Читать интересную книгу Лихое время - Олег Петров

– А ты, оказывается, философ прямо-таки, Филя! – засмеялся Бизин.

– Хвилософ не хвилософ, но и не таких на кривой козе объезжали! Вон, вишь, черта с два они овес-то вынюхали!

– Так он все-таки у тебя здесь захован?! – изумился Бизин.

– Но дак! – самодовольно ухмыльнулся Филя. – Знашь, куды затырил? Да вона, чуть ли не посредь двора, под сеном ляжит! От которого ихние задохлые лошади пайку себе рвали!

– Варит котелок, варит! – поощрительно протянул Бизин. – Хвалю!

– Завсегда рады стараться, ваше высокородье! – съюродствовал, изобразив солдатскую стойку, Филя.

– Артист, артист, – кивнул Бизин.

Помолчал немного, поглядывая на вновь присевшего рядом и запалившего новую папироску Цупко.

– Так ты, Филя, отмазку от цугундера-то на чем выхлопотал у ихнего главного сыскаря, а?

– Херня! – беззаботно махнул Филя. – Подписку ему подмахнул, мол, цинковать про темных людишек, через заежку шастающих обязуюсь, как на духу… Херня!

– А как с винтовочкой-то обошлось? – прищурился Бизин.

– С энтим делом – воопче красота! – заржал Филя. – Пущай большого депутата спрашиват энтот черт картавый! Я ему так и резанул напрямки – мол, сам большой человек хранит у меня оружье для охоты, а законно энто, али нет – не мово ума дело. Я человек маленький, темный…

– Да, да… – кивнул Бизин. – Темный… А котелок-то варит. Варит! Смотри, не перевари…

– Но-о… Да че ж мы, совсем ли чо ли!.. – довольно хмыкнул Цупко.

– А чей ствол-то? Какого такого большого человека?

– Дык, Грихи Бурдинского…

– Ни хрена у тебя котелок не варит! – плюнул Бизин. – Оба вы с Гохой уроды тупые! Зачем он у тебя винтовку затырил? Вот дурак! При его положении ее на стену повесить можно, а вы тут… И заежку палите, и к себе излишнее внимание привлекаете! Начнут у Гохи в прошлом и нонешнем копаться – и депутатство не поможет вместе с героическим партизанством, ежели оно у него и в сам деле было, в чем глубоко сомневаюсь!

– Но! Понесло тебя! – недовольно пробасил Цупко. – Охолонись, Андреич. Фарт нам покедова прет.

Хлопнув себя по коленям, поднялся, прошел в избу, прогудел там чего-то, потом вновь появился в дверях.

– Слышь, Андреич, пойдем-ка, выпьем по маленькой, а то энти гости милицанерские все застолье порушили. Пойдем, девки по новой самовар справили…

За стол сели общей кучей, кликнув и Митрича. Ребячьи ручонки жадно тянулись за калачами.

Филя разлил по стопкам остатки водки. Анна тоже выпила – чтоб отлегло малость после всего происшедшего. Мишке с Катериной налили наливки.

Ужинали молча, потом сразу засобирались спать. Подались в большой дом Митрич и дед Терентий, полез в свое логово на чердак Мишка.

Глава восьмая

1

Уже тонко посвистывал в отведенной ему маленькой светелке Бизин. Спала успокоившаяся во сне Анна. Перестал из комнатенки напротив слышаться ласковый шепот Катерины, что-то мурлыкавшей Валюшке с Кешкой.

Но Филиппу не спалось. Похлопал в темноте глазами, бесшумно поднялся с кровати и вышел во двор, захватив по дороге кисет с ядреным самосадом и накинув в сенях на исподнее драный полушубок.

Над крыльцом стояло высокое небо в больших перемигивающихся звездах, в углу, у амбара, завозился, брякнув цепью, лохматый волкодав.

Филипп, усевшись на ступеньку крыльца, долго сворачивал толстенную самокрутку, потом, чтобы попадя не тратить драгоценные спички, высекал огонь, раздувая трут.

Внезапно забурлило-зарезало в животе, подступило до крайности, еле успел от крыльца до стайки добежать. Нескоро оттуда вышел, пучком сена руки вытирая. Ополоснул в бочке, под водостоком. И в лицо плеснул водицы. Во рту такая сухость, что язык небо обдирает – не до курева.

Подался в сенки, нашарил в темноте на столе бутылку с наливкой, жадно задвигал кадыком. От спешки пролил на бороду.

Вернулся на крыльцо, утираясь подолом пропотевшей рубахи, потянулся было к брошенному кресалу и самокрутке, но вдруг ощутил, почувствовал кого-то рядом!

– Хто тут? Хто?! – хрипло бросил в темноту, невольно приседая.

– Дед Пихто!

Перед Цупко выросла темная фигура.

– Тьфу ты! Коська, ты, што ли?

– Обоссался, поди, со страху, Филя?

– Не бухти! Ишо неизвестно, чо бы с тобой приключилася, кады бы тут тебя милицанеры трясли, из самово угро!

– Так я, Филька, в рубашке родился! Меня и японцы на расстрел водили, да без толку! А на тебя, вижу, милиция жути нагнала! Что, в стайке-то небось с самого их отъезда гадишь? Га-га-га!

– Тише ты, оглашенный! Всех подымешь!

– Не ссы… А че тебя сыскари-то трясли?

– Сука кака-то навела!

– Ну и чо?

– Пронесло.

– Ага, вижу, до сих пор несет! Гы-гы-гы!..

– Хорош ржать, Коська! Чо приперся? Договаривались же, – сюды глаз не казать. Откель тебя надуло?

– А-а!.. – скривясь, махнул рукой гость. – Прокатился с хлопцами на «ученике» с Дальнего вокзала, думали торговок в вагонах малость пощипать. Каво там!.. Фараоны чево-то седни по вагонам шастают, продыху нет. Ну и прокатился до твоей станции, покалякал кое с кем, да к тебе, вот, подался. Филя, покупателя я приглядел для лошадок…

– Ага! Спохватился! Тю-тю, коники!..

– Да ладно!

– Чо ладно? Чо ладно? – озлился Филя. – Говорю тебе, налетели вороны! Навел кто-то. Сразу-те про овес спросили да коньков приметили, ну а потом и до мясца в погребе добралися! Я же шкуру-то там оставил, еще не сбагрил…

– Во подарочек приподнес фараонам! Мать твою! – ругнулся гость. – Говорил же тебе – не храни. Чево кромчить? Сразу надо сбывать! У тебя ж ранешних договоренностей полным-полно!

– И на старуху быват проруха… – угрюмо буркнул Цупко.

– Да и хер с ним! – мотнул головой ночной гость. – А чо, Филя, тебя-то не загребли, а, старый?

– Подписку дал сыскарям служить.

– Ох, ни хера себе! Ссучился, потрох!

– Но-но! – грозно прогудел Цупко. – Ты, Коська, эндак словечки не раскидывай! Филипп Цупко никады фараонам не служил!

– Ой, им-боюсь, им-боюсь! – засмеялся гость.

И тут же сунул Филе под нос вороненый револьверный ствол, тускло блестнувший в свете полной луны.

– Щас зубы вышибу с мозгами разом! Ты меня знашь! У меня с тем, кто фараонам стучит, разговор короткий! Давай-ка, хрыч толстый, пропой-ка про отмаз-то с подробностями. Каво ты им сдал со всеми причиндалами?

Коська прищурился и постучал согнутым пальцем по револьверному барабану.

– Цыть! И револьвертом своим не пужай! Повидал я энтого барахла! Аль до того боисся, что спишь на ем заместо бабы? Хе-хе-хе! – мелко засмеялся Филя в лицо гостю.

А тот желваками заиграл.

– Говорливый ты, Филя, веселый… Да больно что-то подозрительно тарахтишь. Видно, и вправду не зазря тебя фараоны пожалели…Чо, а Филя? Давай, закрути еще петельку!

– Ты, тово, говори да не заговаривайся! Молод ишшо!

– Каво?! Да я тебя…

– Не пугай, пужаный ужо! – Филипп толстым пальцем отвел ствол от лица. – Я бы имя и сто подписок подмахнул, штобы в кутузке не париться. А че им соопчать – это ишшо поглядим… По мелочи в доносчики чево ж не поиграть… Зато, Коська, в доверье можна втереться. А там – ушки на макушке! – много чего от фараонов можно проведать! Соображашь?

– Сладко ты, Филя, поешь. Задницу свою толстую спасал, а теперича соловьем заливашься…

– Вахламон ты! Кады бы задницу берег, так тут бы в самый раз тебя, Коська, сыскарям в руки-то и спроворить…

– Каво?!

– А таво!

– Ладно… – Гость спрятал револьвер, зябко повел плечами. – Филя, спроворь-ка ты мне лучше пожрать, а то кишка на кишку уже войной пошла… День нынче колготной какой-то!

– Но… – согласился Цупко. – Как Андреича с централа доставил, так и завертелося…

– Че за Андреич? – обеспокоенно спросил ночной визитер.

– Пойдем, похаваешь, – не отвечая на вопрос, поднялся Филипп. – А после и обговорим.

Прошли в сенки.

Филипп запалил огонек, сходил до погреба, принес отварного мяса, из избы вынес чугунок с остатками вареной картошки, бутылку постного масла. Положил на стол краюху подового хлеба, два белых калача и длинные стебли лука с ядреными головками.

Коська с усмешкой повертел в руках пустую водочную бутылку.

– Богато, Филя, живешь! Казенную водку лакаешь! С фараонами чокался?

– Типун тя на язык, вахламон! С достойным человеком выпивали за здравие…

– Кто такой? Ну-ка, ну-ка! Ох, и длинный язык у тебя, Филя! – Гость демонстративно вынул из-за пазухи наган, положил рядом.

– Ухо-хо! – хрюкнул коротким смешком Цупко. – Грозен, грозен! Чо ты револьвертом своим размахался? Наиграться не могешь?

– Филя, ты свои смешочки брось… – зловеще, поглядывая на притворенную в избу дверь, проговорил Коська. – У меня не заржавит кусок свинца промеж глаз запечатать… Не зли…

– Кушай, Костя, кушай, – примиряюще сказал Цупко. С горячим нравом ночного гостя он был знаком не понаслышке. – А я тебе пока про Андреича скажу. Помнишь, Коська, года два назад мы спирт одному хитрому мужику таскали, на сбыт?