Читать интересную книгу Смерть пэра - Найо Марш

Аллейн, вспомнив, как ее зовут, и вознося в душе страстные молитвы, чтобы никто из Миногов не услышал его и не выглянул на площадку, громко сказал:

— Простите, пожалуйста, если я напугал вас, леди Катерин.

— Ничуть. Но я боюсь, что не вполне… У меня такая плохая память…

— Мы никогда не встречались раньше, — прокричал Аллейн. — Я хотел бы поговорить с вами наедине.

По выражению лица своей собеседницы Аллейн сообразил, что она не поняла ни слова, и в отчаянии протянул ей одну из своих официальных визитных карточек. Леди Катерин прищурилась, силясь прочитать, что на ней написано, затем издала тревожный вскрик и в полном ужасе уставилась на инспектора.

— Ах, боже мой! Только не полиция, — запричитала она. — Неужели дошло до этого? Не может быть!

4

Аллейн рассеянно подумал про себя, что вряд ли во всей квартире найдется такое местечко, где он сможет конфиденциально орать на ухо этой леди. Потому он решил, что самым лучшим местом будет выключенный лифт при закрытых дверях, и заманил собеседницу внутрь, делая приглашающие жесты. Она упала на узкую скамеечку. Аллейн успел подумать, что Бэйли и Томпсон должны были давно закончить свои манипуляции в лифте. Он прислонился к дверям и всмотрелся в свидетельницу, которую собирался допросить. Она слегка напоминала овцу, и по ассоциации он вспомнил про белую Королеву из «Алисы в Зазеркалье» Кэрролла. Он наклонился к леди Катерин, и та тревожно заморгала.

— Я и не предполагал, — громко начал Аллейн, — что вы уже знаете о происшествии.

— Что?

— Вы все знаете про несчастный случай?

— Про что?

— Про эту трагедию! — завопил Аллейн.

— Да, действительно. Как печально. Мой бедный племянник.

— Боюсь, что дело серьезное.

— Бедняга, он мне сам все рассказал сегодня днем.

— Что?! — воскликнул Аллейн.

— Он все мне рассказал.

— Кто рассказал, леди Катерин? Кто вам рассказал? Она покачала головой.

— Это очень печально, — сказала она.

— Леди Катерин, ради бога, кто и что вам рассказал?

— Ну как это, мой племянник, сэр Чарльз Миног, конечно. А кто же еще? Я надеюсь… — Она снова прищурилась на его визитную карточку. — Я надеюсь, мистер Аллейн, что полиция не будет к нему слишком сурова. Я уверена, что он глубоко сожалеет о случившемся.

Аллейн громко сглотнул.

— Леди Катерин, что такое он вам рассказал?

— Про Габриэля и про себя. Мой племянник Вутервуд и мой племянник Чарльз. Я так испугалась, что до этого дойдет…

— До чего?

— Даже сейчас, — сказала леди Катерин, — даже после того, что случилось, я все надеюсь, что Габриэль оттает…

В мыслях Аллейна пронеслась дикая фраза: «Габриэль окоченеет, а потом Габриэль оттает». Инспектор взял себя в руки, еще раз перебрал все, сказанное леди Катерин, и мысли его стали проясняться.

— Конечно, — произнес он. — Конечно, вы же ушли еще до того, как… словом, когда лорд Вутервуд был еще жив.

— Что вы сказали?!

— Боюсь, — проревел Аллейн, — что у меня для вас плохие новости.

— Очень плохие новости, — ответила леди Катерин одной из тех полуразумных фраз, которыми глухие совершенно сбивают с толку всех окружающих. — Очень.

Аллейн махнул рукой на деликатность. Он приблизил свое лицо к лицу леди Катерин и прокричал:

— Он умер!!!

Леди Катерин побледнела и сжала руки.

— Не может быть, — прошелестела она. — Как вы сказали? Умер? Простите, я плохо слышу… Повторите, пожалуйста… Умер?

— Боюсь, что да.

— Но… О, как это ужасно! Какой тяжкий грех… Он наложил на себя руки? Бедный Чарли! Бедная Имми! И… Боже мой, детки!

— Господи помилуй! — возопил Аллейн. — Не лорд Чарльз! ЛОРД ВУТЕРВУД!!! ЛОРД ВУТЕРВУД УМЕР!!!

Он увидел, как лицо леди Катерин покрылось пятнами румянца.

— Габриэль? — неожиданно громко спросила она. — Габриэль умер?

Аллейн бешено закивал головой. Секунд тридцать она ничего не говорила, а потом со вздохом прошептала совершенно потрясающую фразу:

— Столько трудов понапрасну!

Глава 11

Светская беседа

1

Роберта полагала, что, когда двое офицеров из Скотленд-Ярда перейдут в столовую, обитатели дома смогут немного расслабиться и нормально поговорить. Ей казалось, что с момента появления Аллейна и Фокса ни она, ни Миноги не вели себя как настоящие, живые люди. Она первый раз в жизни столкнулась с тем, что отказывается разобраться в собственных мыслях. На поверхности ее сознания с упорством ночного кошмара теснились какие-то образы, предположения и гипотезы. Но ведь даже в кошмаре спящий может сопротивляться, стараться разорвать паутину сна, и Роберта пыталась избавиться от этих мыслей, затолкать их подальше, подавить и вытеснить. Она стремилась заслонить их мыслями и образами, которые не угрожали бы так страшно той любви, которую она шесть лет назад так нежно посвятила Миногам — всем вместе и каждому в отдельности. Ей казалось, что сейчас Миноги словно обособились, отдалились от нее. Хотя у них не было возможности поговорить без посторонних, они словно пришли к какому-то соглашению даже без слов. Девушка надеялась, что, когда она останется с ними наедине, они смогут снова притянуть ее к себе своей обезоруживающей честностью, которую многие ошибочно принимали за лестную искренность. Они позволят ей присоединиться к их единому фронту, которым они встретят полицию.

Но оказалось, что одним им побыть не удастся. Аллейн и Фокс оставили за их спинами здоровенного полисмена. Именно это зрелище — крупная фигура с чисто вымытой физиономией и надраенными пуговицами — вызвало у Роберты ледяной озноб паники. На Миногов это почему-то такого ужасающего действия не оказало. В ответ на шепот матери Колин предложил полисмену кресло и спросил, не хочет ли тот присесть к огню в другом конце комнаты. Заметив в руках у полицейского блокнот, Колин развернул к нему настольную лампу. От такой предупредительности полисмен густо покраснел, убрал было блокнот, потом достал его снова. Колин все умолял его присесть, и тот наконец послушался.

Колин вернулся к своим.

— Eh bien, — сказала Фрида, — maintenent, nous parlerons comme si le monsieur n'etait pas la.[12]

— Фрид, деточка! — воскликнула ее мать. — Как можно! Фрида поглядела в дальний конец комнаты и, повысив голос, обратилась к полицейскому:

— Я надеюсь, вы не будете возражать, если мы будем говорить по-французски? Понимаете, нам надо обсудить одну-две вещи, и они довольно личного свойства, так что, наверное, и для вас и для нас лучше будет, если мы станем говорить по-французски. Я хочу сказать, вы не подумаете, что мы страшные невежи?

Полицейский встал, покраснел, прокашлялся и сказал:

— Нет, мисс.

Видно было, что ему ужасно хотелось бы иметь руководящие указания по этому вопросу: он бросил на дверь взгляд умирающего. Поколебавшись, полицейский снова сел в кресло, предложенное Колином, и Миногам видна была только его покрасневшая макушка.

— Ну вот, мамуля, все в порядке, — сказала Фрида. — Alors. A propos les jumeaux…[13]

Роберта упала духом. Шарло и лорд Чарльз, как она знала, говорили по-французски совершенно свободно.

Фрида заканчивала школу в Париже. Генри и близнецы посещали университет в Гренобле и проводили свои каникулы с друзьями на Лазурном берегу. Даже Плюшка и Майк в новозеландские денечки превращали в ад жизнь гувернантки-француженки, которая уехала с Миногами в Англию и даже сейчас приходила давать им уроки. Роберта же, напротив, занималась французским только в школе и по горькому опыту знала, что, стоило Миногам начать говорить по-французски, как их речь обращалась для нее в поток носовых и гортанных звуков, в котором, словно нарочно, периодически проскальзывали знакомые слова. Так оно было и теперь. Лорд Чарльз, казалось, призывал их к порядку, Генри спорил. Близнецы были довольно молчаливы и упрямы. В ответ на длиннейшую тираду Фриды Колин сказал:

— Laissez-vous donc tranquilles, Frid.[14] Попросту говоря, заткнись.

— Должен сказать, — заметил Генри, — Робин все так интересно и понятно…

— Милая Робин, — спросила Шарло, — ты не возражаешь, а?

— Ну конечно нет! И потом, я все-таки немножко поняла.

— Taisez-vous donc![15] — драматически скомандовала Фрида. — Слушайте!

— Ну, в чем еще дело? — раздраженно спросил Генри.

— Да слушайте же, вы все!

Откуда-то из глубины квартиры донесся низкий голос.

— Это мистер Аллейн, — заметила Фрида. — С кем это он так вопит?

— Может быть, его довели до белого каления, — предположила Плюшка.

— Наверное, он арестовывает Нянюшку или что-нибудь в этом роде, — сказал Стивен.

— Не понимаю, зачем орать, арестовывает он ее или нет. И вообще, — заключила Фрида, — по голосу не похоже. Он кричит так, словно разговаривает с кем-то, кто стоит на первом этаже.