Читать интересную книгу Детектив США. Книга 3 - Дональд Уэстлейк

— Поехали, Хиллори, — распорядился Вирлок, засовывая бумажку с адресом в карман. Он направился к двери, но, сделав несколько шагов, остановился и повернулся к Адамсу.

— Пожалуй, вам следует доложить о происшествии шефу и начальнику отдела уголовного розыска Эллендеру, — проговорил он. — И вот еще что: накажите репортерам ничего не давать в газеты, если они уже что-нибудь пронюхали.

— Мистер Эллендер в церкви, — нерешительно заметил Адамс. — По-вашему, надо информировать его немедленно?

— Разумеется.

— Фила и Джимми вызывать? — спросил у инспектора Смит.

— Это вы сделаете сейчас же, — снова повернулся Вирлок к Адамсу. — Пусть Фил сфотографирует все, что нужно, а Джимми проверит весь дом на отпечатки пальцев.

— Зачем? — удивился Адамс, провожая Вирлока до двери. — Ведь преступник задержан.

— А если задержан не тот, кто нужен?

— Будем надеяться, что именно тот. — В голосе Адамса прозвучала озабоченность. — С Макдаффом шутки плохи. Смерть жены, надо полагать, потрясла его, и он ни перед чем не остановится, чтобы найти преступника. Представляете, какой тарарам он поднимет, если выяснится, что убийца вовсе не убийца.

Вирлок понимающе кивнул. Он, конечно, представлял, насколько опасен гнев главного горожанина Гэйтвея, какими неприятностями может он обернуться для всех для них. Спокойный и уравновешенный Вирлок не испытывал ни малейшего желания сталкиваться с Кайлем Теодором Макдаффом, обладающим огромным влиянием и властью не только в городе, но и во всем штате Джорджия. Инспектор невольно задавался вопросом, что будет, если допущена ошибка и задержан вовсе не убийца, но старался не думать об этом, понимая, что подобные размышления могут только помешать расследованию.

Бэккер-авеню состояла из пятнадцати кварталов роскошных домов, принадлежавших самым зажиточным горожанам Гэйтвея, и прекрасных вилл, владельцы которых, богатые жители других городов штата, приезжали сюда на лето, привлеченные близостью прекрасных пляжей и мягкими, ласкающими бризами Атлантического океана. Жизнь тут стоила бешеных денег, но это не смущало обитателей Бэккер-авеню: оживленная торговля через морской порт Гэйтвея, фабрики и заводы, выраставшие как грибы по обоим берегам мутной реки Уотчучи, огромные поместья, наконец капиталы, полученные по наследству, приносили им солидные доходы, позволяли удовлетворять любую прихоть.

Кварталы с тремя особняками встречались редко, чаще всю площадь занимали две усадьбы — или с обширным садом, уступами сбегающим книзу, или с просторными зелеными лужайками в окружении великанов-дубов, чьи густые ветви сплетались над улицей, погружая ее в прохладную тень. Почти у каждого особняка свой архитектурный стиль, и каждый из этих особняков стоил его владельцу не меньше пятидесяти тысяч долларов, как, впрочем, и виллы типа ранчо, тоже расположенные уступами, на пяти различных уровнях, и призванные демонстрировать новую моду дачной жизни. Перед каждым владением постоянно стояло по нескольку машин самых дорогих марок.

Большинство строений в остальных районах города выглядело если и не убого, то, во всяком случае, ничем не бросалось в глаза. Вот почему так поражались прохожие, внезапно оказавшись среди роскошных особняков и вилл Бэккер-авеню. По ее тенистым кварталам с интересом проезжали туристы, направляясь по шоссе № 99 к одному из великолепных морских пляжей.

Дом К.Т.Макдаффа был построен как загородная вилла. Широкие французские окна из зеркального стекла, внутренние дворики, площадки для приема солнечных ванн свидетельствовали о стремлении архитектора создать у обитателей дома иллюзию уединенной жизни на открытом воздухе, но вместе с тем они могли пользоваться всеми современными удобствами и комфортом.

В тот вечер обычный покой Бэккер-авеню был нарушен воем сирен полицейских машин.

Кайль Теодор Макдафф, худой человек лет шестидесяти, с редеющими седыми волосами, неподвижно сидел в глубоком кресле с большим бокалом виски в руке. В огромной гостиной собралось не менее дюжины полицейских. Опасливо поглядывая на Макдаффа, они переминались с ноги на ногу и тихонько переговаривались. У подъезда особняка другие полицейские тщетно пытались рассеять растущую толпу любопытных. Несколько соседей Макдаффа, близкие его знакомые, один за другим выходили из спальни, где лежала убитая, обращались к старику со словами утешения и убегали, торопясь поделиться впечатлениями со своими домочадцами. Макдафф никому не отвечал, он словно оцепенел, лишь однажды сделал большой глоток виски и снова уставился в пол.

Тот, кого подозревали в убийстве, совсем еще молодой человек, сидел в кухне, крепко привязанный к стулу, в наручниках на сведенных за спиной руках. Перед ним стоял полицейский Оззи, а позади Авэ — оба с направленными на юношу пистолетами.

— Не валяй дурака, признайся сразу, — зло и, видимо, уже в который раз потребовал Оззи.

— Мне не в чем признаваться, — устало ответил юноша. Тонкий свитер с выпущенным из-под него аккуратным белым воротничком подчеркивал его молодость. Рядом с ним лежал пиджак спортивного покроя и туристская кепка с длинным козырьком.

Оззи поставил ногу на стул и наклонился к арестованному.

— Ты увидел ее в окно, — не допускающим возражения тоном заявил он, — пробрался в дом и пытался заигрывать с ней. Она, конечно, отвергла твои ухаживания и пригрозила револьвером, но ты сумел отобрать у нее оружие и застрелил ее.

— Нет, нет, нет! — в отчаянии крикнул юноша. — Клянусь, я не виноват!

Оззи помахал пистолетом у него под носом.

— Хватит юлить! Признавайся!

— Зря вы так наваливаетесь на него, Оззи, — поморщился Аве. — Вы же знаете, Вирлок не любит, когда задержанных допрашивают раньше него.

— Если бы только мне удалось заставить этого сопляка признаться! — грубо ответил Оззи.

— Да, да, вы совершенно правы! — послышался голос К.Т.Макдаффа. От стоял на пороге, не спуская с юноши тяжелого взгляда. — Заставьте его признаться, слышите? Заставьте! Если вы сделаете это, я обещаю вам обоим повышение по службе.

Аве вложил пистолет в кобуру.

— Оззи, это мне не по душе.

— Извините, мистер Макдафф, но у нас есть инструкция и…

— Плевать мне на ваши инструкции! — в бешенстве заорал Макдафф. — Этот бандит убил мою жену, а вы лепечете о каких-то инструкциях!

— Мы всего лишь патрульные полицейские, мистер Макдафф, — запинаясь ответил Авэ. — Наша обязанность задержать подозреваемого до приезда сотрудников уголовной полиции. Допрашивать его мы не имеем права. Вот если этот парень захочет сделать какое-нибудь заявление, тогда мы обязаны его выслушать, а потом выступить в качестве свидетелей. Я правильно говорю, Оззи?

Макдафф подскочил к задержанному и ударил его по лицу. Он уже занес руку для второго удара, но Авэ оттащил его и попросил выйти из кухни.

— Заставьте его сознаться! — успел крикнуть Макдафф. — Мне нужно его полное признание!

Удар оказался настолько сильным, что юноша едва не опрокинулся вместе со стулом. — Оззи удержал его и тут же принялся бить арестованного по лицу.

— И все-таки ты заговоришь! И все-таки ты заговоришь! — приговаривал он после каждого удара. — И все-таки ты сейчас же во всем признаешься!

— Я ничего не сделал! — тщетно пытаясь уклониться от рук полицейского, воскликнул юноша. — Клянусь богом, я ни в чем не виноват!

— Бог тебе не поможет. Тебе никто не поможет. Ты сейчас же все расскажешь. Советую сделать это до того, как за тебя возьмется Честер Вирлок.

В продолжение всей этой сцены Авэ стоял на пороге и нерешительно посматривал то на беснующегося Оззи, то на Макдаффа, возбужденно шагавшего из угла в угол в соседней комнате. «А ведь повышение по службе вовсе мне не помешает, — размышлял Авэ. — К черту сантименты! Если и переборщим — Макдафф не даст в обиду… Кто мог кокнуть его жену, как не этот парень? И если мы сумеем выколотить из него признание до приезда Вирлока, Макдафф обеспечит нам получение следующего чина…»

— Эй, Оззи! — окликнул он коллегу. — Я, кажется, придумал, как развязать ему язык.

* * *

Честер Вирлок сидел, ссутулившись, рядом со своим помощником Хиллори Смитом, безотчетно наблюдая, как легко и уверенно ведет тот машину.

— Расскажите мне все, что вам известно о Макдаффе, — попросил он. — Возможно, вы знаете нечто такое, чего не знаю я.

— Сомневаюсь. А впрочем, пожалуйста. Начну с того, что Макдафф считает себя непогрешимым, как жена Цезаря, и с успехом требует, чтобы так считали все остальные.