– Труп-то точно был.
Терпение Вика было на пределе, но он сумел сдержаться и не повысить голос.
– Пока мы не узнаем подробностей, нам не следует торопиться с выводами.
– Она отняла у человека жизнь. – Орен сказал это так, будто для него этого было достаточно. У него имелись незыблемые критерии добра и зла, а сопутствующие обстоятельства не слишком принимались во внимание.
– Она спасла две жизни сегодня утром, – тихо напомнил ему Вик.
– Ты хочешь, чтобы я об этом не забывал?
– Нет, я только думаю, что уравнение неплохое. Во всяком случае, можно усомниться всенепременной порочности.
Молчание стало таким же напряженным, как усталые мускулы на шее Вика. Он уже сутки не спал, пять часов сидел за рулем и начинал это ощущать.
– Слушай, Орен, мне непременно надо поспать перед моей сменой. Ты не можешь подежурить за меня первые два часа?
– Если ты сначала окажешь мне услугу.
– Какую?
– Ты сейчас на шоссе 20, так? К западу от Форт-Уэрта?
– Да.
– Прекрасно. Тебе не придется возвращаться.
– А куда я поеду?
Ренни пришпорила жеребца, и он послушно прибавил скорость. Она купила его три года назад и долгие часы учила повиноваться легкому движению поводьев, напряжению мускул ноги или давлению каблуком. Из пяти лошадей в ее конюшне он, скорее всего, был любимчиком, поскольку был очень умен и послушен. Когда она ездила на нем без седла, без узды и поводьев, как сегодня, они двигались, по сути, как единое целое..
Срочная операция по резекции селезенки, на которую ее вызвали ночью, оказалась сложной. После тяжелой травмы орган напоминал сырой гамбургер. Селезенка распалась у нее в руках, когда она ее удаляла.
Но она удачно удалила ее и подремонтировала другие пораженные органы. Поскольку травма черепа не нанесла пациенту серьезного ущерба с далеко идущими последствиями, он поправится и будет жить дальше. Его едва не сошедшая с ума жена и родители плакали, благодаря за спасение его жизни.
Следующая операция по поводу прободного аппендицита оказалась совсем легкой в сравнении с предыдущей. Но все равно было приятно сообщить обеспокоенному мужу пациентки радостные новости.
В своем почтовом ящике в больнице она нашла письмо, официально подтверждающее предложение, которое она получила в начале недели. Выражалась надежда, что она согласится с назначением ее заведующей отделением хирургии.
Еще она получила записку от Мирны Хоуэлл с благодарностью за цветы, посланные на похороны. Мирна закончила записку советом согласиться принять должность, которая освободилась со смертью ее мужа.
«Ли был бы доволен», – написала она. Ренни все еще не знала, как поступить. Официальное письмо и записка Мирны успокоили ее – никто не станет думать, что она выгадала от смерти Ли. Но она все равно не могла забыть о детективе Уэсли.
Этим утром она спасла жизнь людям, которые умерли бы без ее помощи. Ей предлагают должность, к которой она давно стремилась. Она должна радоваться, наслаждаться воскресным днем.
Но она никак не могла расслабиться из-за последнего телефонного звонка Лозадо.
Его вторжение в ее жизнь нарушило ощущение порядка. Кроме того, как она может принять предложение правления, зная, что в этом случае Уэсли начнет интересоваться ею вплотную. И если детектив когда-нибудь узнает, что Лозадо ей звонит…
– Будь он проклят! – От одной мысли о нем по телу бежали мурашки. Он никогда не приставал к ней, но голос его имел такое свойство, что казалось, будто он гладит ее каждым словом.
Почему, во имя всего святого, он выбрал именно ее в качестве объекта своей любви? Она никогда не поощряла его. Как раз наоборот. Обычно ее холодный взгляд действовал даже на самых упертых ухажеров. В больнице и в тех кругах, где она вращалась, ее считали холодной. Обиженные мужчины, женатые и холостые, отзывались о ней нелестно, иногда в грубых выражениях. Она принимала эти неприятные сплетни в качестве платы за то, что ее оставляли в покое.
Но Лозадо был другим. Его не так легко отпугнуть.
Эта мысль разозлила ее, она коленями сжала бока жеребца, и он перешел в галоп. Он помчался так, будто только ждал сигнала.
Копыта стучали по сухой земле, оставляя за собой тучи пыли. Он всегда вкладывал в бег свое сердце, но сегодня он мчался с большей решимостью, чем обычно. Ее пальцы запутались в роскошной гриве. Горячий ветер обжигал щеки и сорвал с нее шляпу. Ренни не обратила на это внимания.
Только вот так, верхом на лошади, мчащейся во весь опор, она чувствовала себя по-настоящему свободной, на короткое время избавляясь от дурных воспоминаний, которые сопровождали ее всю жизнь.
Краем глаза она заметила движение, повернула голову и увидела пикап на дороге по другую сторону проволочного забора. Водитель старался держаться с ней наравне. Теперь она поняла, почему жеребцу так хотелось пуститься в галоп. Он противопоставлял свою скорость и выдержку машине.
Этот жеребец никогда не участвовал в скачках. Может, стоит попробовать? Кто знает, вдруг ему хочется показать, чего он стоит. Возможно, и она должна показать ему, чего стоит она.
– Ладно, мальчик. Ты это заслужил.
Она низко нагнулась над его шеей и сжала бока коленями. И сразу же почувствовала в нем новую энергию. Он вырвался вперед. Пикап прибавил скорость. Жеребец еще поднажал и догнал машину.
Ренни громко рассмеялась. Это его состязание. Ей надо только держаться, и, господи, до чего же великолепно она себя чувствовала.
Они мчались полным галопом примерно три минуты, держась носом к носу с пикапом. Ренни увидела впереди свой дом и конюшню. Через минуту они будут у забора. Необходимо начать постепенно сдерживать жеребца, чтобы успеть остановиться, спешиться и открыть калитку.
Но ей не хотелось останавливаться. Звонок Лозадо напугал ее. Ей требовалось вновь понять, что она никого и ничего не боится. И никогда и ни за что не будет бояться.
Да и разве вправе она отнять у жеребца победу, когда он так старался?
– Ты как, не возражаешь? – казалось, он ее понял. Слегка надбавил в скорости, она почувствовала это мускулами своих ног. – Ладно, давай покажем ему.
Сердце ее билось в такт топоту копыт. Опасность прибавляла адреналину в кровь. Ренни покрепче вцепилась в жесткую гриву. Почувствовала, что пикап начинает отставать, но это не остановило ни ее, ни жеребца. Они уже выиграли, но хотели завершить скачку триумфально.
– Пошел.
Ренни прижалась к нему, и жеребец взлетел в воздух. Перепрыгнул через забор с запасом в ярд и приземлился жестко, но изящно с другой стороны. Ренни снова громко расхохоталась.
Глухой звук удара заставил ее потянуть за гриву и повернуть жеребца. Пикап врезался в калитку и стоял в облаке пыли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});