В четыре руки мы лихо восстанавливаем рабочий беспорядок, а там уже и время пребывания в стенах университета подходит к концу. Мне совсем не хочется прощаться, но и как себя вести я не понимаю.
Отношения. Какими они будут за дверью этого пыльного кабинета? Будем ли мы втайне встречаться по вечерам и выходным или же несколько рабочих часов это всё, на что я могу претендовать? Эта задачка кажется мне неразрешимой, пока Суровин собирает какие-то бумаги в свою стильную сумку.
– Готова? – бодро спрашивает он. – У тебя сегодня занятие по живописи?
– Да и да, – натянуто улыбаюсь ему.
– Давай я заброшу тебя туда, порешаю пару вопросов, а потом встречу после урока?
– Не думаю, что это удобно… – нерешительно протягиваю я. – Вдруг Лена снова…
– Ты мне веришь? – перебивает Сергей Дмитрич, и я киваю. – Как раз с ней и решу, а ты учись рисовать, студентка.
До парковки мы держимся обособленно, негласно соблюдая иллюзию дистанции между нами, но стоит только устроиться в надёжном укрытии тонированного салона авто, как Суровин переплетает наши пальцы и не отпускает моей руки практически всю дорогу.
У большого здания с колоннами школы искусств мужчина покидает машину, чтобы открыть дверцу и помочь выйти мне. Подхватывает в объятия и целует.
– До встречи через час тридцать? – шепчет в мои губы.
– До встречи через час тридцать, – я легкомысленно улыбаюсь, млея от счастья.
На занятие не иду – парю! И даже отрабатывать техники мне сегодня в разы проще и легче: я переполнена вдохновением и любовью! Не замечаю, как быстро проносится время в группе, а преподаватель уже проверяет моё полотно. И даже впервые хвалит меня.
Довольная донельзя, я спускаюсь вниз. Сергей Дмитрич ждёт у центрального входа, как и обещал, и я тороплюсь скорее оказаться рядом с ним.
Я не решаюсь задавать вопросов. «Пусть всё идёт своим чередом», – решаю я. Он прав: всё разрешится. Рано или поздно все проблемы отойдут на второй план.
Суровин отвозит меня на ужин в ресторан. Это весьма неожиданно, поскольку кажется мне не таким уж и хорошим решением. Вдруг кто увидит?.. Но его, видимо, всё это не очень-то и волнует. Он словно погружён в свои мысли, но не торопится делиться со мной своими соображениями. Однако под конец ужина всё же заводит разговор.
– Я тут подумал, Юль, что тебе лучше съехать от Ленки… – Что ж, к такому я повороту я была готова. Предчувствовала, что он захочет, чтобы я перебралась обратно в общагудотого, как Лена узнает о нас. – В ближайшие выходные я могу помочь тебе перевезти вещи. Не пойми неправильно, ягода, но так будет только лучше всем. Я хочу свободно забирать тебя из дома и возвращать туда, проводить с тобой свободное время, дни и ночи. И к себе пока не зову – но только пока. Я уже подобрал несколько неплохих вариантов, они достаточно близко ко мне и к университету, нам нужно только посмотреть их и принять окончательное решение.
– Подожди, – торможу его тихую речь. – Ты хочешь, чтобы я сняла квартиру?!
Он чуть морщится и качает головой:
– Нет, конечно. Я полностью покрою все расходы.
– Я могу вернуться в общежитие, – смущённо предлагаю ему.
– Нет, Юль. И это не обсуждается. Я не могу совершать никаких сделок с недвижимостью до расторжения брака, иначе бы вопрос об аренде не стоял. Но добавлять очередной пункт к разделу имущества… Так себе вариант. Но и жить с Леной ты не можешь. Во-первых, это слишком нервирует тебя, а во-вторых, мне хотелось бы проводить чуть больше времени с тобой. Но и привезти тебя в квартиру, где когда-то жил с женой, я не могу. Да и времени у нас много, спешка ни к чему. Сначала конфеты, букеты и свидания… и, конечно, ночёвки, а потом, как всё уладится, я решу и жилищный вопрос, чтобы мы могли жить вместе в удобстве и комфорте.
Я не знаю, что сказать. Я понимаю его и сама желаю того же: желаю проводить с ним больше времени и не быть застуканной его дочерью, но…
– А как же я объясню это Лене?
– Придумай что-нибудь убедительное, – усмехается он. – Было бы проще, если бы ты позволила мне ей всё рассказать…
– Нет! – вырывается у меня. – Я подумаю и решу, что ей сказать.
Не могу её так сильно ранить. Да и страшно мне. Но и ранить Сергея своими сомнениями я больше не собираюсь. Поэтому мне придётся побыть немного изобретательней.
С этого разговора все мои мысли заняты обдумыванием весомых аргументов. Я даже не замечаю, как Суровин подвозит меня к подъезду дочери, почти не чувствую его жалящих поцелуев. И почти решаюсь на разговор.
Но стоит открыть дверь, как до меня доносится жуткий вой, и я бросаюсь на этот звук, пугаясь до ужаса.Чтомогло до такой степени расстроить Ленку?!
Глава 15.
Застыв в дверях спальни подруги, я хмуро разглядываю её. Ленка сидит на полу и воет белугой, обхватив себя руками.
– Что случилось? – наконец спрашиваю я. Ленка вздрагивает и начинает причитать:
– Лёшка меня бро-о-о-о-сил! Меня все бро-о-о-о-сили! Я никому не нужна! Меня все-все бросают! Папа бросил, мама бросила, ещё и Лёшка бросил!..
Я вздыхаю и прохожу в комнату, усаживаясь рядом с ней и обнимая её содрогающиеся плечи.
– Ну что ты придумала? Кто тебя бросил? Родители тебя любят, и с Лёшкой вы обязательно помиритесь.
– Нет, ты не понимаешь, – с жаром восклицает она и громко икает. – Папа меня бросил, совсем бросил! Мало того, что от мамы ушёл, так ещё и отчитал меня сегодня, как маленькую! Прям при Лёшке! Кричал, что я ему всю жизнь испорчу, вот он меня и бросил!
– Ничего не понимаю! – вздыхаю я. – Давай ты успокоишься и расскажешь по порядку, ладно?
Кое-как мне удаётся поднять подругу и отправить её умываться. У меня голова идёт кругом от кучи суматошных событий сегодняшнего дня.
Значит, Суровин приструнил Ленку… Поэтому она истерит? Что он ей сказал? Я не думаю, что он выдал меня, иначе его дочь непременно высказалась бы на этот счёт, в этом я уверена.
Я грею воду и завариваю чай, выкладываю на блюдца птичье молоко и возвращаюсь в комнату к Лене.
Она тихо плачет, периодически смахивая пальцами слёзы, но, по крайней мере, уже не визжит на весь дом. Я пристраиваю на кровати поднос и плюхаюсь рядом.
– Ну давай пить чай с пирожными, и ты мне расскажешь, что произошло, – предлагаю ей. – Только с самого начала, а то я ничего не поняла.
– Хорошо, – кивает она. Берёт в руки свою чашку и шумно отхлёбывает. А потом начинает говорить: – В общем, звонит мне вечером папа. А я с Лёшкой в кафе была, недалеко от универа. Папа позвонил, спросил, где я, ну, я ему и сказала. Я же не думала, что он приедет!.. Ты не заметила на работе, он был чем-то взбешён?
– Не думаю, – краснею я. – Вроде всё как обычно было.
– Позвонил почти сразу после работы, – объясняет Ленка. – Вот я и решила, что там кто-то что-то ему ляпнул…
Она с подозрением смотрит на меня. У меня душа в пятки сбегает от страха, что сейчас она обо всём догадается: по стыдливому румянцу от смущения, по виноватому виду… Но Лена лишь вздыхает с досадой:
– Элька к нему не заходила?
– Нет. – отвечаю я и торопливо добавляюправду: – Но, когда я тебя проводила и поднялась, твоего отца не было в кабинете, он пришёл минут через двадцать. А что?
– Да я из универа вышла и столкнулась с этой выскочкой… Вот и не сдержалась, сказала ей пару ласковых. Думаю, она сразу побежала жаловаться отцу, что я выследила их и теперь достаю её… Вот он и позвонил!
Меня немного отпускает. Хотя бы сегодня громкое разоблачение обойдёт меня стороной. Я не тешу себя иллюзией, что мне удастся скрывать это вечно, знаю, что этого не будет. Рано или поздно я упрусь в выбор: расстаться с Суровиным или обидеть его дочь. А раз расставаться с мужчиной я не планирую, то решение это очевидно.
– И что, он приехал? – поторапливаю её вернуться в нужное русло разговора.
– Да, примчался. Начал меня отчитывать: что перехожу все границы, что заигралась, что мне пора перестать вести себя как маленькая избалованная девочка, что мир не перестанет существовать, если мои родители будут заниматься обустройством своей личной жизни вне брака… Я просто сидела и обтекала, Юль! Мне так обидно было! Ну что, я так много хочу?!