— Ты только представь себе, что я пережил! — воскликнул Тим, возмущенный ее странной реакцией. — А эти малолетние негодники, вместо того чтобы взять вину на себя и помочь мне избежать позора, тут же указали на меня, когда к этой старушке откуда ни возьмись подскочила дочь и устроила разбирательство…
Джоанна согнулась пополам, хохоча до колик в животе. Ее глаза наполнились слезами, ей уже не хватало воздуха…
— Да как ты смеешь потешаться надо мной? — прогремел Тим и, покраснев как рак, вскочил с кровати.
Если б он вел себя иначе, Джоанна быстрее пришла бы в чувства. А так, не в состоянии больше стоять на ослабевших ногах, она, продолжая заливаться смехом, опустилась на пол и обхватила голову руками.
С минуту Тим молча смотрел на нее. Потом, сообразив вдруг, как комично прозвучал его рассказ, и заразившись ее весельем, поднял Джоанну, положил на кровать, склонился над ней и приложил ребро ладони к ее тонкой, сотрясающейся от смеха шее.
— Значит, тебе смешно! — проворчал он нарочито грозно. — И ты тоже сдала бы меня, если б находилась на поле боя, верно?
Джоанна закивала, давясь смехом, не в состоянии что-либо ответить.
— Да я тебя за это…
Он наклонился ниже, обнимая ее.
Как ангельски красива моя любимая женщина! — подумалось ему. Эти глаза, эти брови, губы… Просто чудо какое-то… Она создана для любви и радости, и ей так идет веселиться и смеяться!
Но Джоанна стала потихоньку успокаиваться и теперь смотрела на него с недоумением.
— Послушай… Мне кажется, я начинаю влюбляться в тебя, — слетело с его губ признание.
Ничего подобного он не собирался говорить ей до того момента, пока не побеседует с отцом. Но эти слова будто сами вырвались прямо из сердца помимо его воли и желания.
Джоанна моргнула, замерла, несколько секунд смотрела на него как-то странно, потом зажмурилась и отвернулась.
— Черт возьми, — пробормотала она с нескрываемой досадой.
У Тима внутри все похолодело. В первое мгновение он подумал, что эти ее слова ему просто послышались. Но нет! Она произнесла их, да еще таким тоном! Жизнь внезапно окрасилась для него в темные тона, он медленно сел, покрутил головой и, не глядя на Джоанну, сказал глухим изменившимся голосом:
— Позволь мне дать тебе один совет: в следующий раз, когда ты услышишь подобное объяснение от какого-нибудь другого мужчины, подбери более мягкое выражение для отказа.
— Что? — Джоанна тоже села. — Для отказа? Ты о чем?
— О том, что ты сказала… — пробурчал Тим, чувствуя, что она на него смотрит, но продолжая избегать ее взгляда.
Ее мягкая теплая ладонь легла ему на руку.
— Прости меня за эти слова, я не хотела произносить их вслух. — Она смущенно хихикнула и легонько сжала его пальцы. — Просто представила, как обрадуются все мои родственники!
Тим резко повернул голову и с облегчением вздохнул.
— А я уж было подумал…
Она ласково притянула его к себе, и мгновение спустя они уже целовались. И его сердце, несколько минут назад превратившееся в льдинку, мгновенно растаяло и пропиталось блаженным теплом.
От Джоанны пахло мятой, земляникой и чем-то еще головокружительно приятным, — чем-то таким, что напомнило ему о светлых беззаботных днях, затерявшихся в ранней юности. Он принялся расстегивать ее жакет.
— Тим… — нехотя засопротивлялась она. — Мы опоздаем на ужин.
Он посмотрел на ее раскрасневшееся от поцелуя лицо, на влажные приоткрытые губы. У него внутри, где-то глубоко в груди, разлилась томительно-сладкая нега. Прикоснувшись пальцем к едва различимой ямочке у нее на подбородке, он прошептал, сам от себя того не ожидая:
Я солгал тебе, сказав, что начинаю влюбляться…
Ее глаза, буквально миг назад исполненные нежности, испуганно расширились.
— Я не начинаю влюбляться в тебя, а уже люблю…
У нее между бровей образовалась складочка, ее губы дрогнули, и, не помня себя от радости, она обхватила его за шею и пробормотала сдавленным от наплыва чувств голосом:
— Я тоже… Тоже люблю тебя!
11
У входа в зал ресторана их встретил метрдотель с дежурной улыбкой, не лишенной, впрочем, истинного радушия.
— Я заказывала столик на четверых на имя Райен, — сказала Джоанна, взволнованно заглядывая в зал через его плечо.
— Да. Вас уже ждут. Пожалуйста, следуйте за мной.
— Насколько я понимаю, твой сюрприз — это те люди, которые будут ужинать с нами сегодня, — шепнул Тим ей на ухо, когда они двинулись по проходу между столиками вслед за метрдотелем.
— Правильно, — ответила она, хитро улыбаясь. — Уверена, наши сотрапезники тебе понравятся.
— Я заинтригован.
Ресторанный зал, залитый светом хрустальных люстр, был великолепен — зеркала в вычурных с позолотой рамах бесконечно длили его пространство. Но рассматривать всю эту красоту у Тима не было ни малейшего желания. Пока они шли к столику у дальней стены, он разглядывал исключительно Джоанну.
Перед встречей с людьми, которые уже ждали их, — Тим и предположить не мог, кто они, — Джоанна явно немного нервничала. На ее щеках играл румянец, лицо было сосредоточенным и серьезным. Но Тим сердцем чувствовал, что не только из-за предстоящей встречи горят ее щеки. С той самой секунды, когда они объяснились друг другу в любви, в ней произошла какая-то очень важная и заметная для него перемена. Джоанна будто бы расцвела, стала еще более женственной, более прекрасной.
Он настолько залюбовался ею, что не заметил, как метрдотель остановился у заказанного столика.
— Тим! — ворвался в его мысли чей-то низкий знакомый голос. — Вот уж не ожидал увидеть тебя здесь!
Тим резко затормозил, чуть не врезавшись в стул с высокой изогнутой спинкой, и повернул голову. Перед ним стоял, поднявшись из-за стола, его отец — Мэтт Брайтман!
Сияющие глаза Джоанны расширились. Она удивленно оглядела лица уставившихся друг на друга мужчин.
— Вы знакомы? Ах, да! Ну конечно, мистер Брайтман, это же ваш новый подчиненный! —
На ее губах появилась улыбка. — В последний месяц вы бывали в офисе довольно редко, но во время приема Тима на работу, несомненно, должны были с ним побеседовать. — Она повернулась к Тиму, продолжавшему молча стоять. — Тим, я встретила мистера Брайтмана и его супругу, когда шла сегодня с катка. Представляешь, им пришлось срочно вылететь из Европы в Монреаль, так как мама миссис Брайтман неожиданно заболела.
Она села на стул, выдвинутый для нее боссом, поблагодарила его еще одной очаровательной улыбкой и кивком и продолжила, опять повернувшись к Тиму:
— Когда они вернулись в Монреаль, маме миссис Брайтман стало гораздо лучше, и она настоятельно попросила их продолжить отдых, а сама осталась на попечении сына, невестки и медсестры. Невероятная история, правда?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});