Читать интересную книгу СТАТТЬИ, ВЫСТУПЛЕНИЯ - Борис МИРОНОВ

В России необходимо религиозное доверие народа к власти. Власть инославная, иноверная или безверная всегда будет пользоваться в России скудным, урезанным, сомнительным авторитетом.

Духовный авторитет власти тем больше, чем независимее власть. Зависимая власть не может пользоваться ни уважением, ни доверием. Всякая зависимость подрывает авторитет власти: зависимость от иностранных войск, от своей армии, от каких- либо международных явных или тайных организаций, от партий, от капитала, от всяких нажимов и так далее.

Впрочем, говорить "сильная власть" это не по-русски, это масло масляное. Несильной власти не бывает. Тогда это уже не власть, а иллюзия власти. Власть должна быть волевым центром страны. Безволие и слабоволие противны русскому человеку. Сам не имея сегодня зрелого волевого характера, русский человек как никогда прежде ждет этой воли от своего правителя. Он предпочитает окрик, строгость, твердость уговариванию, дискуссиям и колебаниям, он предпочитает даже самоуправство слабовольному ничтожеству.

Много и уже привычно говорим о правосознании в обществе и вовсе не говорим о силосознании - осознанности силы государства, силы в государстве, силы как необходимого государственного инструмента, силы как ответственности и спроса. И то не государство, которое позволяет спокойно смотреть, как его расшатывают, унижают, разрушают, ввергают в хаос, подвергают сомнению сам факт существования Государства.

Испытав всю пагубность коммунистического, партийного правления, убедившись в гибельности для нации и России так называемой демократии, истинно русские люди надеются только на грядущую диктатуру, национальную диктатуру, опирающуюся на верные войсковые части.

Диктатору, спасающему страну от погибели, необходимы воля, чувство ответственности за нацию и всяческое мужество, как военное, так и гражданское.

Сущность диктатуры заключается в кратчайшем решении и полновластии решающего. Для этого необходима одна, личная и сильная воля. Никакой коллегиальности, коллегиальность непременно выльется в многоволие, а это все равно, что безволие. И уж, конечно, коллегиальность - это всегда бегство от ответственности. Никакой коллегиальный орган не овладеет хаосом, ибо он сам по себе уже заключает начало распада. В час опасности, беды, смятения, необходимости мгновенных решений, приказов, как их принятия, так и исполнения, - в этой ситуации коллегиальная диктатура есть последняя из нелепостей, как бы сия нелепость ни называлась: Верховный ли Совет, Парламент ли, Правительство, Совет безопасности, Государственная ли Дума или Федеральное Собрание или какая иная подобная им чепуха для раздувания щек и якобы решения проблем, на самом деле только и могущая забалтывать эти проблемы, нагромождать иллюзию власти, шумовой завес для ухода конкретного человека власти от ответственности за судьбу России.

Диктатура имеет прямое, историческое призвание - остановить разложение, загородить дорогу хаосу, прервать политический, хозяйственный и моральный распад страны. Есть в истории такие периоды, когда бояться единоличной диктатуры - значит тянуть в хаос страну и содействовать ее развалу.

Диктатор единоличен, но его ставка - на духовную силу и на качество спасаемого им народа. Ведь это очевидно, что Россия сможет расцвести и возродиться только тогда, когда вольна будет русская народная сила, выражающая себя в лучших своих представителях.

Вот на это и должен делать ставку - на свободную и благую силу русского народа - будущий российский диктатор. Дать развитие русской воле. А для этого весь талант диктатора должен быть отдан подбору себе в окружение талантливых, волевых русских людей с самого низа до самого верха. Необходимый подбор людей должен определяться не партией, не классом, не сословием, не богатством, не пронырливостью, не закулисными нашептываниями или интригами и не навязыванием со стороны иностранцев, а только качествами самого человека, его ума, честности, верности, творческой способности и воли. Но все это непременно должно быть освящено национальным самосознанием.

Россия возможна только как национальное государство. После длительного революционного перерыва, после мучительного интернационалистического коммунистически-демократического провала Россия должна вернуться к своему национальному самоутверждению.

С нами, русскими, без малого век власти России обходятся так, как будто мы напрочь лишены национального достоинства, национального духа и национального инстинкта. Наша национальная слепота, глухота, немость продолжаются по сей день.

Не понимать коренного в России - национального преобладания - значит вовсе не знать, не понимать, не чувствовать, не сочувствовать России. Но нельзя запретить народному организму его собственное здоровье - он прорвется к нему любой ценой, нельзя погасить в народе чувство собственного духовного достоинства - эти попытки только пробудят его к новому национальному осознанию, к новой национальной силе, - к русскому национализму с его истинной силой и в его истинной мере.

Каждый народ имеет национальный инстинкт, данный ему от природы. У каждого народа инстинкт и дух живут по-своему и создают драгоценное своеобразие. Этим русским своеобразием мы должны дорожить, беречь его, жить в нем и творить из него, оно дано нам было искони, в зачатке, а раскрытие его было задано нам на протяжении всей нашей истории. Раскрывая его, осуществляя его, мы исполняем наше историческое предназначение, отречься от которого мы не имеем ни права, ни желания.

Национализм проявляется прежде всего в инстинкте национального самосохранения, и этот инстинкт - состояние верное и оправданное. Не следует стыдиться его, гасить его или глушить его. Этот инстинкт должен не дремать в душе народа, а бодрствовать. Он подчинен законам добра и духа. Он должен иметь свои проявления в любви, жертвенности, храбрости и мудрости, он должен иметь свои радости, свои печали и свои моления. Из него должно родиться национальное единение во всей его инстинктивной "пчелиности" и "муравьиности".

В национальном чувстве скрыт источник достоинства, которое Карамзин обозначил когда-то как "народную гордость", и источник единения, которое спасало Россию во все трудные часы ее истории.

Национализм есть здоровое и оправданное настроение души. То, что национализм любит и чему он служит, - в самом деле достойно любви, борьбы и жертв. И грядущая Россия непременно будет национальной Россией. Другого пути у нее просто нет. В противном случае - это уже не Россия.

КОМУ МЕШАЕТ НАЦИОНАЛИЗМ

Первое инстинктивное, а может уже и генетическое восприятие русскими людьми самого понятия "национализм" - в лучшем случае подозрительно-настороженное, чаще и вовсе с порога отторгаемое - тут же выплескивается в негодующее: - А другие?! Мы же обидим их, оскорбим их национальное сознание, унизим их национальную гордость! Понятие "национализм" настолько ложно вдолблено в наши головы, что уже неосознанно воспринимается как вызов другим народам, как покушение на их национальный суверенитет, как объявление войны другим народам. Умышленно и усиленно внушается, что националисты любой нации, а уж тем более русской громады, непременно стремятся не просто укрепить, обогатить, возвысить свою нацию, но непременно возвысить свою нацию над другой нацией, укрепить, обогатить свою нацию за счет других наций. Обществу осознанно обостренно навязывается убеждение, что в основу национализма заложено нетерпение, высокомерие, презрение, ненависть к другим народам. Именно поэтому у совестливого, добросердечного русского человека при слове "русский национализм" тотчас сжимается сердце от сопереживания за инородцев.

- Да, - соглашаются, - негоже быть на родной земле безголосыми и бесправными, но и национализм с его гордыней и кичливостью перебор. Сами себя запишем в первосортные, а других, что же, в третий сорт определим? В сострадании к другим народам и нациям не желают видеть и понимать русские люди, что искренним стремлением не обидеть своим национализмом другого, они губят и себя и других, порождая национальное беспамятство, национальное оскопление, национальную слепоту, лишая себя и других национального самоуважения, гордости за себя, как за нацию. Приходится объяснять и доказывать очевидное, что если ребенок, а мы - дети нации, любит свою мать и считает ее лучшей во всем свете, разве он своей любовью унижает или оскорбляет другую мать, у которой свое дитя, для которого она лучшая в мире? И вот тут, я продолжу начатое сравнение, самое важное: только любящий сын, не скрывающий своей любви к матери, не стесняющийся своего полноценного, здорового чувства, а и гордящийся этим чувством, поймет любовь другого сына к другой матери, оценит и будет уважать эту любовь, но никогда не поймет их обоих, не разделит их любви, не будет ни считаться, ни уважать эту любовь взращенный без материнской ласки и любви детдомовец, интернатовский воспитанник - интернационалист, космополит. Чужая сыновняя любовь будет ему не только непонятна и неуважаема им, но будет для него чужой и чуждой, а то и вовсе ненавистной ему.