Если даже такой легендарный русский богатырь, как Евпатий Коловрат, и не существовал в реальной жизни, то вряд ли стоит осуждать того, кто его выдумал. Столь страшного разгрома, как «батыево нашествие», Русская земля еще не переживала. В этих условиях многие упали духом. Образ Евпатия Коловрата был нужен как пример для подражания.
2.8.2. Пересвет и Ослябя: навеки вместе
Самым известным событием ордынского периода, безусловно, была Куликовская битва. А с ней навсегда связаны имена двух молодых людей, которые ушли из мира, стали монахами, но в трудную для Отечества минуту взялись за меч. И эта историческая минута обессмертила их имена.
Оба воина являлись реальными людьми, которые жили и действовали во второй половине XIV в. По социальному положению они были боярами из района Брянска или менее известного Любутска, предположительно братьями, родными или двоюродными. В миру Ослябю звали Родионом. О мирском имени Пересвета неизвестно. В монашестве они стали Александром и Адрианом. Причины пострижения в монахи Троицкого монастыря точно не известны, но одной из причин или поводов могла стать малоуспешная борьба с литовцами, в которой они принимали участие.[27]
Опасность еще более страшная, чем литовцы, заставила братьев-монахов снова взяться за оружие. В дореволюционной литературе, особенно в тех изданиях, которые находились под сильным влиянием православной церкви, Пересвет и Ослябя изображаются как богатыри, которых благословил на ратный подвиг сам игумен Троицкого монастыря Сергий Радонежский. В то же время Пересвет и Ослябя, безусловно, откликнулись на призыв Дмитрия Донского и пошли на бой по велению сердца. В современном понимании это были настоящие патриоты, которые не могли оставаться в своих кельях в трудные для Родины дни.
Можно, конечно, задать вопрос, почему Русская православная церковь выставила только двух воинов, что с военной точки зрения имело чисто символическое значение. Сколько же всего воинов могли выставить русские монастыри на Куликово поле? Почему они этого не сделали?
Бой Пересвета с Темир-мурзой. Миниатюра из Летописного свода.
Имя татарского богатыря, с которым сразился Пересвет, в источниках звучит по-разному (Темир-мурза, Таврул, Челубей). Последнее имя стало использоваться позже всего и получило наибольшую известность. Подробного описания боя, кроме эпизода в «Сказании о Мамаевом побоище», не осталось. Вряд ли это выглядело как рыцарский поединок перед строем двух огромных армий. Эта сцена соответствует лучшим художественным традициям русского былинного эпоса и выразительно смотрится на известном художественном полотне. Ни в Золотой Орде, ни в Московском княжестве не было заведено проводить рыцарские турниры, тем более разыгрывать такого рода представления перед началом сражений. Поэтому, скорее всего, поединок Пересвета с золото-ордынским богатырем мог произойти при столкновении разведывательных отрядов или сторожевых полков. Возможно, два воина выделялись среди других ростом, качеством доспехов, техникой боя.
В рассказах для школьников оба воина – участника поединка падают замертво. Выглядит эффектно, но в реальной жизни случается крайне редко. О судьбе татарского богатыря неизвестно, а вот Пересвет после поединка продолжал участвовать в сражении. В самый разгар битвы Пересвета, уже тяжело раненного, выводят из боя, и герой умирает от ран. Имени Осляби в пергаменном поминальном Синодике, где перечислены русские люди, погибшие на Куликовом поле, нет. Любутский боярин Родион Ослябя появляется в 1398 г. в ряде летописей. Считается, что он ездил в Царь-град с посольством, которое московский великий князь Василий I направил для переговоров об оказании помощи Византии, подвергавшейся нараставшему военному давлению со стороны турок. В более поздних летописях возникла легенда о гибели обоих братьев и совместном захоронении после битвы.
По некоторым предположениям и устному преданию, Пересвет и Ослябя были захоронены к западу от церкви Рождества Богородицы при старом Симоновом монастыре. В советские годы на этой территории находился московский завод «Динамо». Нет сомнения, что мужественные русские воины нашли вечный покой в Русской земле, на защиту которой они встали в трудную минуту.
Князья Василий Косой, Юрий Звенигородский, Дмитрий Красный
2.8.3. Дмитрий Шемяка и «Шемякин суд»
Дмитрий Иванович Донской первым благословил своего старшего сына Василия «отчиной своею великим княжением», не спрашивая предварительно согласия в Орде. Кроме Василия, ставшего Василием I, у Дмитрия Ивановича были сыновья Юрий, Семен, Иван, Андрей, Петр и четыре дочери.
Дмитрий Шемяка (1420—1453) и Дмитрий Красный (1421—1441) Юрьевичи, дети Юрия Дмитриевича и внуки Дмитрия Донского, – князья Галицкие (Галича костромского). Дмитрий Шемяка был человеком необузданной энергии, неразборчивым в средствах для достижения намеченной цели. Он прославился неутомимой, упорной борьбой с великим князем Василием Темным, своим двоюродным братом, за московский престол. Еще при жизни отца, добивавшегося великокняжеского стола, он принимал деятельное участие во всех походах и войнах против великого князя. После смерти отца, Юрия Дмитриевича (1434), Дмитрий Шемяка не поддержал притязаний своего старшего брата Василия Косого на великокняжеский престол. Он вместе с младшим братом пригласил на великокняжеский стол Василия Васильевича, своего двоюродного брата.
Василий II постарался углубить раскол между Юрьевичами. С младшими Юрьевичами он заключил договор, по которому они получили удел умершего Петра Дмитриевича Дмитровского, а также им передавались Звенигород и Вятка, отнятые у их старшего брата Василия Косого. Василий II признавал за своими новыми союзниками Галич, Рузу, Вышгород, данные им их отцом. От него они получили Ржев, Углич и другие владения.
Василий Косой готовился идти на великого князя, которого Шемяка приехал в Москву звать на свою свадьбу. Неожиданно Шемяка был схвачен и в оковах отправлен в Коломну как заподозренный в совместных действиях со старшим братом, при котором действительно находился «двор» Шемяки. Великий князь освободил Шемяку, заставил его подтвердить прежний договор. Доверие между двоюродными братьями, по-видимому, восстановилось, так как в 1437 г. великий князь посылал обоих Юрьевичей к Белеву на хана Улу-Махмета. Но они вели себя в походе скорее как разбойники, предававшие по пути огню и мечу все, не разбирая своего и чужого. Самонадеянность Шемяки была причиной того, что московские войска с позором бежали от немногочисленных войск Улу-Махмета (1438). Шемяка не мог долго сдерживать своей ненависти к великому князю и в 1439 г. не оказал ему помощи при нападении на Москву Улу-Махмета. Кровавое столкновение между ними удалось устранить только благодаря примирительному вмешательству троицкого игумена Зиновия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});