их.
Надо было прибавить ещё фразу вроде «свершить кару, определённую им Богиней», но ты не смог. Говорить всякие бредни выше твоих сил. Это именно бредни. Неужели Шэквет не понимает? Ведь и у детей есть мозги! Пусть лет в пять они верят всему, но потом...
А потом они боятся. Ты это прекрасно знаешь — ты сам боишься. Хотя, наверное, есть и те, кто продолжает верить. Какая разница, если магистрам и то и другое на руку. Они пользуются всеми вами. Пользуются, а потом убирают, выкидывают. Как твоего Мастера.
Внезапно ты осознаёшь, что уже старше него. Он погиб в тридцать шесть. Тебе же чуть больше сорока, и ты один из самых старших мастеров. И среди вас нет никого старше пятидесяти лет.
А мгновением позже ты понимаешь — юный Шэквет выразился не так, как обычно. Он должен был сказать «указание свыше». Но не сказал.
Часть III. Открытия и неожиданности. Глава 1. Тыканье пальцами
Рано утром Рейт и Геррет ушли вместе с селянами: оказалось, имелись и другие безопасные выходы на поверхность, откуда можно было оценить обстановку. Мильхэ уже второй час сидела в тоннеле у колодезной шахты. Чем она там занималась, никто не знал, но когда Рейт заикнулся о стирке грязных вещей, молча затянула проход льдом. Через полчаса эльфийка пришла к Фаргрену и Лорину.
— Пойдёмте, покажу кое-что.
— Я останусь, вдруг они вернутся, — сказал Лорин, и Фаргрен пошёл один.
«Уже не боится?» — подумал он, идя следом за Мильхэ.
Но она боялась: в тоннеле и по всей колодезной шахте ледяная ведьма развесила огоньки — холодные, белые, в отличие от весёло-жёлтых у Геррета. Было светло чуть ли не до рези в глазах. Фар даже видел, где начинается вода. Но чего именно боится эльфийка: подземелья или темноты в подземелье? Или и того и другого?
Мильхэ села на перевёрнутое ведро, которым доставали воду.
— Я уберу огоньки. Смотри вниз.
Свет погас, и наступила ослепляющая тьма.
— Я ничего не вижу.
— Смотри, — проледенила ведьма.
Дыхание её участилось.
«До чего же ей не нравится быть тут, — подумал Фаргрен, всматриваясь в черноту. — И как надо в такой тьме уви...»
Ему почудилось слабое красноватое мерцание в непроглядной глубине.
— Мне мерещится, или там что-то светится?
Огоньки снова разлетелись в разные стороны.
— Кажется, это под водой, но я не уверена.
— И что это?
— Откуда мне знать, — ответила Мильхэ, — но вряд ли такое свойственно деревенским колодцам в заднице мира.
— Это ещё не самая задница. — Фаргрен слегка улыбнулся: надо же, и от неё можно услышать грубые словечки. — Надо проверить.
Когда все собрались вместе, Фар рассказал о странном мерцании. Некоторое время они обсуждали, кто же пойдёт вниз, и как это сделать. Возникла проблема: Мильхэ не хотела лезть в каменный колодец, Геррет отказывался спускаться под воду.
— Одному из вас точно придётся это сделать, — произнёс Фаргрен, глядя на насупившихся генасов.
— И сдаётся мне, это должна быть ты. Кто у нас иллиген? — Рейт ходил по краю жизни и смерти, наседая на ледяную ведьму. — Как дети, честное слово. Не хочу, не буду. Вы на задании, Твари вас задери, или где? — ворчал он почти как Геррет.
— Это может оказаться... — проледенила Мильхэ, — довольно медленно.
— Да мы и не торопимся никуда.
— Я сначала спущусь один, — вызвался Фаргрен, опасаясь, что, если Рейт скажет ещё хоть слово, их станет на одного меньше.
Не стоить взвинчивать и без того взвинченную женщину, к тому же эльфийку, ледяную ведьму и чащобную маньячку в одном лице.
— Но, если это правда ниже уровня воды, — всё же добавил Фар, — тебе тоже придётся спуститься.
Шахта оказалась глубокой. Фар не припоминал, чтобы в его родной деревне были такие. О колодцах он знал многое: отец был колодезником. И, кстати, рыл этот вместе с вешкинским мастером. Тогда Фаргрен щенком слюнявым по дому ползал. А вот когда в Вешках рыли другой колодец, Фар уже подрос и его взяли в помощники. Та шахта тоже получилась очень длинной.
«А вдруг и там есть это... нечто?» — думал он, спускаясь по ледяной лестнице, от которой неприятно холодило руки.
Шахта расширялась книзу, именно потому они и не могли толком рассмотреть её. Вскоре выяснилось, что Мильхэ всё же придётся спуститься — стены колодца вплоть до самой воды оставались сплошными и гладкими. Не считая дыры, из которой сейчас выглядывал Рейт, наблюдая за Фаром.
— Мильхэ, давай сюда.
Эльфийка вырастила из воды ещё одну ледяную лестницу и стала спускаться. Делала она это медленнее, чем могла бы, но уже быстрее, чем накануне.
«Почему она не спустится просто на воде?» — удивился Фаргрен.
Ладно, не ему указывать генасу как генасничать.
Поравнявшись с ним, Мильхэ замерла. Уровень воды начал понижаться.
— Что ты делаешь? — спросил Фар: он ожидал столбов движущейся воды или чего-то такого.
— Утекаю воду в землю под нами.
В круглой стене шахты на приличном расстоянии от прокопанного селянами тоннеля обнаружилась дыра. В неё можно было просунуть руку или даже голову.
— Не трогай ничего! — предупредила Мильхэ.
— Я на идиота похож?
Привычки совать куда попало разные части тела у Фаргрена не имелось. Чтобы неведомое что-то или кто-то оттяпал пальцы или вообще всё до локтя, а то и по плечо? Даже безбашенный Рейт так не сделает. По крайней мере, пока существует возможность решить вопрос по-другому.
Дыру закрывал генасский щит. За мерцающей преградой была чернота, и Фар видел только кусочек земли, выхваченный из тьмы огоньком. Мильхэ, казалось, ничего не делала, потом протянула руку и ткнула прямо в зияющий провал. Палец прошёл сквозь щит. Ничего не случилось.
— Водонепроницаемый. Я чувствую силу, но не могу понять, что она делает, — сказала ледяная ведьма. — Огонёк туда тоже не пролетит.
По просьбе Фаргрена она убрала свет. В кромешной темноте стало ясно — источник мерцания, чем бы он ни был, находится внутри.
— Геррет, спускайся, — проледенила Мильхэ, вновь развешивая огни.
— Там тесно для троих, — недовольно буркнул тот.
Фаргрен полез наверх, и вскоре мааген оказался на его месте. Пару минут они с Мильхэ обсуждали вопросы, понятные только генасам. Обсуждали бурно. Точнее, бурно говорил Геррет, а эльфийка оставалась ледяной статуей. Основным