люди, несомненно, но невероятно волосатые и с длинными руками. Руки доходили до колен, а вот мощные ноги были коротковаты. Низкий покатый лоб, выдающиеся надбровные дуги, сильно выраженная нижняя челюсть. Из одежды на трупах присутствовал только кусок шкуры, обернутый вокруг пояса, скрывавший интимную зону. Грудные мышцы были хорошо развиты, хотя вряд ли эти существа питались вдоволь. Животы были впалые, словно они длительно голодали.
Труп с ножом в глазнице лежал под остальными: дважды пришлось остановиться и отойти в сторону продышаться — запах гнили и чего-то невероятно неприятного просто не давал дышать. Неудивительно, что нож не заметили, когда оттаскивали трупы — только часть рукояти оставалась снаружи, весь клинок ушел в череп. Темная рукоятка сливалась с цветом лица существа, ночью заметить нож было очень трудно.
Пришлось приложить усилие, чтобы извлечь клинок — пробитые кости черепа не хотели расставаться с железом. И все равно меня вырвало, когда из глазницы потекла кроваво-желтая масса с гнилостным запахом. Сколько не протирал клинок пучком травы, запах не уходил. Вернувшись к лагерю, выгреб часть остывшей золы и пепла. Яростно натирая нож пеплом, потратил около десяти минут, прежде чем показалось, что запах практически пропал.
На канистре из-под воды лежало три порции остатков гуся, Ада их слегка нагрела на огне и ждала меня. Саленко уже проснулся и вел неторопливую беседу.
— Это наши запасы еды?
— Есть еще кусок рыбы из старых запасов, но есть его рискованно, в нем, кажется, личинки, — Саленко махнул рукой на одно из бревен бывшего плота. Он был прав — личинки были и в немалом количестве. Без соли нам не протянуть — все, что сушится, коптится или откладывается на потом, нуждается в соли. Мы молча поели, порции были столь малы, что я даже не почувствовал свою. Запив водой, обвел уменьшившуюся группу глазами.
— У кого какие предложения?
Ада промолчала, но Саленко ответил сразу:
— Идти на юг, перебраться через Босфор и дойти до Средиземного моря.
— Вик, в целом мы так и сделаем, но с некоторыми поправками.
В этот раз Ада отреагировал едким замечанием:
— Есть еще невыполненное задание генерал-полковника?
— Есть, но не генерал-полковника, а его Величества безопасности.
Археолог вытаращил глаза, девушка усмехнулась:
— Просвети нас, о всезнающий.
— В какую сторону ушли Данила и Андрий? — проигнорировал я подкол. Дождавшись от Саленко ответа, что те ушли на запад, намереваясь переправиться через реку выше по течению, продолжил:
— Именно так поступил бы я, если хотел бы ввести в заблуждение. Уверен, что, скрывшись из виду, они сменили направление на юг, чтобы поджидать нас.
— Почему ты так уверен? — Саленко даже встал, вглядываясь в южном направлении.
— Ада, как ты думаешь, твой брат смирился с тем, что ты не с ним?
— Нет, — словно нехотя ответила девушка, — Он упертый, так просто не сдастся.
— Увидев реакцию Ады, он не смог убить меня, был риск и самому получить пулю. Устраивать бойню и убивать безоружного умирающего врага — на такое даже Данила не способен. Он рассудил просто — если я умру, вы вдвоем все равно пойдете на юг, другого варианта Вик не рассматривает. Если я поправлюсь, мы все равно пойдем на юг. Что остается Даниле? Только ждать, когда испуганная и голодная Ада будет рада их компании. Ну или второй вариант — убить меня и, опять же, остаться единственным покровителем и защитником Ады, рассчитывая на ее благодарность.
При последних словах девушка скривилась — вряд ли Данила дождался бы благодарности при таком отношении.
— Он всегда был странный, но таким страшным и неуравновешенным не был, — Ада невольно включилась в беседу.
— Без обид, Вик, но тебя как помеху они не рассматривают, знают, что ты человек мирной профессии. Исходя из всего сказанного, считаю, что нас ждет засада примерно в полудне пути на юг.
— Нам придется стрелять друг в друга? — голос Саленко был печален. — Пятеро человек в каменном веке и не могут поладить друг с другом.
— Этим люди отличаются от животных, беспричинной жаждой убийства, — Ада встала, — Что ты предлагаешь, Арт? Вернуться назад и попробовать счастья в другом месте?
— Нет, мы просто сделаем большой крюк, огибая возможную засаду по западу. Но идти придется быстро и долго, а у нас нет еды. Единственным вариантом вижу подняться на запад, держась правого берега Дуная, наловить и пожарить рыбы впрок. Стрелять нельзя — патроны надо беречь, да и звук выстрела может нас демаскировать. А сейчас, Вик, мы с тобой столкнем все эти бревна в воду — начинается отлив и их унесет в открытое море.
— А зачем нам это? — Саленко поднялся.
— Через день или два, не дождавшись нас, Данила с Андрием вернутся, чтобы понять, в чем дело. Отсутствие остатков плота может их натолкнуть на мысль, скорее всего так и будет, что мы попытались уйти морем. Им придется снова идти на юг вдоль побережья. Они будут привязаны к берегу моря, чтобы не пропустить из виду наш плот, на котором мы якобы уплыли. Это даст нам время и возможность уйти на юг, обойдя их по степи.
— Пас, вопросов нет, — археолог понял мои доводы.
Дойдя до остатков плота, мы потратили час, прежде чем избавились от всех бревен и веток. В магазине Глока оставалось десять патронов — пистолет и бутылку воды отдал Аде. Закинул себе на плечо оставшийся моток веревки и повесил автомат на грудь. Саленко досталось тащить металлические колышки и почти полную канистру воды. Я проигнорировал его жалобный взгляд — Ада девушка, а мои руки должны быть свободны.
— Ступайте по моим следам, — прошел по линии отлива до самых камышей на берегу Дуная. Река здесь практически не имела берегов, переливаясь, вода образовывала обширные болотца глубиной до лодыжки человека. Пройдя пару метров, убедился, что глубины воды хватает, чтобы надежно скрыть следы.
— Постарайтесь не ломать камыши, по ним можно проследить направление, — мы прошли вверх по реке около трехсот метров, прежде чем решил выйти на сухое пространство. Дальше идти было легче, ноги не вязли в болотистом грунте. Первый привал сделали ближе к обеду, укрывшись под тенью одинокого дерева недалеко от края реки. Голод пришлось утолить водой — за время движения она слегка нагрелась и отлично притупляла чувство голода. Все мы устали — я еще не восстановился, Саленко