Там.
Кельсер помчался сквозь угасающие души мертвых, уворачиваясь от светящихся живых, к одной только что появившейся душе. Это был поручитель, лысый, с татуировками вокруг глаз. Он не так удивлялся происходящему и казался более смиренным. Когда Кельсер подбежал к долговязому поручителю, того уже начало затягивать.
− Как? − потребовал ответа Кельсер, рассчитывая, что поручитель больше знает о колоссах. − Как это с тобой произошло?
− Я не знаю, − ответил тот.
Кельсер почувствовал, как его сердце оборвалось.
− Твари, − продолжил человек, − это же надо было додуматься выбрать поручителя! Я был их смотрителем, и они так со мной поступили? Мир скатился в бездну.
«Надо было додуматься?» Когда поручителя стало затягивать в ничто, Кельсер вцепился ему в плечо:
− Как? Пожалуйста, как это происходит? Как люди становятся колоссами?
Поручитель посмотрел на него и, исчезая, произнес всего одно слово:
− Штыри.
Кельсер вновь застыл в изумлении. Вокруг него на туманной равнине души ярко полыхали, сверкали, проваливались в эту реальность, и в конце концов полностью угасали. Будто догорающие костры.
Штыри. Как у инквизиторов?
Он подошел к останкам умерших, опустился на колено и присмотрелся. Да, штыри там были. Металл на этой стороне светился, и штыри в трупах пылали яростно, словно угольки.
Разглядеть их в живых колоссах было значительно труднее, так как колоссы тоже светились, но ему показалось, что штыри пронзали именно души. Не в этом ли секрет? Он окликнул пару колоссов, и те обернулись к нему, озираясь в замешательстве. «Штыри изменили их так же, как инквизиторов», − подумал Кельсер. Значит, так их контролировали? Пронзая души?
А безумцы? Их души сами по себе были приоткрыты? Он в раздумьях покинул поле, на котором все еще бушевала смерть, хотя похоже, что битва или, скорее, бойня, подходила к концу.
Кельсер пересек туманное поле перед Фадрексом и задержался там, вдали от человеческих душ, пока не вернулась Вин, за которой следовала на этот раз не замеченная ею тень. Вин прошла мимо и исчезла в лагере.
Кельсер устроился около одной из тонких нитей Охранителя и прикоснулся к ней.
− Он повсюду запускает свои пальцы, да, Разлетайка?
− Да, − сказал Охранитель слабым тонким голосом. − Смотри.
В уме Кельсера появился ряд образов: инквизиторы, подняв головы, прислушиваются к голосу Разрушителя. Вин в тени этого существа. Незнакомый человек, сидящий на пылающем троне и наблюдающий за Лютаделью с кривой ухмылкой на губах.
И юный Лестиборнес. На Призраке был обгорелый плащ, который казался ему велик, а Разрушитель вился рядом, нашептывая что-то в ухо бедного паренька голосом самого Кельсера.
Потом Кельсер увидел Марша, который стоял под пеплопадом, незряче уставившись на пейзаж пронзенными глазами. Он казался застывшим, плечи и голову засыпал пепел.
Марш... Кельсеру было противно видеть, что стало с братом. По плану Кельсера Марш должен был присоединиться к поручителям. Следовало догадаться, что произойдет дальше. Алломантию Марша заметили, как и его бурный образ жизни.
Пылкий и осторожный, Марш никогда не был таким же способным, как Кельсер. Но он всегда, всегда был лучше.
Охранитель показал десятки других людей, в основном стоящих у власти, которые вели своих последователей к гибели, смеясь и танцуя, в то время как пепел засыпал все вокруг, а посевы чахли в тумане. Всех этих людей либо пронзили металлом, либо они находились под влиянием тех, кто был проткнут. Кельсер должен был уловить эту зависимость еще в Источнике Вознесения, когда видел в пульсациях, что Разрушитель может говорить с Маршем и другими инквизиторами.
Металл. Он был ключом ко всему.
− Так много уничтожено, − прошептал Кельсер в ответ на видения. − Мы не сможем это пережить, так ведь? Даже если мы остановим Разрушителя, мы обречены.
− Нет, − сказал Охранитель. − Не обречены. Вспомни... надежда, Кельсер. Ты говорил: я... я…
− Я − надежда, − прошептал Кельсер.
− Я не могу спасти тебя. Но мы должны верить.
− Во что?
− В человека, которым я был. В... в план... в знамение... и в Героя…
− Вин. Она под его властью, Разлетайка.
− Ему известно не так много, как он думает, − прошептал Охранитель. − Это его слабое место. Слабое... место... всех умных людей…
− Кроме меня, конечно.
У Охранителя осталось достаточно искры, чтобы усмехнуться в ответ, и настроение Кельсера немного улучшилось. Он встал и отряхнулся, хотя это было бессмысленно, так как тут не существовало пыли, не говоря уже о настоящей одежде.
− Да ладно, Разлетайка, разве я когда-нибудь ошибался?
− Ну, как-то раз…
− Та ошибка не считается. Я был тогда не совсем я.
− А... когда ты стал... совсем собой?
− Только сейчас, − сказал Кельсер.
− Ты можешь... можешь использовать эту отговорку... когда угодно…
− Вот теперь ты уловил суть, Разлетайка. − Кельсер подбоченился. − Мы применим план, который ты запустил, когда был в здравом уме, так? Ну что ж. Чем я могу помочь?
− Помочь? Я... я не…
− Нет, будь решительным. Смелым! Хороший лидер команды всегда уверен в себе, даже если это не так. Особенно, если это не так.
− В этом нет... смысла…
− Я мертв. Мне больше не нужен смысл. Есть идеи? Теперь ты главный.
− ...Я?
− Конечно. Твой план, ты главный. Ну то есть, ты же бог. Полагаю, это должно как-то учитываться.
− Спасибо, что... наконец... признал это…
Поразмыслив, Кельсер разложил на туманной поверхности содержимое рюкзака.
− Ты уверен, что это не поможет? Оно создает связи между людьми и богами. Я подумал, что это может исцелить тебя или сделать что-нибудь еще.
− О, Кельсер, − сказал Охранитель. − Я тебе говорил, что уже мертв. Ты не можешь... спасти меня. Спаси вместо этого... моего преемника.
− Тогда я отдам это Вин. Это поможет?
− Нет. Ты должен сказать... ей. Ты можешь дотянуться... через разрывы в душах... а я не могу. Скажи ей, что она не должна доверять... тем, кто проткнут металлом. Ты должен освободить ее, чтобы... она взяла мою силу. Всю.
− Хорошо, − сказал Кельсер, пряча стеклянный шар обратно. − Освободить Вин. Легко.
Ему просто нужно найти способ обойти Разрушителя.
3
− Итак, Комар, − прошептал Кельсер дремлющему человеку, − ты понял?
− Задание... − пробормотал неряшливого вида солдат. − Выживший…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});