Читать интересную книгу Адъютант императрицы - Грегор Самаров

Императрица встала из‑за стола; в тот же момент провалились все столики, отверстия в паркете закрылись, столовая, как по волшебству, мгновенно превратилась в обыкновенную приемную.

Екатерина Алексеевна отпустила гостей легким поклоном, ландграфиню и дочерей она обняла, а великому князю протянула руку для поцелуя. Прощального приветствия она никому не сказала, ни даже Орлову и Потемкину, однако последний уловил мимолетный, скользнувший по нему взгляд страсти.

Покои опустели.

Потемкин возвратился в свое новое жилище. Он скоро отпустил камердинера и сидел некоторое время в раздумье, между тем как глубокая тишина распространилась во дворце, чтобы не нарушать покоя повелительницы.

«Трудно, должно быть, покорить эту волю и заставить женщину забыть, что она — императрица, что распоряжается судьбою, жизнью и смертью своих подданных. А все же это необходимо! — сказал себе Потемкин, вскакивая. — Это необходимо! Я не хочу быть рабом, обласканным императрицей. И, если бы я даже пожелал вынести это ради того, чтобы властвовать над другими, я все же не могу унижаться перед женщиной, которую я люблю, люблю до безумия уже много лет; я хочу, чтобы и она меня любила так же, как женщина любит сильного мужчину. Или же я удалюсь, буду жить в уединении, и пусть погибнет моя жизнь со всеми ее надеждами!.. Сегодня же, сейчас же необходимо сделать первый шаг, который должен убедить ее, что я — не игрушка её прихоти».

Он подбежал к тому месту, где открылась дверь, и несколько раз ударил по стене кулаком. В одном месте послышался глухой звук. Потемкин схватил с ночного столика кинжал с дамасским клинком и сорвал обои со стены; в стене оказалась деревянная переборка; он вогнал клинок в дерево, нажал на него изо всех сил и, опуская, наткнулся на засов по ту сторону. Потемкин навалился плечом на дверь, но — тщетно. Однако после невероятных усилий дверь наконец подалась и с треском открылась: засов выскочил из петель, несколько деревянных шашечек паркета выломалось, и Потемкин очутился в проходе, устланном ковром и освещенном слабым светом лампы.

Он быстро пробежал некоторое пространство и снова очутился перед дверью. Еще раз пустил он в ход свои могучие плечи — и на этот раз дверь подалась сразу; слабый засов, закрывавший ее, со звоном упал на землю.

Потемкин вошел в спальню императрицы.

Екатерина сидела в кресле в просторном ночном капоте: по обыкновению, она отпустила своих камеристок, как только сняла с себя вечерний туалет.

При шуме взламываемой двери она очнулась от размышлений и испуганно и вместе с тем гневно взглянула на Потемкина. Но он был уже близ нее, опустился на колени к ее ногам и стал покрывать поцелуями ее руки и плечи.

— Ты здесь, Григорий Александрович? — сказала государыня, строго сдвинув брови. — Кто звал тебя, кто показал тебе эту дорогу?

— Там, — ответил Потемкин, обнимая ее, — там, в золоченых хоромах, императрица может позвать своего слугу, но здесь Григорий следует порыву своего сердца, неудержимо влекущего его к Екатерине. Ему не нужно открывать путь к возлюбленной, он достаточно силен, чтобы самому пробить себе дорогу, если бы даже моря и скалы отделяли его от цели. — Он поднялся и, как ребенка, взял на руки Екатерину, испуганно прижавшуюся к нему. — Так прижал бы я к своему сердцу любимую женщину, — воскликнул он, — даже если бы легионы острых мечей были направлены на меня; она моя, и никто не должен стоять между мною и ею; и так, — продолжал он, снова усаживая государыню в кресло и становясь перед нею на колени, — так вознесу я государыню на самодержавный трон всего мира, на царский трон византийского государства.

Тень неудовольствия еще не успела сойти с лица Екатерины, в глазах сверкала особенная гордость, но, когда она взглянула в пылающее лицо Потемкина, когда почувствовала его сильную руку, обнимавшую ее все крепче и крепче, ее глаза слегка затуманились под полуопущенными веками; уста раскрылись… и женщина забыла, что она — царица, и склонилась на грудь Потемкина.

XII

Смоленский полк, после парада в присутствии императрицы, возвращался обратно, в Шлиссельбургскую крепость. Подпоручик Василий Яковлевич Мирович, занявший свое место в роте, шел бледный и мрачный, с опущенными взорами, порою бормоча невнятные слова, которые звучали злобными проклятьями. Он внезапно вздрагивал, как бы разбуженный от сна, каждый раз, когда ему приходилось отдавать команду. Капитан, который на этот раз неоднократно должен был напоминать ему о служебных обязанностях, покачивая головой, с недоумением взглядывал на офицера, обычно очень ревностно относящегося к службе.

Шлиссельбургская крепость лежит на маленьком островке среди Невы, в том месте, где она вытекает из Ладожского озера. Волны омывают эту древнюю твердыню, построенную еще в 1324 году князем Юрием Даниловичем; ее стены достигают двух с половиной сажен толщины, их зубцы и башни мрачно вздымаются над водною поверхностью, волны которой в бурную погоду с шумом разбиваются о гранитные раскаты. С одной стороны далеко простирается водная равнина Ладожского озера, по другую сторону тянутся берега сильной Невы, поросшие шумящим камышом и развесистыми ивовыми кустами.

Гарнизон переправлялся в крепость на больших паромах, стоявшие тут же небольшие лодки были предоставлены офицерам, которые время от времени пользовались коротким отпуском для отлучек из крепости. Но все эти средства сообщения охранялись сторожевыми постами, и никто не имел права пользоваться ими без особого разрешения коменданта.

Расположенные около самой воды ворота с мрачными сводами вели вовнутрь крепости, которая представляла собою мощеный двор, со всех сторон доступный взору. Перед казематами, где помещались казармы, были расположены деревянные столы и скамьи, где солдаты, по окончании службы, могли отдыхать на свежем воздухе, болтая и попивая купленную у маркитанта водку, в то же время не выходя из‑под надзора начальства.

В глубине двора возвышалась меньших размеров, совершенно обособленная цитадель, снабженная отдельными воротами и башнями; ее пушки были направлены над двором и всей остальной крепостью, так что в случае взятия последней неприятель неминуемо должен был погибнуть под ее развалинами.

Эта цитадель охранялась с особенною бдительностью; перед ее железными воротами помещался усиленный караул, и никто не мог проникнуть внутрь крепости, если его не призывали к тому служебные обязанности. Из бойниц глядели жерла пушек, возле которых сторожили канониры с зажженными фитилями. От железных ворот во внутренность крепости вел узкий и темный ход, в конце которого находились помещения государственной тюрьмы, снабженные окнами с крепкими железными решетками. Эти окна лишь несколько часов в течение дня пропускали лучи солнца, проникавшего сюда поверх стен крепости.

В этой темнице долгое время находился в заключении министр Карла XII, граф Пипер, который и умер здесь в ,1715 году; теперь она служила местопребыванием несчастного Иоанна Антоновича.

Жизнь в крепости, вследствие строгой службы и бдительной охраны, отличалась крайним однообразием и скукой; офицеры в порядке старшинства получали отпуск по одному, по двое или трое и отправлялись в Петербург, чтобы в продолжение нескольких дней поразвлечься в столице; остальное время они печально и уныло проводили в уединенной крепости, отрезанной от всякого общения с людьми. Иногда, пользуясь разрешением коменданта крепости, генерала Бередникова, они развлекались рыбной ловлей и охотою по берегам Ладожского озера и Невы, чтобы добыть к столу дичь и превосходную рыбу. Вечера они проводили в беседе за стаканом вина, в сборных комнатах нижнего этажа, под квартирою коменданта, рассказывали друг другу свои приключения, пережитые ими в дни отлучек, и старались таким образом насколько возможно скрасить печальную жизнь гарнизона, который служил тюрьмою почти столько же для них, сколько для государственных преступников.

Подпоручик Мирович до сих пор был не только чрезвычайно исправным офицером, но и добрым и веселым товарищем. Хотя любовь к прекрасной француженке–актрисе порою и делала его задумчивым и мечтательным, но все же он никогда не отставал от компании товарищей, среди которых он, несмотря на свою бедность, играл значительную роль и пользовался большим влиянием, благодаря своему твердому, мужественному характеру, многосторонним приобретенным знаниям, а также приветливому и обходительному обращению.

На другой день после царского парада он, вопреки обыкновению, тотчас же после службы удалился в свою комнату, и собравшиеся товарищи тщетно ожидали его появления.

Жилище Мировича состояло из двух маленьких, низеньких комнат в одной из угловых башен крепости: узкие окна, снабженные снаружи железными решетками, открывали вид на далекую водную равнину Ладожского озера и полосу берега, поросшего камышом и низкорослым кустарником. Убранство гостиной состояло из простой деревянной мебели; на столе лежали раскрытыми различные французские книги, которые доказывали, что молодой офицер старался насколько возможно использовать уединение гарнизонной жизни для пополнения своего образования. У окна стояло единственное мягкое кресло, обитое кожей, и на нем сидел понурившись Василий Яковлевич Мирович, глядя вдаль, на белые волны озера, которые клубились и пенились, движимые восточным ветром.