— А что? — защищался Гессен. — Чем плохо — «Крокодил»? Ей-богу, подходяще.
Наконец наступил крайний срок. Первый номер новорожденного журнала уже сверстан и пущен в машину. Только первая страница, на которой должно было красоваться новое название, оставалась пустой. Перед Еремеевым с решительным видом предстал директор издательства:
— Константин Степанович! Больше тянуть не можем. Машины стоят, типография ждет. Давайте название.
Дядя Костя немного помолчал, вынул изо рта трубку, не спеша выколотил ее, снова набил табаком, чиркнул спичкой, выпустил голубоватый клуб дыма, помахал на него рукой и сказал:
— «Крокодил». Я за предложение Гессена!
После некоторого изумленного молчания посыпались возражения. Наперебой говорили о том, что читатель не полюбит журнал с таким «отталкивающим» названием, что крокодил несимпатичен, безобразен, неприятен…
— Зато зубаст, — отрезал Еремеев, — а насчет всего прочего, то от вас, художников и поэтов, зависит сделать «Крокодил» симпатичным, привлекательным, дорогим. От вас зависит, чтобы читатель оценил и полюбил нашего «Крокодила». Одним словом, «Крокодил»!
Так произошло рождение самого массового и популярного сатирического журнала страны, тираж которого в последующие годы достигал фантастической цифры в шесть миллионов (!) экземпляров. Но к этому времени Еремеева в «Крокодиле» уже не было. «Наверху» неизвестно почему сочли нужным освободить дядю Костю от близкой его сердцу и вполне успешной редакторской работы в «Рабочей газете» и «Крокодиле» и назначить… членом Реввоенсовета Балтфлота, а вскоре после этого направить в… советское торгпредство во Франции. Почему отличный публицист, журналист, сатирик был переброшен на внешнюю торговлю, осталось загадкой.
В связи с 10-летием «Крокодила» в 1932 году Лебедев-Кумач вспоминал:
…С журналом нянчась, словно мать,Дышали пылью мы свинцовойИ часто оставались спатьВ Седьмой и Первой Образцовой.Душистый дым вокруг развеяв,Журналу кадры подбиралНаш крокодильский адмирал,Наш дядя Костя Еремеев.Пришли Катаев и Кольцов,Пришли Демьян и Маяковский —И «Крокодил» в конце концовСтал Главсатирою московской.
(Седьмая и Первая Образцовая — известные московские типографии.)
Пребывание во Франции, видимо, не пошло Еремееву на пользу. Изменило ему железное здоровье, и, вернувшись в Москву, дядя Костя безвременно ушел из жизни. Я был в числе крокодильцев, провожавших его в последний путь. Мы стояли вместе с поэтом Эмилем Кротким в почетном карауле у гроба, когда в зале появился и стал рядом с нами В. М. Молотов. То было, по-видимому, официальное признание заслуг Константина Степановича. Но мне думается, что, если бы дядя Костя дожил до тридцать седьмого года, участь его была бы более трагичной. Заграничная работа в ту пору очень часто приводила к большой беде…
Кстати, о Лебедеве-Кумаче. Мне хочется, чтобы читатель этой книги узнал о его сложной и, не боюсь сказать, драматичной творческой биографии. Лебедева-Кумача нельзя, разумеется, поставить на одну доску с Маяковским, Есениным, Пастернаком, Мандельштамом, но он был, безусловно, одаренный поэт.
…В центре Москвы, против Белорусского вокзала, на высоком красивом доме укреплена мемориальная доска, гласящая: «В этом доме жил и работал поэт Василий Иванович Лебедев-Кумач». Далее указаны даты.
Иной молодой, да и не очень молодой человек может, пожалуй, сказать: «Лебедев-Кумач? Что-то я не слышал про такого поэта. А что он написал?» А между тем, творчество поэта хорошо знакомо миллионам, вот только имя его предано забвению. Как же так?
Василий Лебедев-Кумач, как читатель уже знает, был «пер-вокрокодильцем» и даже секретарем журнала. В «Крокодиле» из номера в номер печатались его сатирические стихи, пародии, памфлеты. Но, в чем-то не поладив с одним из очередных редакторов, он ушел из «Крокодила».
Он занялся сочинением текстов песен, став, как тогда это называлось, поэтом-песенником, активно работающим, но отнюдь не ведущим. Но настал его «звездный час», когда Леонид Утесов предложил ему написать тексты песен для кинокомедии «Веселые ребята». И на всю страну зазвучало: «Легко на сердце от песни веселой…», «Сердце, тебе не хочется покоя… Спасибо, сердце, что ты умеешь так любить…» А потом фильм «Дети капитана Гранта»: «Капитан, капитан, улыбнитесь…», «А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер…» И еще, еще, еще… Лебедев-Кумач стал, по справедливости, первым поэтом-песенником страны. И, естественно, был приглашен для работы в новой большой кинокомедии «Цирк» режиссера Григория Александрова с участием самой любимой советскими зрителями актрисы Любови Орловой.
Прекрасную музыку для этого фильма, как и для «Веселых ребят», написал композитор Исаак Осипович Дунаевский. Особенно популярной стала мелодия песни «Широка страна моя родная…», превратившаяся в своего рода второй гимн Советского Союза, звучавшая как позывные советского радио. Но для Лебедева-Кумача оказалась роковой одна-единственная строчка в этой песне: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек…» Действительно, эти слова были чудовищным диссонансом по отношению к атмосфере, которой люди дышали в годы сталинского режима. И неудивительно, что когда эти страшные годы остались позади, имя автора этой строки было предано забвению.
…С работой в «Крокодиле» у меня связано знакомство с одним веселым человеком.
Так можно с полным основанием сказать про Виктора Ефимовича Ардова. В 20—30-х годах он был известен как довольно плодовитый автор юмористических рассказов, эстрадных номеров, фельетонов и даже пьес, которые шли на сцене Театра Сатиры. Его, конечно, вряд ли можно поставить рядом с такими выдающимися сатириками, как Михаил Зощенко, как Илья Ильф и Евгений Петров или Владимир Маяковский. Но писал он свои юморески бойко, разнообразно и смешно. Многие его шутки и остроты хотя и не отличались большой глубиной, но привлекали своей неожиданностью и каким-то веселым озорством. Мне запомнился забавный эпизод. Отмечали семидесятилетие известного в свое время фельетониста-сатирика Григория Рыклина. По этому поводу в Малом зале ЦДЛ проходило оживленное застолье, произносились соответственные поздравительные речи. Взял слово и Ардов. Он, как и все, отдавал должное юбиляру, в полной мере сохранившему свою творческую энергию, продолжавшему с успехом выступать в печати и, между прочим, редактировать в ту пору журнал «Крокодил». Ардов не жалел лестных слов по адресу Рыклина, но неожиданно закончил их громким восклицанием:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});