— махнул головой Ливий. Пока Пустеван мог жить спокойно. Но рано или поздно твари начнут взбираться наверх, и тогда…
Кроме моста, в Пустеване была еще одна достопримечательность, о которой Ливию поведал Велек. Бани. В Пусетван люди стекались не только для того, чтобы поторговать, но и для того, чтобы попариться.
Бань в Пустеване было много. Например, вход в общую баню стоил сущие копейки. В большом здании была всего одна парилка. И сидели там не только обычные люди, но и идущие. Если обычному человеку хватало пяти минут, то идущий мог за неспешными разговорами просидеть и час, и два.
В общей бане парились и путешественники, и местные. Следующую баню называли «лечебной». Вход в нее был дороже в три раза, но из-за особой древесины баня давала целебный эффект. Восстановиться после травм или болезней внутри этой бани было гораздо проще. Чем пользовались как местные, так и заезжие.
Дальше шли шесть небольших бань — каждая со своей спецификой. На них Ливий почти не обратил внимания, ведь местные туда не хаживали. Эти особые бани построили для гостей.
Тогда Ливий решил оценить лучшее из того, что мог дать Пустеван.
В «красную» баню пускали не всех. На входе выстроенной из красного камня бани стояла девушка, которая разглядывала каждого посетителя. Кого-то пропускала, а кого-то вежливо разворачивала обратно. А иногда и невежливо: проходя мимо, Ливий увидел, как девушка ногой дает под задницу какому-то невезучему кочевнику. Пролетел житель степей почти пять метров — девушка-охранница явно была идущей.
— Мне можно? — спросил Ливий у нее.
Оглядев парня, охранница утвердительно махнула головой.
— А почему всех не пускаете?
— Не знаете? — удивилась она. — В «Кровавую» можно пускать только идущих. Да посильнее. Полезно, но не для каждого!
— Вот оно как, — глубокомысленно кивнул Ливий.
— Да! Если сила есть, то сначала в «Кровавую», потом в «Сосновую», а в конце — в «Черную»!
— Понял, спасибо за совет, — улыбнулся Ливий. — Сколько с меня?
— Пять таблеток аркюса.
«Разорюсь», — подумал Ливий, отдавая таблетки.
Распахнув дверь, Волк попал в раздевалку. За сохранность вещей Ливий не беспокоился: в Пустеване не воровали. А если бы и нашелся глупец, который посмел бы украсть хоть что-то, смерть его ждала бы очень и очень неприятная.
Сразу за раздевалкой расположилась комната с бассейном. Можно было выскочить и на улицу, в снег, но зачем? В воде как раз отмокали два северянина. И вода была холодной, разве что льдом не покрылась.
«Посмотрим на здешний сервис!», — подумал Ливий, открывая дверь в парилку.
Волку показалось, что он входит в Ад. Жар был ужасающим. В первую секунду. А уже спустя несколько мгновений Ливий понял, что ему даже нравится. На скамьях сидели три северянина, и приход Волка их здорово удивил.
«Замолчали. Чужой», — подумал Ливий. Одна из стен парилки была ярко-красной, от нее и исходил жар. Ливий сел поближе и с блаженством раскинулся на скамье.
Жар помогал развитию тела. Если бы Ливий пришел в Пустеван, когда еще был на стадии Тела Виверны, то «Кровавая» неплохо толкнула бы развитие вперед, что уж говорить о Теле Драконида. Сейчас иглы жара с трудом пробивались через прочность Тела Дракона. Но Ливий не сдавался — всегда можно посидеть подольше.
Через три минуты северяне переглянулись. Видимо, Ливий как раз отсидел какой-то минимальный временной лимит. А это значило только одно — он не слабак. И северянам, жадным до силы, захотелось поговорить.
— Откуда ты? — спросил коренастый мужик с бородой почти по пояс.
— С Централа.
— То-то смотрю не с Запада. По южной дороге?
— Только часть. Из Бьернхувуда пришел.
— Из Бьернхувуда? Напрямик? — удивился другой мужик.
— Да, — кивнул Ливий и стал пялиться на красную стену, будто не замечая удивленно-недоверчивых взглядов северян.
— А кто же сейчас в Бьернхувуде заправляет? — спросил бородатый.
«Ага! Проверяете!», — понял Ливий и сказал:
— Вождь Олаф, вестимо. Да только делами занимается Велек.
— Да, Велек силен и умен.
— Ярл, — пожал плечами Ливий.
— А что же ты в Бьернхувуде делал?
— С шаманом их встречался. А до этого боролся.
— Боролся? — спросил третий мужик, молчавший до этого. — А кого ж поборол? Велека?
— Да куда мне Велека, — махнул рукой Ливий. — Ульвбьерна поборол, знаете такого?
— Как не знать!
Может, до конца северян убедить не удалось, но теперь они верили, что Ливий и вправду был в Бьернхувуде. Но пришел ли он напрямик?
— Какова дорога? — спросил бородатый.
— Опасна, — ответил Ливий. — Звери нападают, и голодные, и молодые.
— Да, есть такое, — согласился бородатый. — Кого одолел?
— В Бьернхувуде — ошэтэга.
— Врешь! — вскочил один из мужиков.
— Не вру! — крепко ответил Ливий. — Да хоть сейчас трофеи покажу!
— А покажи!
Вместе с тремя мужиками Ливий пошел в раздевалку. Следом увязались и те, что как раз вылезли из бассейна. Сначала Ливий показал копье и куртку, потом — клинки. Но окончательно всех убедило мясо в банке. Бородатый понюхал и сказал:
— Да, ошэтэг это.
Теперь мужики смотрели на Ливия по-другому. Уважительно. И завистливо. Не из-за вещей из ошэтэга, а из-за славы.
— Расскажи!
Всей толпой мужики вернулись обратно в парилку. Подвязались и трое из бассейна. Когда все сгрудились вокруг Ливия, он начал рассказывать. Как ходил на дежурства, как его сначала одолел Ульвбьерн (хитрость с земной ярью заставила мужиков одобрительно хлопать себя о колени). О встрече с оштэгом, которого Ливий даже не смог почувствовать. Некоторые детали о драке Волк опустил, но попытался рассказать в красках. Ливий даже встал в середину парилки, чтобы показать то, как на него кидался ошэтэг, а мужики слушали чуть ли не с раскрытыми ртами.
— Вот как-то так и одолел. Чуть с жизнью не распрощался, — сказал Волк, усаживаясь обратно на лавку.
— Герой, — сказал бородатый.
— Герой, герой! — одобрительно заголосили остальные северяне.
Убийство ошэтэга — это серьезно. Но разве могли мужики отпустить Ливия просто так, не рассказав о своих подвигах? Ливий не сопротивлялся.
Некоторым идущим приходилось бегать к бассейну, чтобы освежиться. Едва только их тело обретало нормальную температуру, как мужики стремглав влетали обратно в парилку. Не каждый день удается послушать столько замечательных историй.
— А Сидриг дракона видал!
Сидригом звали бородача,