— Правда, что ли?
— А ты думал! Где эта драная крыса?
Пеннифорс поставил стакан на стол и выпятил грудь.
— Придержи-ка свой поганый язык!
— Чего? — прохрипел старик. — Давай не скули!
— Слушай меня сюда, старый хрен, — начал закипать Пеннифорс, — я сейчас возьму тебя одной рукой за воротник твоего тряпья, а другой — за твои вонючие штаны и выкину тебя из дому прямо в сточную канаву. Я не промажу, не сомневайся!
— Чего ты сказал…
— Чего слышал! И мигнуть не успеешь!
Старикан внезапно захохотал и на глазах стал гораздо выше ростом и шире в плечах.
— Не сомневаюсь в твоих способностях, любезный, — произнес он голосом Ричарда Фрэнсиса Бёртона.
Монтегю Пеннифорс непроизвольно открыл рот.
— Господи, босс! — воскликнул он. — Это африканское мумбо-юмбо?
— Нет, это белый парик, белая пудра на бороду, немного грима, чтобы скрыть шрамы, старая одежда и чуточку актерского мастерства! — сказал старик, который уже не казался таким старым.
— Вот это да! Здорово вы меня одурачили! Вы просто артист!
— Ну как? В таком виде я гожусь для Котла?
— Чтоб я сдох! Никто не захочет даже покоситься на вас!
— Вот и ладно! Осталось вооружиться и в путь, так?
— Ваша взяла, сэр, полный вперед!
Бёртон подошел к бюро у стены между двумя окнами, выдвинул ящик и вынул два новых револьвера. Один из них он протянул кэбмену.
— Он заряжен, в нем шесть патронов, так что будь поосторожнее. Используй его только в крайнем случае, понял?
— Да, сэр.
— Если уж придется, тщательно целься и нажимай на курок.
— Ясно, босс.
— Тогда пошли. Только нам придется заплатить одному из твоих конкурентов, чтоб он отвез нас туда.
— Не беспокойтесь, сэр. Мы, кэбби, понимаем друг друга. Какой бы парень ни взял нас, он еще и оттащит мою паролошадь от вашего дома.
Они засунули пистолеты за пояс, застегнули пальто и вышли из дома.
Глава 7
КОТЕЛ
«Избавиться от лишних забот вам поможет специально выведенный
МЕТЛОКОТ.
Это великолепное длинношерстное домашнее животное станет вашим любимцем.
Оно ведет себя в точности, как ласковый домашний питомец.
НО ЕСТЬ РАЗНИЦА!
Четыре раза в день ваш МЕТЛОКОТ обойдет каждый сантиметр пола в вашем доме, собирая пыль и грязь своей длинной уникальной шерсткой.
Потом он вылижет себя и переварит все нечистоты.
Метлокот сделает ваш дом безупречно чистым!
Уже сейчас в продаже черные, белые, серо-голубые и черепахового цвета метлокоты. И даже в полоску!
Скоро появятся и другие расцветки!
Переведите 2 фунта (или 26 марок) на адрес:
Поррит Эджастмент Ко., Уолмерсли-Роуд, Бери, Ланс —
и метлокот будет доставлен вам прямо на дом!»
Из рекламного объявления
Без малого пять часов сэр Ричард Бёртон и Монтегю Пеннифорс бродили по улицам, дворам и тупикам Уайтчепела, смог пенился вокруг них, сапоги утопали в страшной грязи.
По узким переулкам, ограниченным ветхими, битком набитыми лачугами, струились грязные сточные воды; повсюду были свалки, пару раз Бёртон даже заметил в куче мусора трупы бродяг, которых, видимо, некому было хоронить. Вонь проникала через все поры, выворачивала наизнанку, вызывала страшную головную боль и рвоту.
Попадалось немало высоких деревянных домов — так называемых «грачевников», — которые, словно устав стоять, покосились на своих шатких фундаментах; окна за неимением стекол были затянуты бумагой, рваными тряпками или деревянными дощечками; помои и мочу из ведер и горшков выливали прямо на улицу.
Через переулки тянулись веревки, на которых болтались кишевшие вшами лохмотья: сначала их полоскал грязный дождь, потом сушил прогорклый воздух и мариновал ядовитый пар.
Из тумана то и дело показывались юные девицы, почти дети, со спутанными волосами, босоногие и по колено в грязи; их тощие тела прикрывали только грубые пальтишки, изодранные платья или мужские рубашки, свободно болтавшиеся на туловищах, как на вешалках. Эти жалкие создания за несколько медяков предлагали себя мужчинам и еще снижали цену, когда им отказывали; они плакали, умоляли и ныли, а в конце концов, если потенциальные клиенты брезгливо проходили мимо, страшно, по-площадному, ругались.
Несколько раз Бёртона и Пеннифорса окружали уличные бродяги, босые, страшные, в грязном тряпье; они требовали денег и отступали с дикими угрозами только тогда, когда видели револьверы.
Во дворах сидели женщины, сгорбленные и худющие, как скелеты; они прижимали к тощим грудям грязные визжащие свертки; их грызли бедность и голод; их тонкие слабые шеи с трудом удерживали головы, отчего те безжизненно свисали на грудь; у них были отупевшие от горя лица и мутные, ничего не видящие глаза.
Бёртон ловил себя на мысли, что у него, автора многих книг и статей, в которых он детально описывал характер и обычаи разных народов, в том числе живших в бедноте, не найдется таких слов и выражений, чтобы изобразить всю нищету, убожество и ужас Котла. Грязь и разложение, гниль и отбросы, злость и насилие, отчаяние и опустошенность — ничего подобного он не видел даже в самых темных глубинах Африки среди так называемых «дикарей».
К поздней ночи оба накачались кислым пивом в четырех зловонных пабах. И только в пятом нашли то, что искали.
— Вон еще один паб, — сказал Бёртон, когда они приблизились к нему. — У меня изо рта уже несет, как из помойной ямы. Давай возьмем джин, ром, что угодно, только не ту мочу, которую тут называют элем.
Кэбби молча кивнул и пошел к пабу, шлепая большими ногами по липкой слизи.
Паб «Белый лев» находился посреди короткой кривой улочки, слегка возвышаясь над грязной ямой, казалось, вот-вот готовый провалиться в нее. Из его окон сочился грязновато-оранжевый свет, который ложился неровными полосами на рытвины дороги и стену противоположного здания. Из паба доносились крики, визг, песни и хрип аккордеона.
Бёртон толкнул дверь, и они вошли, причем Пеннифорсу пришлось нагнуться, чтобы не удариться головой о низкую притолоку.
— Отец, купишь нам выпить? — спросил какой-то человек у Бёртона, прежде чем тот успел сделать шаг к бару.
— Сам покупай себе чертово пойло, — пробурчал агент, не выходя из роли.
— Полегче, старый хрыч!
— Сам полегче, — предупредил его Пеннифорс, и его массивный кулак поднялся к подбородку кокни.
— Я ж не сделал ничо, — пролепетал незнакомец и растаял в толпе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});