— Вроде бы понятна. Непонятно только зачем это все нужно? Ведь я по каждому эпизоду писала отчет.
— Да, писала. И все твои отчеты уже просмотрены. Мной и Зоей. Но там приведены только факты и совсем не отражены мысли. Мы с Зоей сейчас отвечаем за подготовку бригады особого назначения — осназа. И нам очень важен опыт человека, который сумел уцелеть в нескольких, мягко говоря, сложных ситуациях. Пойми. Твой опыт выживания может в ближайшем будущем спасти многие жизни. Все. Работать будешь в этой комнате. Ключи при выходе сдавать дежурному сержанту. Рабочее время для начала: два часа в день. Потом, по мере выздоровления, сама будешь его увеличивать. Телефон для связи со мной есть у дежурного. Если сомневаешься в моих полномочиях, можешь позвонить Трофимову. Счастливо работать. Начинай прямо сейчас.
С этими словами Судоплатов исчез, оставив меня одну в комнате. Строго говоря, на первый взгляд ничего сложного в этом задании не было. Ну придумала я подстрелить мотоциклистов и прихватить их мотоцикл, ну опознала диверсантов по биноклям. Что тут мне помогло? Быстрая реакция, хорошая ассоциативная память, нестандартное мышление. Память в разведке умеют тренировать, реакцию тоже. Так что достаточно будет описать последовательность мыслей, приходящих в голову, и образ действий из этих мыслей вытекающий. Я начала писать, и как раз за пару часов кое-что у меня получилось. Но, сдавая ключи дежурному, я вдруг сообразила, что с этим заданием вляпалась "по самые не балуйся".
Лично я до попадания в прошлое имела ровно нулевой опыт в военных делах. Умение стрелять тут, наверное, можно не учитывать. И у всей моей родни, включая прадеда, опыт ведения боевых действий был примерно таким же. Да, вся моя родня по мужской линии либо служила в армии, либо изучала военное дело во время учебы в институтах. Но даже прадед, провоевавший с 1941 по 1943 год, за все время нахождения в действующей армии по немцам ни разу не выстрелил. Как-то не попадались немцы специалисту по ремонту танковых радиостанций. Так что военных знаний, казалось бы, у меня никаких нет. НО. Я просмотрела кучу фильмов про войну. Прочитала огромное число книг про войну. Насмотрелась передач про войну. Причем не только про ВОВ, но и про Афган, и про Чечню. Кое-что находила в Интернете. А также чуть ли не напрямую сталкивалась с терактами, причем СМИ так расписывали эти теракты, словно старались, чтобы все население страны получило "бесценный опыт" организации подобных ужасов. Откуда у меня идея с чучелами? И почему я привязала гранату на высоте человеческого роста, а не замаскировала на земле, хотя так было проще? Как молодому лейтенанту ГБ приходят в голову эти, строго говоря, простые идеи, про которые не знают опытные кадровые военные? А старший майор Судоплатов, да и его помощница Зоя Рыбкина — это не те люди, которым можно повесить лапшу на уши. Они эту лапшу немедленно сбросят. Остается только один выход: обратиться за помощью к товарищу Берия. Только он сможет либо что-то присоветовать, либо ограничить Судоплатова в его любопытстве. Значит надо проситься на прием к наркому.
45
Около сержанта стоял телефон, по которому я смогла позвонить Трофимову.
— Товарищ майор, Северова беспокоит.
— Слушаю вас, товарищ Северова.
— Мне тут товарищ старший майор Судоплатов задание дал.
— Я в курсе. С наркомом это согласовано.
— Но у меня возникли некоторые вопросы, которые нужно обсудить с наркомом. Как бы мне поговорить с товарищем Берия?
— Так, подождите минуту.
Видно было, что майор озадачен. Через некоторое время он продолжил разговор.
— Слушайте, товарищ Северова. Сейчас наркома на месте нет. Поэтому пока работайте, а в 20:00 подойдите к дежурному и скажите, чтобы он пустил вас в комнату с правительственным телефоном. Туда вам позвонит товарищ Берия.
— Поняла, спасибо, товарищ майор.
Так, будет не встреча, а разговор по телефону. Ох, не люблю я телефонные обсуждения секретных вопросов. Значит, придется говорить так, чтобы никто посторонний не понял, о чем идет речь. Попробую, а, если увижу, что не получается, то настою на личной встрече.
— Товарищ, сержант, — обратилась я к дежурному. — Где тут помещение с правительственным телефоном? Мне в 20:00 нужно будет поговорить по нему.
— А вы, товарищ лейтенант, есть в списке лиц, имеющих право доступа к этому телефону?
Вопросом на вопрос ответил сержант. А я почем знаю? Тем временем он отпер в столе верхний ящик и вытащил оттуда коленкоровую тетрадь, прошитую, между прочим. Открыл и поднял взгляд на меня.
— Ваша фамилия, товарищ лейтенант?
— Северова.
Сержант быстро перевернул несколько листиков и сказал.
— В списке вас нет. Поэтому в доступе в комнату спецсвязи вам отказано.
Вот тебе и раз! А как же мне говорить с товарищем Берия? Тут я сообразила.
— Товарищ сержант. Так это не я буду звонить, а мне позвонят по этому телефону.
— Тогда вас позовут.
— А можно я без трех минут восемь подойду к этой комнате и там подожду?
— Нет, нельзя.
Но, видя мой растерянный вид, сержант несколько смягчился.
— Вы можете подойти сюда и ждать тут.
— Большое спасибо, товарищ сержант.
Со спокойной душой я пошла к себе в палату, все время обдумывая, что и как я буду говорить наркому и что он может мне ответить. Потом плюнула на это, сообразив, что проблемы надо решать по мере их возникновения. А пока можно и погулять.
Но после ужина меня, как шилом стало покалывать. В результате уже полвосьмого вечера я стояла около дежурного. Потом не удержалась и села неподалеку, чтобы все время его видеть. Наконец ровно в 20:00 около него зазвонил телефон. Он поднял трубку, что-то выслушал, после чего, обращаясь ко мне, сказал.
— Товарищ лейтенант. Идите по коридору до комнаты номер три. Там вас ждут.
Я помчалась бы вприпрыжку, да только ребро не позволило. Поэтому пришлось потихоньку топать до комнаты с нужным номером. Найти ее оказалось очень просто: дверь была открыта, и около двери стоял еще один дежурный.
— Вам сюда товарищ Северова.
Я зашла и взяла трубку.
— Северова у телефона.
— Товарищ Северова. Это Трофимов. Сейчас с вами будет говорить товарищ Берия.
Что-то щелкнуло, и я услышала усталый голос наркома.
— Что у вас там случилось, товарищ Северова.
— Здравия желаю, товарищ народный комиссар. Я тут работаю по заданию товарища Судоплатова.
— Я полностью в курсе.
— Но на некоторые вопросы о том, что и как я сообразила, я не могу дать правдивый ответ. А если совру, то товарищ старший майор это наверняка почувствует. Как мне быть?
Товарищ Берия задумался. Потом заговорил.
— Этот момент я упустил из виду. Давайте сделаем вот как. Вы все напишите, а если у товарища Судоплатова возникнут вопросы, на которые вы совсем не сможете ответить, то честно скажите, что точный ответ дать не можете и адресуйте его к мне. Понятно?
— Так точно, товарищ народный комиссар.
— А теперь у меня к вам встречный вопрос. Как вы себя чувствуете? Помогает вам ваше мумие?
— Чувствую себя получше. А вот действие ли это мумие или просто выздоравливаю, завтра спрошу у лечащего врача. Он лучше знает сроки лечения таких травм.
— Хорошо. Тогда спросите у врача, можно ли вам жить дома, долечиваясь в ведомственной поликлинике?
Предвосхищая мои вопросы, товарищ Берия добавил.
— Все подробности у Трофимова. Желаю скорейшего выздоровления. До свидания.
Товарищ Берия повесил трубку, а я осталась стоять у телефона с открытым ртом. С поликлиникой-то вопрос понятен, но где дома? В теперешней Москве у меня ни дома, ни квартиры нет. И почему вдруг я понадобилась не в госпитале, а на работе? А, ладно. Сейчас спать, а завтра после разговора с врачом, если понадобится, буду говорить с Трофимовым.
46
Утром прием мумие, процедуры, назначенные врачом и медосмотр. Врач тщательно меня выслушивает, очень осторожно простукивает, предлагает глубже вздохнуть, чуть покашлять. Все это я проделываю, но при покашливании попискиваю — все-таки больно, хотя и терпимо.
— Ну что я могу вас сказать, лейтенант. Про рану уже можете забыть. Даже шрам примерно через пару месяцев, скорее всего, будет незаметен. А что касается ребра, то еще надо лечиться, хотя прогресс налицо. Вот что значит молодой и крепкий организм.
— Скажите, доктор. А могу я выписаться из больницы и долечиваться амбулаторно в нашей ведомственной поликлинике?
— Хм. Строго говоря, я бы посоветовал еще пару недель полежать в госпитале. Но понимаю, война. Всем некогда. Так что если в течение месяца будете вести спокойный образ жизни: не бегать, не падать, не ездить в общественном транспорте, не давиться в очередях, то в принципе это допустимо. Да, категорически противопоказана стрельба, так как при каждом выстреле корпус стрелка обязательно сотрясается. И можете продолжить прием этого вашего мумие. По крайней мере, вам это не противопоказано.