дома, как отворилась дверь. На пороге стояла и разглядывала его девушка. Ее миндалевидные глаза внимательно ощупали детали его обмундирования, остановились на лице.
– Гембли. Военная полиция, – козырнул лейтенант. – Можно ненадолго зайти?
Она отступила, слегка щелкнув длинными красивыми пальцами. Светло-серое кимоно едва прикрывало ее бедра. Длинные красивые ноги цвета старой слоновой кости были обнажены. В глаза бросились твердые выпуклости грудей, обтянутых серым шелком. Ему показалось, что кимоно было наброшено на голое тело.
Он прошел в гостиную. На столе валялись утренние газеты. Под ними был виден поднос, на котором стояла чашка с блюдцем, кофейник, половина бутылки коньяка «Реми Мартин».
Энн Фай Во села на подлокотник большого кожаного кресла, откинула на спинку руку. Полы халата раздвинулись. Гембли стоило большого труда не смотреть на ее ноги.
– Вам что-то нужно? – спросила девушка, вскинув накрашенные брови.
Гембли взял себя в руки.
– Вы уже читали газеты?
Он подался вперед и ткнул в заголовки, сообщавшие о похищении Джеффа.
Она кивнула. Ее тонкие пальцы перебирали вившиеся возле шеи волосы.
– Вы знали Джеффа?
Она покачала головой.
– У него была подруга – танцовщица-вьетнамка. Я пытаюсь отыскать ее. Не знаете ли вы, кто она и где живет?
– Возможно.
Гембли переминался с ноги на ногу. Черные миндалевидные глаза смущали его. Она разглядывала его, как крестьянин осматривает быка, завоевавшего приз.
– Что это значит? Вы знаете ее или нет?
Она подалась вперед, чтобы взять сигарету. Груди оттянули серый шелк халата. Она зажала сигарету густо напомаженными губами и выжидающе посмотрела на лейтенанта.
Гембли порылся по карманам, отыскал зажигалку, но не смог сразу ее зажечь. Его разозлило, что, давая ей прикурить, он почувствовал смущение и неуверенность подростка.
– Почему вы хотите знать это? – спросила она, откидываясь назад и выпуская из ноздрей длинную струйку табачного дыма.
– Мы пытаемся уточнить, куда он ехал в то время, когда был похищен, – объяснил Гембли. – Думаем, девушка могла бы нам помочь.
– Если могла бы, она бы пришла, не так ли?
– Необязательно. Возможно, она не хочет быть замешанной.
Энн Фай Во взяла газету и заглянула в нее.
– Я вижу, тут говорится о вознаграждении. Если я скажу вам, кто она, я получу это вознаграждение?
– Можете. Вознаграждение выплачивает служба безопасности. Вы должны поговорить с ними.
– С ними я не желаю разговаривать. Предпочитаю вас. Если вы дадите мне 20 тысяч пиастров, я скажу вам, кто она.
– Так вы знаете?
Накрашенные брови снова приподнялись.
– Возможно.
– Я не уполномочен давать вам деньги, – сказал Гембли. – Но я передам соответствующим инстанциям ваше требование. Кто она?
Энн Фай Во пожала плечами.
– Я забыла, к сожалению. Вы должны извинить меня.
– Послушай, детка, – сказал Гембли, неожиданно переходя на грубый полицейский тон, – хочешь ты этого или нет, но ты расскажешь или мне, или службе безопасности. Кому-нибудь из нас ты расскажешь!
Выражение лица Энн Фай Во не изменилось, но она мгновенно поняла грозящую ей опасность. Если этот американец сообщит службе безопасности, что она располагает информацией, ее вызовут в управление для допроса. Она знала, что происходит с людьми, которым не хочется говорить. У нее не было желания, чтобы ее спину разодрали бамбуковыми палками.
– А вознаграждение?
– Я сказал тебе: я передам твою просьбу. Не обещаю, что ты его получишь, но я сделаю для тебя все, что могу.
Она помялась, посмотрела на него и, увидев, что он не шутит, сказала:
– Ее зовут Нхан Ли Квон. Я не знаю, где она живет. Ее дядя предсказывает судьбу возле гробницы маршала Ли Ван Дейта.
– Благодарю, – сказал Гембли. – Как выглядит ее дядя?
– Толстый, с бородой.
Гембли надел фуражку.
– Пойду побеседую с ним, – сказал он и направился к двери.
Энн Фай Во потушила сигарету и пошла следом за ним.
– Вы не забудете о вознаграждении, лейтенант?
– Не забуду.
– Может быть, навестите меня вечерком?
Он ухмыльнулся.
– Возможно.
Она схватила верхнюю пуговицу его накидки и начала ее разглядывать. Их лица сблизились.
– Ее дядя не приходит к храму раньше трех часов, – сказала она. – У вас уйма времени. Может быть, побудете еще немного?
Гембли отстранил ее руку. Прикосновение ее холодных пальцев заставило учащенно биться сердце. «Она, безусловно, привлекательна», – подумал он. Ему хотелось остаться.
– Как-нибудь в другой раз, детка, – с сожалением сказал он и улыбнулся. – Надо работать.
Он приоткрыл дверь, помедлил и снова взглянул на нее. Она упорно смотрела ему вслед, черные глаза обещали многое.
Он медленно притворил дверь и прислонился к ней.
– Хорошо, может быть, я ненадолго останусь.
Она повернулась и медленно пошла в комнату.
Гембли, не сводя глаз с тяжелых покачивающихся бедер, последовал за ней.
Торговец продуктами, чье имя было Чеонг Су, должен был выстоять длинную очередь, прежде чем он увидел инспектора Нгок Лина. Но он не возражал подождать. Происходившее в огромной комнате обеспокоило его. Его терзало опасение, что кто-то из стоящих перед ним людей получит вознаграждение раньше, чем подойдет его очередь.
Когда же Чеонг Су наконец оказался перед инспектором, он просто и решительно сказал, что пришел получить вознаграждение.
– Что заставляет тебя думать, что ты получишь его? – спросил инспектор, разглядывая старика с маленькими бегающими глазками и горьким выражением на уставшем лице.
– Я видел американца вечером в воскресенье, – сказал Чеонг Су. – Он сидел в автомобиле возле «Парадиз-клуба». Это было после десяти часов.
Инспектор прислушался. Впервые за пять часов, что он просидел за столом, он услышал нечто заслуживающее внимания.
– Что он делал?
Чеонг Су прищурился.
– Сидел в автомобиле.
– В каком автомобиле?
– В маленьком красном автомобиле.
– Он долго сидел в автомобиле?
Чеонг Су прищурился.
– Недолго.
– Сколько? Пять минут? Десять? Полчаса?
– Может быть, полчаса.
– Что произошло после?
– Подошла девушка, и он вылез из машины, – медленно, после долгого раздумья проговорил Чеонг Су. – Он дал ей деньги, и она вошла в клуб. Затем она вышла, они сели в машину и уехали.
У инспектора забегали глаза. Он не хотел, чтобы торговец увидел его волнение.
– Какая девушка? – спросил он с деланным безразличием.
Чеонг Су пожал худыми плечами.
– Ты не знаешь ее?
– Не знаю… девушка.
– Ты раньше не видел ее, как она входила или выходила из клуба?
Чеонг Су снова пожал плечами.
– Много девушек входит и выходит из клуба. Я уже не смотрю на девушек.
Инспектору захотелось задушить старика. Он сказал спокойным голосом:
– Американец дал ей денег, и она вошла в клуб? Долго она там была?
– Недолго.
– Десять минут? Полчаса?
– Может быть, пять минут.
«Так это была танцовщица, – подумал инспектор, – американец дал ей денег уплатить Блэкки Ли, чтобы