Он протянул руку в сторону Хамбера, и тот дал ему свою палку. Эдамс чуть отвел руку назад и очень ощутимо хрястнул меня по бедру.
Надо остановить его, иначе я вылечу из конюшни раньше срока. Надо продолжать играть в слабака — по-другому нельзя. Я вскрикнул и, словно обмякший, съехал вдоль стены на землю.
— Не бейте меня, сэр, не бейте! — закричал я. — Я принимаю таблетки. Я до смерти испугался Мики и в субботу спросил аптекаря в Поссете, нет ли у него каких-нибудь таблеток, чтобы стать храбрее, он сказал — есть, и я их теперь принимаю каждый день.
— Какие таблетки?! — воскликнул пораженный Эдамс.
— Транквил… не помню точно. Он сказал, но я не запомнил.
— Транквилизаторы?
— Вот-вот, точно, транквилизаторы. Только не бейте меня, сэр, правда, не бейте. Просто я до смерти испугался Мики, вот и все. Не бейте меня, сэр, не надо.
— Вот это номер! — Эдамс засмеялся. — Вот это номер! Надо же до такого додуматься. — Он вернул палку Хамберу, и они пошли дальше, к следующему деннику.
Я медленно поднялся и стряхнул со штанов грязь. Пропади все пропадом! Сколько еще я буду сносить унижения? Но сейчас другого выхода не было. Эх, гордость моя, почему так тяжело на душе, когда тебя топчут?..
Итак, теперь ясно, что продержаться я могу только на игре в слабость. У Эдамса был свой пунктик: если он встречал сильного духом человека, то считал делом чести подмять его, доказать, что он, Эдамс, сильнее. Хамбер ему подчинялся. Касс вообще ходил перед ними на цыпочках, к тому же они были его союзниками. И если я стану хоть как-то проявлять характер, что это даст? Ничего, разве что нахватаю синяков. А потом он спросит себя: что этот парень не проваливает? Может, ему нравится, когда я бью его палкой? В мою басню с рассрочкой он долго верить не будет. Котелок у него варит быстро. Начнет задумываться, кто я такой, и сразу вспомнит — я пришел из конюшни Октобера. А Октобер — это стюард, стало быть, его первый враг. Тут он вспомнит Томми Стэплтона. Человеку, когда над ним нависает угроза, свойственно обостренное чувство опасности, и Эдамс сразу насторожится. Он может поехать в Поссет на почту и в одну минуту проверить, что никаких денег я никуда не посылал, а аптекарь скажет ему, что слышит обо мне впервые в жизни. Для Эдамса страшна сама мысль о том, что я могу оказаться последователем Стэплтона. И уж как минимум, если он меня в чем-то заподозрит, на расследовании можно будет ставить крест.
Эдамс пока ничего не подозревал, и то, что за Мики теперь ухаживал не Джерри, а я, встревожило его чисто интуитивно. Но основания для тревоги были.
За долгие часы, проведенные с Мики один на один, я сумел понять, что с ним произошло. Постепенно, с учетом того, что я знал о получивших «поддержку» лошадях и о лошадях вообще, все стало на свои места. К дню моего столкновения с Эдамсом я уже приблизительно знал, в чем суть их с Хамбером дьявольского метода.
Приблизительно, но не точно. У меня была теория, но не было доказательств. Для подробностей и доказательств требовалось время, и если единственный способ заполучить его — это сидеть на земле и умолять Эдамса не бить меня… что ж, придется смириться. Но удовольствия в этом ох как мало!
Глава 12
Октобер прислал ответ, снова неумолимо сухой.
«Шестиствольный, по словам его нынешнего хозяина, для участия в облегченных стипль-чезах не заявлен. Значит ли это, что допинг ему давать не будут?
Вот ответы на ваши вопросы:
1.Порошок - это растворимый люминал.
2. Экстерьер Чин-Чина: гнедой мерин, белая полоса вдоль носа, белый носок на левой передней ноге. Кандерстег: мерин, вороной с переливами, три белых носка — на обеих передних ногах и на правой задней. Метеорит: пегий мерин, на правой задней ноге белая полоса.
Я не в восторге от легкомысленного тона вашего письма. Надеюсь, ваша безответственность не повлияет на ход расследования».
«Безответственность». «Долг». Да, слова выбирать он умеет.
Я еще раз перечитал описания лошадей. Метеорит — это не кто иной, как Мики. Чин-Чин — это Доббин, один из двух моих скакунов, принадлежавших Хамберу. В Кандерстеге я узнал невзрачную, неуклюжую лошаденку по кличке Пожар, подопечную Берта.
Я разорвал письмо Октобера и написал ответ.
«После неудачи с Выпускником и Суперменом Шестиствольный остался единственным козырем в колоде, поэтому он может оказаться жертвой допинга в любом заезде.
На тот случай, если я вдруг вылечу из седла мотоцикла или попаду под машину, хочу сообщить, что на этой неделе я наконец понял, в чем суть плана Эдамса и Хамбера, но как они его выполняют — пока не знаю».
Дальше я написал, что стимулирующим средством, которое применяют Эдамс и Хамбер, все же является адреналин, потом объяснил, как, по моему мнению, он вводится в кровь лошадей.
«Как видите, прежде, чем предъявлять им обвинения, нужно еще кое-что доказать. Я сделаю все, чтобы довести свою работу до конца, но гарантировать этого не могу, потому что время против меня».
Пожалуй, стоит запастись транквилизаторами вдруг кому-то взбредет в голову проверить, покупал я их или нет. Я зашел в аптеку. Аптекарь наотрез отказался продать хоть какие-нибудь транквилизаторы — только по предписанию лечащего или зубного врача. Какая нелепость! Теперь Эдамс с Хамбером могут разоблачить меня в любой день. Грустно.
Мне пришлось разочаровать Джерри — свой обед в кафе я проглотил довольно быстро и сказал, что ему придется топать из Поссета пешком, у меня срочное дело. Я не лгал. Мне нужно было срочно ознакомиться с окрестностями.
Я выехал из Поссета и, остановив мотоцикл в укромном месте, вытащил карту. Я изучал ее всю прошлую неделю. С помощью карандаша и компасов я нанес на нее две концентрические окружности с конюшней Хамбера в центре. Внешний круг имел радиус тринадцать километров, внутренний — девять. Если Джуд, когда привозил Мики, никуда не сворачивал по дороге, значит, нужное место находится где-то между этими двумя линиями.
Некоторые направления, пожалуй, сразу можно отбросить: неподалеку находились открытые угольные разработки, а километрах в тринадцати к юго-востоку от конюшни Хамбера уже начинались окраины шахтерского городка Клеверинга. Зато с северной и западной сторон жилья довольно мало — поросшие вереском холмы вперемежку с небольшими долинами (в одной из таких лежала и конюшня Хамбера), кое-где попадаются участки плодородной земли, а так — километры и километры обдуваемой всеми ветрами пустоши.
Деревня Телбридж, где жил Эдамс, находилась в трех километрах за внешним кругом, поэтому я решил, что Мики держали где-то в другом месте. Но все равно, разумнее всего, наверное, начать поиски по линии, идущей от конюшни Хамбера к деревне Эдамса.