используя одного нападающего для отвлечения внимания, а уже затем, когда они будут окружены, пикировать из него к центру, нападая со всех сторон. Таким образом, мы будем сохранять оптимально ограниченную площадь развёртывания боя, чтобы не тратить время в продолжительных погонях, удаляясь в разных направлениях.
— Хорошо, тогда заходим правым флангом вперёд, а левый фланг будем использовать для отвлекающей атаки. Я пойду крайним справа. Кто из вас будет отвлекать — решайте сами! — сказал «Малыш Хью».
— Ладно, я пойду крайней слева, — отозвалась «Little Coldy», — может, получится сбить кого-нибудь сразу.
— Что скажешь, «Снеговик»? — спросил «Джокер», подразумевая расстановку в центре ряда.
— Я использую дальнобойные орудия, поэтому мне лучше заходить на атаку с более отдалённой дистанции. Значит, пойду рядом с «Coldy», а ты тогда держись впереди за «Малышом Хью», — отозвался «Снеговик».
— Ну, вот и договорились! — уверенно произнёс «Джокер».
Настроение в группе заметно оживилось, к тому же до зоны огибания хребта осталось всего десять миль. На горизонте уже начала появляться вытянутая полоса горных массивов, заметно редеющая к своему хвосту. И вот, уже спустя пять минут ведущий в группе, которым был «Малыш Хью», начал постепенное отклонение влево на скорости сто девяносто узлов, заметно кренясь при этом одной стороной фюзеляжа вниз и поднимая вверх напористый поток снега, попадающий в турбулентную линию ионизированных рабочих масс, спиралевидно вытягивающихся за его сновигатором и постепенно выгибающих на фоне белого снежного пространства такой же плавный поворот. За ним, немного сбавляя темп на вираже, шла «Little Coldy», за ней «Снеговик» и «Джокер». В этом месте группа постепенно переходила из области Полярного Плато на пространство Равнины Бэрда, до точки соприкосновения с немецкой оборонительной парой оставалось чуть меньше пройденного пути.
— Не сбавляем темп! — прозвучала в эфире команда «Малыша Хью».
Машины выровнялись по курсу и продолжили своё стремительное ускорение в направлении шельфового ледника Росса, с каждой минутой всё больше и больше сокращая расстояние и время до своей неизбежной полярной дуэли, которая уже сейчас, ещё не начавшись, несла фундаментальное эпохальное значение для обеих её сторон.
ГЛАВА XV. ПЕРВАЯ СХВАТКА
Эберт Кляйбер сидел внутри своего «Juger Wolf» и спокойно ждал, наблюдая сквозь ветровое стекло кабины немногозначительное волнение пейзажа окружающей белоснежной пустыни и отдалённого пояса горных хребтов, которое заключалось лишь в лёгких ветреных порывах, поднимающих и закручивающих небольшие вихри снега то там — то здесь, а также на вершинах гор и между ними на скатах у их подножия. С достаточной степенью регулярной систематичности он то и дело обращал внимание на экран основного спутникового радара, масштаб которого был выбран с учётом слежения только за интересующей зоной в радиусе нескольких десятков миль. По всей Антарктиде от разных станций, так или иначе, могли постоянно перемещаться различного рода грузовые, строительные, научные и геологоразведочные экспедиции, поэтому отслеживать более объёмное по площади пространство было нерационально. Эберт и Харман, как собственно и Ганс были отставными офицерами ВВС Германии. Немецкое руководство не стало долго плутать в трёх соснах и по показателям результативности всех пилотов Программы за первые два года её существования приняло решение комплектовать новые группы специалистами именно такого профиля. В Германии нашлось бы не очень много людей, чьих предков мужского рода в чётвёртом поколении обошёл бы стороной боевой фронт Второй Мировой Войны, и так же как у Ганса с Йозефом, прадеды Эберта и Хармана являлись ветеранами. Прадед Эберта был лётчиком-истребителем «LuftWaffe» и в течение войны был награждён Железным Крестом. А прадед Хармана Клоца служил водителем танка «Тигр-I» в 3-ей танковой дивизии СС «Totenkopf» («Мёртвая Голова») и к концу войны был комиссован в тыл с тяжёлым ранением.
У Эберта были рыжие коротко стриженые волосы и вытянутое сухощавое лицо с острым носом, а Харман наоборот был круглолицым брюнетом с твёрдым волосом, поэтому носил короткую стрижку «Ёжик», но из-за ранней обильной седины чёрные корни только оттеняли основной пепельный фон его волос. Они поступили в Программу Полярной Навигации из разных частей, Эберту было тридцать два, а Харману тридцать пять. Оба являлись некурящими спортсменами: Эберт занимался плаванием, а Харман — боксом. Среди своих бывших сослуживцев они являлись одними из лучших: Эберт был пилотом вертолёта-штурмовика, а Харман — первым пилотом двухместного тяжёлого многоцелевого истребителя.
«Meerschlag» Хармана находился на расстоянии пяти метров от машины Эберта, это позволяло вести так называемый у пилотов Полярной Навигации «параллельный эфир» или «дублированный эфир», когда помимо основного радио эфира, на кибер-панели активировались трансмиттеры внутренней радиосвязи термокомбинезонов. Это позволяло слышать переговоры общей группы и параллельно общаться между собой, не засоряя основной эфир. Переход трансляции в основной эфир осуществлялся кратковременным нажатием кнопки прерывания внутренней связи на кибер-панели левого рукава, в частных случаях для левшей он выполнялся соответственно справой стороны термокомбинезона, который носил Эберт. Штурвалы его сновигатора также были синхронно отражены, что было