Алекс хотела, было сказать, что она и сама его не знала, но что это ничего не меняет, однако в кои-то веки удержалась от желания причинить ему боль.
— По правде говоря, у меня есть идея получше… не захочешь ли ты… не позволишь ли ты мне взять их с собой на ходовые испытания? Разумеется, тебя и Хорста я тоже приглашаю, но я знаю, что моряк из тебя неважный. А вот Кристиану и Роберту это могло бы доставить огромное удовольствие. Я бы охотно взял их с собой.
На другом конце линии последовала продолжительная пауза. К такому повороту событий она была явно не готова и не знала, что ответить, поэтому долго молчала.
— На ходовые испытания? — машинально повторила она. — Тебе не кажется, что они еще слишком малы для этого? Тебе придется глаз не спускать с них. И безопасна ли яхта? — Она задавала вопросы, но Куинн заметил, что резкость исчезла из ее тона. Сама того, не желая, Алекс была тронута тем, что отец захотел взять с собой мальчиков. Насколько она знала, такого он никогда раньше не делал.
— Уверен, яхта надежна и безопасна. Иначе, когда я отплыву на ней в октябре, меня ждет масса неприятностей. Это великолепная яхта, Алекс. Думаю, мальчикам она понравится. Конечно, ты тоже можешь поехать, — повторил он, стараясь, чтобы она поняла, что она тоже желанная гостья. Однако он знал, что она терпеть не может яхты, и знал также причину этого. Джейн тоже не любила яхты по той же причине. И умудрилась передать свою нелюбовь Алекс. Его ген мореходства явно передался только Дугу, но не Алекс.
— Мне надо обсудить это с Хорстом, — сказала дочь, не зная, на что решиться. Но, по крайней мере, она пока не сказала «нет». Каким-то чудом Куинн расслышал что-то новое в ее тоне, как и она — в его.
— Позволь мне позвонить тебе завтра перед отъездом. Я лечу в Лондон. Оттуда ненадолго загляну в Женеву, а потом прямиком в Голландию.
Он не терял надежду, хотя подозревал, что желание посоветоваться с мужем было просто тактическим ходом для того, чтобы отсрочить принятие решения. Ему все еще не верилось, что она позволит ему взять с собой мальчиков в Голландию. Но он понял, что Мэгги была права, и что попросить разрешения взять их с собой все-таки стоило. Он ничего не сказал Алекс о Мэгги. Да и незачем было ей об этом знать. Через пять недель он и Мэгги пойдут каждый своей дорогой, и Алекс никогда не узнает о том, что он провел с этой женщиной последние несколько месяцев. Наверное, говорить об этом было бы неуважительно по отношению к памяти Джейн, поэтому он ничего не сказал. Повесив трубку, Куинн с надеждой взглянул на Мэгги. Та улыбнулась.
— Ну, как?
— Алекс хочет посоветоваться с мужем. Но не бросила трубку, не заорала, что я спятил, и что она скорее умрет, чем доверит мне детей. Это уже кое-что.
— Надеюсь, она их отпустит, — сказала Мэгги. И остальную часть ночи, выбросив из головы мысли об Алекс и внуках, он сосредоточил все внимание на женщине, которую любил. Ему очень не хотелось покидать ее. И хотелось, чтобы она поехала с ним на ходовые испытания. Они собирались проверить, как ведет себя «Ночной полет» на всех скоростях. Он должен был пробыть на ее борту в течение трех недель, а потом вернуться в Сан-Франциско. Куинн предложил Мэгги пользоваться «Молли Би» столько, сколько ей захочется, и она поблагодарила его, но сказала, что без него ей было бы грустно на ее борту. Его очень тронули эти слова.
Они провели долгую ночь в объятиях друг друга, и Мэгги не позволяла себе думать о том, что это были почти последние мгновения, когда они вместе. В их распоряжении будут еще две недели после его возвращения, а потом ей придется отпустить его навсегда. Это будет совсем непросто сделать, но именно это она обещала ему в самом начале.
На следующее утро Куинн первым делом позвонил Алекс в Женеву. Когда она ответила, он затаил дыхание. В Швейцарии было почти время ужина, и ему были слышны голоса мальчиков.
— Ну, что сказал Хорст? — опросил он, открывая ей, путь к отступлению, если она пожелает. Если бы она отказалась от его приглашения, то могла бы свалить все на Хорста.
— Я… он… я спросила мальчиков, — честно призналась она сдавленным голосом. — Они сказали, что хотят поехать с тобой, — добавила она, и на глазах Куинна выступили слезы. Только сейчас он понял, как много это для него значило, и каким беззащитным перед дочерью он был. Лишь теперь он понял, что отказ очень обидел бы его. Она все еще не сказала «да», и он был почти уверен, что не скажет…
— А ты их отпустишь? — осторожно спросил он, моля Бога, чтобы она позволила им поехать. Он был едва знаком о Кристианом и Робертом, а тут представлялась великолепная возможность познакомиться с ними поближе, причем в такой обстановке, о которой они всегда будут помнить.
— Да, я их отпущу, папа, — тихо сказала она. Это было первым проявлением доверия и уважения к нему за всю ее жизнь. Все его воспоминания о ней ограничивались гневом и неприятием. А здесь было нечто совсем иное. — Только присматривай за ними. Крис еще совсем малыш. Но Роберт — весьма самостоятельное создание. Не разрешай ему взбираться на мачты и вообще совершать какие-нибудь безумные поступки. — Она доверяла ему своих сыновей. Это ли не проявление дочерней любви? Война между ними, наконец, закончилась, по крайней мере, был поднят первый белый флаг.
— А ты не хочешь поехать с ними? — Он снова забыл об осторожности, приглашая ее, но она сразу же отклонила предложение:
— Не могу. Я на седьмом месяце беременности. Он был потрясен новостью. Это напомнило ему о том, как мало делилась с ним Алекс тем, что происходило в ее жизни. Вернее, почти ничем не делилась. Но сегодня утром они сделали первые шаги навстречу друг другу. Он надеялся, что это будет началом новой эры в их отношениях.
— Обещаю хорошенько заботиться о них, — сказал Куинн. Он был готов пожертвовать жизнью, лишь бы они были целы и невредимы. Он не хотел бы, чтобы она пережила такую трагедию, какую пережили они с Джейн. Для Алекс, потерявшей тогда брата, это тоже была трагедия, навсегда оставившая неизгладимый след в ее душе. Куинн знал от Джейн, что дочь чрезмерно трясется над своими детьми, и это придавало особое значение ее решению доверить ему внуков. Тем более после долгого периода враждебности между ними. Это был поистине жест прощения и доверия к нему. — Спасибо, Алекс. Ты даже не представляешь, как много это значит для меня.
Когда она ответила, голос ее звучал несколько мрачно. Она думала об этом целый день, не зная, как поступить.
— Я думаю, что мама захотела бы, чтобы я это сделала.
Он не был в этом уверен, помня, что Джейн терпеть не могла лодки, но не собирался спорить с дочерью. Тем более что Джейн была бы, несомненно, рада тому, что между ними наметилось сближение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});