преобразилась.
Теперь передо мной сидел не строгий, но справедливый опекун, заранее уставший от шалостей и уверток детей, а матерый хищник из мира большого бизнеса. Ну или типичный представитель могущественного клана.
Ректор даже силу слегка отпустила, и я тут же осознал, что передо мной одна из шести сильнейших магов страны.
— Я слушаю вас, господин Раджат, — вновь кивнула она.
И даже тон изменился.
Что ж, наглядный урок этикета я оценил. И запомню, что ни давить, ни демонстрировать пренебрежение она не стала. Приятно иметь дело с адекватными людьми.
— Мой человек находится в коме, — сказал я. — И я прошу вас ему помочь.
Ректор лишь молча приподняла одну бровь.
Помолчав пару секунд и убедившись, что ничего добавлять я не собираюсь, она с легкой улыбкой поинтересовалась:
— И чем вы собираетесь расплачиваться за такую услугу, господин Раджат?
— Я отдам вам уникальное плетение.
Ректор вскинула уже обе брови и задумчиво покачала головой.
— Хорошая цена, — кивнула она. — Какое именно плетение?
— Управляемый фиксатор.
По губам ректора вновь скользнула улыбка.
— То самое, которое вы применили на территории Дамаяти?
Ну конечно, а чего я хотел? Это великий клан. И разведка у них соответствующая.
— Родичи поделились со мной подробностями, — пояснила ректор. — Разведка докладывала, что там была какая-то нестандартная схема ведения боя, в половине случаев плетения летели от земли вверх. Словно тот, кто их запускал, передвигался ползком или постоянно падал. А все оказалось проще. Вы сделали магический аналог гранат, ведь так?
— Так, — кивнул я.
— И хотите отдать мне тот самый недостающий компонент, который пока никому не позволяет повторить ваше достижение.
— Именно.
Ректор несколько секунд смотрела мне в глаза, а потом спросила:
— А не многовато ли за жизнь слуги?
— Этот человек принес мне личную магическую клятву. Он дважды спас мне жизнь. Я своих не бросаю.
— Достойный ответ, — уважительно кивнула она.
Я смотрел на нее молча и ждал ее решения. В принципе, ничего не мешает ей сейчас отказаться от сделки и попытаться забрать плетение силой.
Правда, я не вижу в этом особого смысла. Разовое применение своей шакти ей практически ничего не будет стоить, разве что пары часов потерянного времени. А любая война, пусть даже с настолько слабым родом, как мой, это все равно потери.
— Я вылечу вашего человека, — сказала, наконец, ректор. — И, пожалуй, добавлю небольшой подарок от себя, для равновесия. Слишком уж ценную вещь вы мне предлагаете.
— Благодарю, — я поклонился из положения сидя.
— Не стоит, господин Раджат, — слегка улыбнулась ректор. — Это мне впору вас благодарить. Нечасто ко мне приходят с настолько выгодными предложениями.
Я улыбнулся в ответ.
— И даже не спросите, что за подарок? — хмыкнула ректор.
— Любой подарок от вас я приму с благодарностью, — ответил я.
У меня прям-таки язык чесался спросить, что за подарок такой, что она аж сама светится от предвкушения, но нельзя. Да, она провоцирует, но это все равно невежливо. Нельзя. Не сейчас, когда от этого может зависеть судьба Карима. Я потерплю.
— Я ценю вашу сдержанность, — улыбнулась ректор. — Что ж, не буду вас томить. Я пришлю вам подарок сегодня вечером с курьером.
— Благодарю. Схему плетения я передам вам завтра до начала занятий.
— С нетерпением жду.
*****
Когда за юным наследником Раджат закрылась дверь, Ребира Мехта откинулась на спинку кресла и довольно улыбнулась. Мальчик повел себя очень достойно. Даже когда она поддалась своему азарту и начала его слегка провоцировать, за рамки этикета он так и не вышел. Молодец, далеко пойдет.
Если поначалу его никто не сожрет.
Мальчик, похоже, так и не понял, что именно он ей предложил. Да на фоне управляемого магического фиксатора жизнь его слуги — ничего не стоящая мелочь. И даже то, чем она решила «уравновесить» его ставку, тоже недотягивает до полной цены.
Управляемый фиксатор — это не только гранаты. Это мины, ловушки, изменение принципов действия магических систем защиты и сигнализации и многое, многое другое. Это магическая революция в военной сфере.
И на острие магического прогресса, благодаря этому юному мальчику, встанет клан Мехта.
А сам наследник Раджат при всех захватывающих дух перспективах вызывал у Ребиры смутное опасение. Причем опасен был не он сам. Скорее, что-то, с ним связанное. То ли то, что он знает, то ли то, чем владеет.
Если подумать отстраненно, откуда в архиве заштатного рода взялось такое?
Еще три века назад Раджат были довольно сильны. Конечно, в одиночку они и тогда не потянули бы монополию на подобное плетение, но в то время с ними охотно вступили бы в коалицию сильные кланы. Непонятно, почему это плетение Раджат придержали.
Возможно, его тогда у них и не было?
А откуда оно могло взяться после? Два века назад, начиная с той скандальной истории с невестой-перебежчицей от Дамаяти к Раджат, этот род покатился по наклонной. Дамаяти давили их два века и сейчас уже почти уничтожили. Все это время у Раджат попросту не было ни денег, ни возможностей заполучить подобное плетение.
Тогда напрашивается безумный и одновременно очень логичный вывод: это плетение — творение мальчишки. Возможно, именно поэтому он — козырь рода.
Информация о статусе членов чужих родов, в общем случае, была закрытой. Ею владела только имперская канцелярия. Однако для великих кланов это не было проблемой, доступ к имперским архивам, — за исключением разделов, содержащих государственную тайну любой степени, — был их давней привилегией.
Очень интересный мальчик, практически облизнулась Ребира. Такого надо держать поближе к себе.
И да, надо будет заехать в больницу к его человеку прямо с утра. Дел там на полчаса, а мальчик оценит жест.
Глядишь, однажды ему понадобится еще какая-нибудь услуга, и он обратится к ней вновь. А там, кто знает, кто знает… Великие кланы давно не принимали к себе новые роды, но иногда свежая кровь не помешает.
*****
Вернувшись домой, я решил размяться перед тем, как сесть за доработку плетения. Принял душ, переоделся в спортивную форму и вышел на задний двор.
Территория моего особняка была относительно небольшой и, по сути, кроме дома и тренировочной площадки размером тридцать на пятьдесят метров, тут ничего и не было. Впрочем, в столице и такой участок был почти роскошью.
На дальней от дома стороне площадки стояло