Когда я открыл дверь, морозный воздух окутал меня. Снега еще не было, но земля промерзла насквозь, казалось, до самого экватора. И передо мной стоял человек, который буквально трясся от холода в своем легком не по сезону пальтишке. Он был среднего роста, щуплый, светловолосый, с острыми чертами лица.
Хотя я не видел его уже пять лет, эти годы не стерли его из моей памяти.
— Джек! — воскликнул я. Волна слабости нахлынула на меня.
Он вошел, закрыл дверь и сказал неровным, прерывающимся голосом:
— Док, вы должны помочь мне. Моя жена умирает.
ГЛАВА 12
Жар и озноб, боль в груди, красные пятна на щеках, кашель… все это похоже на пневмонию, — кивнул я. — И все это сопровождается головной болью, болью в спине и шее… Возможно, развивается менингит.
Сидя на краешке стула, Хэйвиг спросил:
— Что же делать? Антибиотики?
— Да, да. Я не люблю прописывать лекарства заочно, а тем более лечить тех, кто не имеет на это права. Так что сейчас я предпочел бы порекомендовать кислородную палатку…
— Я могу… — вскинулся он, но затем угас. — Нет, баллон с газом слишком тяжел.
— Ну что же, она молода, — попытался я успокоить его. — Возможно, стрептомицин… — Я поднялся, похлопал его по согнутой спине. — Успокойся, сынок. Послушай, что я скажу… — И я признался ему, что пять лет назад в беседе с одним писателем из Калифорнии не смог удержаться и рассказал ему отдельные детали эпохи Маури, о которых узнал от Хэйвига. Эта странная культура заинтриговала меня, и я подумал, что этот человек, писатель, тренированный в размышлениях и предположениях, сможет объяснить мне некоторые их загадки и парадоксы. Естественно, я ничего не сказал ему о Хэйвиге и об источнике информации. Выслушав меня, писатель попросил разрешения использовать некоторые мысли в своих произведениях, и я не нашел причин для отказа.
— И рассказы были опубликованы, — с виноватым видом сказал я Хэйвигу. — Интересно, что в некоторых рассказах он даже сумел предсказать то, что я узнал от тебя лишь позже, например борьбу правительства с теми, кто пытается возродить машинную технологию. Что если агенты Ээрии выйдут на твой след?
— У вас есть эти рассказы? — спросил Хэйвиг.
Я дал ему книгу. Хэйвиг быстро просмотрел ее. Озабоченность исчезла с его лица.
— Не думаю, что следует беспокоиться, — сказал он. — Он изменил имена, место действия, а кроме того, ошибок тут больше, чем реалий. Если кто-либо из знающих будущее прочтет эти книги, он подумает, что это простое совпадение, случайное попадание в цель. Но я сомневаюсь, что кто-нибудь прочтет это. Эта книга скоро забудется. Агенты Ээрии не могут просматривать всю массу книг, которые издаются.
Мне кажется, что я чрезмерно осторожен. Если за столько времени на нас не вышел еще ни один агент, значит, вряд ли это случится. Несомненно, они проверили вас и решили, что вы бесполезны для них. И тем не менее я не посещал вас столько времени только ради вашей безопасности.
Помолчав, он добавил:
— Более того, они даже не устроили мне засаду у материнского дома. Видимо, это кажется им слишком очевидно рискованным, ведь они плохо знают нашу эпоху. Так что будьте спокойны, док, я думаю, все будет о'кей. Но сейчас вы должны помочь мне.
— Почему ты пришел ко мне? Ведь в эпоху Маури медицина получила хорошее развитие.
— Слишком хорошее. Она там носит только профилактический характер. Поэтому я считаю, что в случае с Ксенией мне лучше воспользоваться современными нам знаниями.
Я потер подбородок. Затрещала отросшая за ночь щетина.
— Я всегда знал, что гемотерапия имеет свои пределы.
Хэйвиг беспокойно шевельнулся:
— Дайте мне шприц и ампулы, и я пойду.
— Легче, легче, — заметил я. — Помни, что я не практикую и у меня нет лекарств. Нам придется ждать, когда откроется аптека. Кроме того, я хочу немного почитать о лекарствах. Антибиотики могут иметь побочные эффекты, так что я должен подготовить тебя. Но прежде всего тебе нужно немного выпить и поспать.
— Ээрия…
— Успокойся, — сказал я этому усталому, издерганному человеку, в котором все еще видел мальчика. — Ты сам только что сказал, что эти бандиты потеряли интерес ко мне. Если бы они следили за моим домом, они уже были бы здесь. Согласен?
Он тяжело кивнул:
— Вероятно.
— Я согласен с твоими предосторожностями, но все же настаиваю, чтобы ты сообщил мне обо всех стадиях болезни твоей жены.
— Могу ли я?.. Сначала у нее была сильная простуда. Вообще в те времена болезни протекают гораздо сильнее, чем сейчас. Дети мрут, как мухи. Родители не проявляют особой любви к ребенку первую пару лет. Вероятно, именно потому, что высока детская смертность и родители не хотят привязываться к ребенку. Ксения, заболев, не ложилась в постель, хотя чувствовала себя плохо… А тем вечером… — Он не мог договорить.
— Ты просмотрел ее будущее?
Запавшие глаза дико посмотрели на меня.
Я не могу понять, почему он боялся заглянуть в будущее Ксении, узнать, когда она умрет. Неужели он считал, что незнание спасет его свободу, вернее, иллюзию свободы. Я ничего не знаю, кроме того, что он оставался у меня два дня, давая отдых телу и тренируясь делать инъекции. Наконец он распрощался. Ни он, ни я не знали, увидимся ли мы снова. Он уехал на такси в аэропорт, сел в самолет и полетел в Стамбул, чтобы там переместиться в прошлое, где его захватят агенты Ээрии.
Стоял ноябрь 1213 года. Хэйвиг выбрал этот месяц, потому что знал: будет грязь, слякоть, холод — и агенты Ээрии не будут дежурить у моего дома. Но на берегу бухты Золотой Рог погода была не такая холодная, хотя пронзительный ветер дул через Черное море из России, принося дождь. В домах византийцев для защиты от холода имелись только медные жаровни — камины здесь были слишком дороги. Маленькое тело Ксении содрогалось от холода, в легких слышались хрипы.
Хэйвиг прибыл в Стамбул в районе доков и пошел кружной дорогой, чтобы не навести шпионов. Дорога была почти пустой. В одной руке он нес хронолог, в другой — плоский чемоданчик, где заключалась жизнь Ксении. Дождь сыпал с серого неба, и вскоре вся его одежда промокла до нитки, холод подступал к телу. Звук его шагов по скользким камням гулко разносился по пустынным улицам. Он торопился. Ведь прошло уже больше пятнадцати минут с тех пор, как он покинул Ксению. Было три часа дня, а сумерки уже повисли над городом.
Дверь его дома была заперта, ставни опущены, и сквозь щели пробивался свет.
Он постучал, ожидая, что новая служанка, Евлалия, так, кажется, зовут ее, откроет дверь и впустит его. Она, конечно, удивится, увидев, что он так быстро вернулся, ну да черт с нею.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});