Разогнанное электромагнитными эмиттерами массивное двухметровое копье в рифленым древком, устремилось к цели со скоростью пятьсот метров в секунду, волоча за собой тонкий, но вполне прочный трос, сматывающийся с судовой лебедки. При подлете к астероиду из-за тормозящего действия разматываемого троса скорость гарпуна понизилась до пятидесяти километров в час. При непосредственном контакте его с поверхностью сработал кумулятивный патрон, установленный в головной части. В каменную стену ударила мощная струя раскаленных газов, частично испаряя, частично расплавляя горную породу. Гарпун примерно наполовину погрузился в полужидкую массу, где удачно и застрял, благодаря глубокому рифлению. Мне лишь осталось выждать с четверть часа, чтобы расплав окончательно затвердел, после чего искин «Кузнечика» скоординировал лебедками положение корабля относительно нужной мне дыры в стене, в завершение процесса стыковки я отдал команду запустить ходовые гравиприводы в режиме «самый малый задний», чтобы кораблик ненароком не притянуло к астероиду.
Причаливание получилось идеальным. «Кузнечик» вне зоны пси-активности, и его системам ничто не угрожает.
Далее в направлении обломка полетел еще один гарпун с тросом, прямиком в темный зев пещеры, выбранной мной для проникновения внутрь. Все произошло по ранее отработанной методике — при контакте снаряда с каменной стеной, ярко полыхнуло и металлический стержень надежно увяз в камне. Теперь вход внутрь мне обеспечен.
На самом деле, эта дыра была выбрана мной не случайно. Перед тем, как приступить к работам по проникновению внутрь обломка звездолета я выпустил с десяток специальных дронов, просветивших объект будто пациента поликлиники в рентген-кабинете мощным потоком нейтрино. На основании полученных данных искином «Кузнечика» была построена трехмерная карта всех внутренних пустот. Многие проходы были либо замурованы обитателями, либо засыпаны обломками во время сражения. Именно этот проход был свободен от завалов и предоставлял доступ к весьма разветвленной системе ходов.
Что же касаемо арахнидов, нейтринное сканирование выявило их до трех тысяч. В общем-то не так уж и много на глыбу столь приличных размеров. Однако абсолютное число насекомых слегка напрягает. «Я не трус, но я боюсь» — вспомнилось из детства. Да, я боюсь, точнее опасаюсь, ибо (не устану повторяться) не боятся только дураки и самоубийцы. Сам я не отношу себя ни к одной из этих категорий чокнутых. К тому же, с детства ненавижу противных букашек (снова повторяюсь), особенно пауков и тараканов.
Наконец все подготовительные мероприятия закончены. Пару-тройку часиков вздремнуть и можно отправляться на покорение звездолета чужих. Отчего-то навеяло, как в фильме «Петр Первый» кричал Михаил Жаров в роли Александра Меншикова: «Ребята, в крепости вино и бабы! Там сутки гуляем! Шпаги вон! На штурм!». Ну насчет вина и баб спорно. Алкоголя пауки не употребляют, бабы у них стремные — так и норовят сожрать партнера по завершении полового акта. И гулять там не сутки, по самым скромным подсчетам не меньше двух недель уйдет только на зачистку, далее активный поиск сокровищ. Ну не бывает так, чтобы на кораблях не было нужных кристаллов. Таковые, насколько мне известно, также довольно часто встречаются в телах поверженных тварей. То есть играют весьма важную роль в жизни разумных насекомых. Какую? Ученые Содружества до сих пор не пришли к единому мнению. А мне же до фонаря, главное, чтобы встречались почаще и были размерами побольше-побольше и еще больше! Гм… таблеток от жадности принесите, пожалуйста.
Вообще-то, я лишь прикидываюсь жадиной, на самом деле, мне, как псионику очень интересно посмотреть на загадочные кристаллы, а также хочется понять, для чего они нужны одаренным. Дело в том, что ни единого байта полезной информации на данную тему среди куч «мусора» от разного рода «экспертов», не имеющих отношения к псионике, мне найти не удалось. Сами чародеи молчат как рыба об лёд, и тайн своих предпочитают не раскрывать. А в тихих омутах сами знаете, что может водиться. Вот и мне на этих «чертей» не помешало бы взглянуть. Надеюсь, это случится в самом ближайшем будущем…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сплю и вижу странный сон. Огромный богато украшенный зал, забитый под завязку расфуфыренной толпой. Люди и нелюди стоят и чего-то ждут. Кто-то общается между собой, кто-то разносимое летающими дронами винишко смакует, кто-то перекусывает. И всё это действо происходит для меня в абсолютной тишине. Окружающее пространство отлично просматривается. По раскрывающимся ртам понимаю, что народ активно обменивается информацией, но ни единого звука до моего слуха не долетает. Жаль, не умею читать по губам. Хотя… Попытался обратиться за помощью к Татьяне, однако отклика от нейросети не получил. Странно. Впрочем, я же сплю в данный момент, а это означает, что все происходящее лишь плод моего богатого воображения.
Бред какой-то, ну не бывает так, чтобы спящий человек осознавал, что он спит. Ну это я так считаю, а как оно на самом деле — вопрос. Я сейчас уж точно пребываю во сне, при этом четко осознаю данный факт. Как-то ненормально. А может быть, мне следует проснуться? Попытался, но ничего из этого не вышло. Более того, неведомо откуда пришло понимание, пока не закончится предлагаемый к просмотру сюжет, выйти из состояния сна у меня не получится.
Что за ерунда?! Хотел было возмутиться подобным насилием над моим сознанием и тут же понял вопиющую глупость своей эмоциональной вспышки. Я же в собственном сне, выходит, все, что я вижу, всего лишь плод работы моего подсознания. Блин, что-то уж больно здраво рассуждаю. Ну не может человек во сне заниматься серьезной аналитикой, тем более думать критически. Что-то тут не так. Ладно, коль сон меня не отпускает, придется расслабиться и постараться получить удовольствие.
В какой-то момент шевеление в зале прекратилось, и взоры присутствующих устремились в сторону приличного по площади подиума, расположенного у противоположной от главного входа стены совершенно пустого в данный момент. Некоторое время там ничего не происходило, но вскоре створки ранее не замеченных мной врат широко распахнулись, и на сцену вышла торжественная процессия во главе с весьма привлекательной дамой, при виде которой, мое сердце забилось в ускоренном режиме. Прислушался к ощущениям и никакой сексуальной подоплеки не обнаружил. Странно, женщина ослепительной красоты, одним лишь своим видом вполне способна довести до оргазма самого безнадежного хронического импотента. А я смотрю на нее и ни единого позыва к ней, как к особе противоположного пола не испытываю. Более того, лишь стоило мне взглянуть в её лучистые небесной синевы глаза, меня будто теплой волной окатило.
— Мама! — громко закричал я, но никто из присутствующих в огромном зале крика моего не услышал. — Мама! Мама!.. — остервенело орал я, и едва не разрыдался от обиды, ведь самый близкий человек не желает замечать своего любимого сыночка.
Мое паническое состояние, продлилось недолго. Здравый смысл постепенно начал брать верх над эмоциями. Какая, на фиг, мать? Скорее всего в подсознании доставшегося мне по наследству организма сохранилось что-то эдакое и теперь его прорвало и эти чувства вытворяют со мной странные фортели.
Млин, что-то уж больно здраво я рассуждаю, находясь во сне.
Тем временем странная процессия осыпанных едва ли не с ног до головы сияющими в ярком искусственном свете бриллиантами мужчин и женщин полностью вышла на сцену. Завершающим её элементом оказался высокий стройный юноша в небогатом одеянии со скромной медалькой на груди. При виде его, что-то кольнуло в груди и пришло осознание — брат. Вне всяких сомнений, это родной брат моего реципиента. Впрочем, в памяти не сохранилось никакой конкретной информации ни о его матери, ни о брате. Осознание кровного родства имеется, а вот кто эти люди и как их зовут, для меня неразрешимая загадка.
Пока моё сознание пребывало в тщетных потугах что-либо вспомнить из прошлой жизни доставшегося мне тела, торжественная процессия выстроилась полукругом между стеной и каким-то странным объектом, на который я поначалу не обратил внимания. Богато украшенный постамент на котором лежал с виду обычный булыжник коими в древние времена мостили улицы.