холодно и очень неуютно. Серые стены давили со всех сторон. Пустота и едва уловимые шорохи пугали, вынуждая вздрагивать и осматриваться по сторонам. Я никак не могла понять, где нахожусь и как сюда попала. Хотелось выбраться отсюда как можно быстрее, но отчего-то не могла и шагу ступить, словно тело сковали невидимые путы. Я все видела, слышала и ощущала, но при этом не могла ни пошевелиться, ни слова сказать.
В какой-то момент в комнате появилась девушка, вынуждая меня замереть и с опаской следить за ней. Не замечая меня, она направилась в дальний темный угол, держа в руках небольшой сверток, что с легкостью помещался в ее ладонь.
Я не видела ее раньше, но отчего-то мне казалось, что она как-то связана со мной. Она прошла мимо, обдавая меня приторным запахом духов, от которых зачесалось в носу. Я не могла хорошо рассмотреть ее лицо, длинные пряди темных волос закрывали его, будто пряча от всего мира.
— Держи, а то как бы ты с голоду тут не помер, — проговорила она, бросая на пол сверток, которым оказался простым бутербродом, состоящим из куска хлеба и сыра.
Сначала я подумала, что у девушки с головой не все в порядке. Ведь она разговаривает с пустотой, пока не увидела крошечную ручку, которая потянулась за свертком. Сердце пропустило удар, а после бешено забилось от увиденного.
Из темного угла, испуганно смотря на девушку, выбрался Максимка. Маленькое, дрожащее тельце было испачкано грязью, глаза блестели от слез, а губки тряслись, словно он хотел снова заплакать.
Меня словно током ударило, пробив каждую клеточку адской болью. Слезы покатились по щекам от понимания того, что виной всему этому являюсь я. Крик замер на губах, так и не сорвавшись в тишину комнаты.
— Максимка, — едва слышный шепот сорвался с губ. — Максимка! — прокричала, когда сын поднял на меня глаза, полные боли.
Я пыталась сбросить с себя невидимые путы и добраться до сына, но ничего не получалось. В какой-то момент перед глазами все стало расплываться. От понимания, что сейчас все исчезнет, и я не смогу больше увидеть сына, дико закричала.
— Нет, Максимка!
— Карина, — услышала, как меня зовет знакомый голос. Резко проснулась и села в кровати, распахивая глаза и встречаясь с тревожным взглядом Глеба. — Ты кричала. Кошмар приснился?
— Да… нет… не знаю, — ответила растерянно, отворачиваясь от него и подтягивая к себе колени, обнимая их.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурившись, спросил он.
Сейчас мне меньше всего хотелось говорить об этом. Но с другой стороны, возможно, если я выговорюсь, то мне станет легче?
— Раньше со мной случалось подобное, когда владела силой. В Толках я видела как прошлое, так и настоящее на расстоянии. Я не знаю, как это назвать: сон, видение или еще что-то… — выдохнула устало, продолжая смотреть в сторону. — Я видела Максимку точно так же, как и тебя сейчас, — сказала, поворачиваясь к нему. — Глеб, то, что они с ним делают… — прошептала, чувствуя, как слезы потекли по щекам.
— Тихо, ну, что ты? С ним все будет хорошо. Вот увидишь, мы его найдем, — прошептал он, присаживаясь ближе и притягивая меня к себе, обнимая, поддерживая и успокаивая. — Обещаю, я переломаю все косточки всем, кто хоть пальцем к нему прикоснется.
— Спасибо тебе, — сквозь всхлипы поблагодарила его.
— Не за что, — отмахнулся Глеб.
— Нет, ты не понимаешь. Спасибо тебе за все. За то, что был всегда рядом, за то, что помогаешь сейчас и… — забормотала, отстраняясь от него, стирая слезы. — Ты столько всего делаешь для нас, а я…
— Не нужно, Карина, — бросил он, раздраженно, пытаясь избежать этой темы. — До утра еще далеко, отдыхай, — добавил Глеб, поднимаясь и собираясь уйти.
— Нет! — воскликнула, хватая его за руку. — Не уходи, пожалуйста!
Мне не хотелось больше оставаться одной. Я боялась сойти с ума от мыслей, что крутились в голове, от того, что увидела во сне и от одиночества. Мне хотелось почувствовать, что я не одна, что рядом есть тот, кто поддерживает. Я так привыкла к его присутствию, что уже и не мыслю себя без него. Возможно, это помешательство от перенесенного стресса и боли, а может, и нет. Но мне не хотелось его отпускать, не сейчас… Я словно ощущала на подсознательном уровне, что он должен быть сейчас рядом.
— Ты потом будешь об этом жалеть, — произнес он, вырывая руку из моей ладони.
— Нет, — тихо прошептала, смотря на него с мольбой во взгляде. — Я не могу больше оставаться одна, мне страшно.
Я увидела, как его глаза засветились от предвкушения, но плотно сжатые губы и кулаки показывали, что он борется с собой, чтобы не идти на поводу желаний. Он хотел этого так же, как и я, но боялся впрочем, как и я. Но это нужно было нам обоим. Именно сейчас!
— Карина, я знаю тебя. Ты будешь жалеть об этом, — негромко, с нажимом произнес он. — Отдыхай, до утра еще далеко.
Разочарование окутывало и давало понять, что и он оттолкнул. А осознание давило от того, что я потеряла, и то, что было, и то, что, возможно, могло когда-то быть.
Посмотрев на него снова, я поняла, что не стоит больше настаивать. А то, что внутри меня кричало: «Не отпускай!», я старалась игнорировать. Я не знаю, что это: интуиция, подсознание или отголоски силы. А может, это была волчица, но мне было уже все равно.
— Наверно, ты прав, — тихо проговорила, снова легла, отворачиваясь от него, чувствуя, пустоту и холод. Обняв себя за плечи, я постаралась абстрагироваться от реальности и выкинуть все из головы.
— Утром мы будем жалеть об этом, — услышала я шепот Глеба.
После чего кровать прогнулась, и он притянул меня к себе, впиваясь в губы.
Глава 17
Наше утро началось с телефонного звонка, точнее с ругани Глеба в попытках отыскать мобильник. Просыпаться после столь неспокойной ночи не хотелось совсем. А если вспомнить, что произошло между нами, то и вовсе хотелось провалиться сквозь землю. Поэтому натягивая одеяло на голову и желая оттянуть момент неизбежного на потом, я пробурчала недовольно:
— Выключи его уже.
— Пытаюсь, — ответил Глеб, снова выругавшись. — Не пойму, куда он запропастился?
Понимая, что сон прерван, а вечно прятаться под одеялом у меня не получится, я простонала, откидывая одеяло.
— Боже мой, — возмутилась я, садясь в кровати. — Под кроватью смотрел? — поинтересовалась у него.
Глеб на мгновение замер, растерянно посмотрев на меня. К тому моменту, как он сообразил, о чем