— Три дня, условие было, чтоб за три дня все сделали. Пять человек работали, они раньше уехали, а мы с Вованом задержались, порядок навели, инструмент собрали… Там, между прочим, собака, — добавил он и нахмурился, глядя на Германа. — Здоровенная овчарка. Охранник еще ругался, что ни черта не слушается.
— Кого ж она слушает, хозяев?
— Вот и я спросил. Он ответил, что овчарку недавно привезли из питомника. Еще не привыкла.
— Охрана рядом была, пока вы работали?
— Не-а, предупредили только, чтоб нигде не бродили. Хозяева этого не любят. Охране и то по территории запрещено ходить, они обход делают с внешней стороны забора. Видать, вправду не любят хозяева чужих глаз… Я искупаться хотел, и то не разрешили, два дня просидел возле машины.
— Не позавидуешь, — кивнул Герман. — В доме известная писательница живет, хотели сделать снимки для газеты, но охрана нас шуганула, — вдохновенно врал мой спутник. — Интервью она не дает, живет отшельницей… народ должен все знать о своих кумирах… — Тут он подмигнул, а мужчины усмехнулись, заметно успокаиваясь, должно быть, вопросы Германа навели их на мысль, что он затеял ограбление, вот и вспомнили про собаку. — Спасибо за помощь, — Герман зашагал к джипу, «Газель» тронулась с места, через несколько минут мы ее опять обогнали, я помахала мужчинам рукой, а они в ответ посигналили. — Весьма и весьма интересные сведения, — разгоняясь на пустынной дороге, заметил Герман. — Зачем перекрашивать стены и менять пол в практически новом доме?
— Например, чтобы скрыть следы, — ответила я.
— Умница. Гарантированно скрыть. Даже на хорошо отмытом полу следы крови можно обнаружить. То ли дело ремонт… Интересно, куда вывезли мусор? Заметь, вывозили не те, кто ремонт делал, хотя, чего бы проще… И все это через несколько дней после гибели девочки…
— А новая дверь и решетки на окнах?
— Хозяйка боится, что кто-то проникнет в дом и обнаружит то, что видеть не должен? Дом стоит на отшибе, совсем близко к реке, — продолжил он рассуждать вслух. — Покинуть территорию, не показываясь на глаза охране, проще простого, достаточно выйти на пирс и дальше вдоль берега… правда, придется идти по воде, но там вряд ли глубоко. А вот охране дорога на территорию заказана. Очень интересно…
— А что, если решетки и сейфовая дверь не для тех, кто снаружи?1 — высказала я мысль, которая не давала мне покоя с того самого момента, как я услышала рассказ водителя.
— Они собрались кого-то держать взаперти? О, черт… спятивший сукин сын намеревается продолжать свое гнусное дело и явится сюда с очередной жертвой… Но зачем тогда затевать ремонт? Ответ вроде бы очевиден: уничтожить следы недавнего преступления… Одно другому противоречит… Слушай, а может, у нас просто крыша едет? — вздохнул он. — Не понравился бабе ремонт, вот она и велела все переделать… А решетки и дверь, потому что дом стоит обособленно, охрана может просмотреть незваных гостей, если им запрещено бродить по территории… Не мог же он девчонку здесь держать… получается, что хозяйке об этом известно и она, вместо того чтобы сдать психа ментам, ему помогает…
— Ты же слышал рассказ подруги, она просто помешалась на своем любовнике.
— И готова сесть в тюрьму, если все раскроется? В конце концов, она баба и просто обязана бояться жить с этим уродом под одной крышей.
— Меня интересует, куда они исчезли. И Агния, и ее любовник. И секретарша.
— Сорвались в бега, боясь, что после находки в штольне на них непременно обратят внимание? И все-таки трудно поверить, что баба с деньгами и ее положением…
— Ты забыл, кто они, — поморщилась я. — Законы логики тут не действуют…
— Вот только не надо мне вешать лапшу про дьявола и его деток… наслушался уже… На самом деле все просто: старая баба по уши втюрилась в психа и готова покрывать убийцу, лишь бы милый был рядом…
— Пусть так, — кивнула я.
— Да и это еще надо доказать, — ворчливо закончил Герман.
Вернувшись в дом и наскоро поужинав, я отправилась в ванную, но, привыкнув за полтора года к одиночеству, закрыв дверь, запереть ее попросту забыла. Едва успела раздеться, как она распахнулась, и появился Герман. От неожиданности я вскрикнула, схватив полотенце. Уверена, Герман не ожидал застать меня в ванной и в первое мгновение растерялся не меньше, чем я, но почти сразу на его физиономии появилась усмешка. Вместо того чтобы выйти, он сделал шаг вперед и привалился плечом к стене.
— Катись отсюда, — резко сказала я, злясь вовсе не на Германа, а на свою беспечность, он, чего доброго, мог вообразить, что дверь незапертой я оставила нарочно. Наверное, так и было.
— Не дергайся, — сказал он, сложил руки на груди и улыбнулся шире.
— Катись отсюда, — повторила я.
— Я не собираюсь тащить тебя в постель, если ты об этом, — спокойно заговорил он, и в самом деле не похоже, что подобное желание у него возникло, скорее он был уверен, это я вознамерилась его спровоцировать, чтобы постараться привязать к себе покрепче. Пожалуй, он имел к этому все основания, оттого я разозлилась еще больше, кляня и себя, и Германа, и дурацкую ситуацию, в которой оказалась. — Ты, должно быть, решила, что твоя красота растопит лед моего сердца, — язвительно продолжил он. — Ты — женщина, я — мужчина, и все неуклонно катится к большой любви. Так?
— Если ты уберешься отсюда, я смогу принять душ, а потом мы спокойно поговорим, к чему все катится…
— Заруби себе на носу, я не безмозглый пацан, у которого в штанах тесно. И даже красотка вроде тебя не заставит меня быть ручным. Я тебе не верю, а у меня нет привычки спать с бабой, которая у меня на подозрении. Очень может быть, что мне придется сдать тебя ментам, а поступать так с женщиной, с которой спишь, с моей точки зрения, все-таки свинство. Так что пока я не убедился в твоей полной и безоговорочной невиновности, за свою честь можешь быть спокойна.
— Отлично, — кивнула я. — Но даже если убедишься, не спеши с любовью. Напрасно потратишь время.
— Серьезно? — поднял он брови в притворном удивлении. — Что так?
— Меня не интересуют мужчины.
— Это как же понимать? Ты лесбиянка?
— Нет.
— А… ясно. Для борьбы с нечистью ты должна сохранять непорочность? Это что-то вроде монашеского пострига?
— Да, — ответила я, игнорируя издевку. — Это что-то вроде монашеского пострига. Я должна сохранять непорочность.
Пару минут мы таращились друг на друга, наконец Герман досадливо покачал головой и распахнул дверь.
— То ли ты чокнутая, то ли все-таки я, если с тобой связался. Сразу и не поймешь.
Он ушел, а я вздохнула с облегчением.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});