Он был бережлив, этот последний русский царь. Возможно, даже прижимист. В батюшку своего императора Александра III, тот тоже штаны занашивал до дыр. Однако наследство отца – великую империю, умудрился Николай промотать всю до последней полушки!
С водой, как-то немного отлегло. Колчак знал, что доклад Соколова будет тяжёлым, и потому приказал рассказывать все ему одному при закрытом кабинете. Он снова сел и невидящим взглядом уставился на стену напротив.
А следователь Соколов все читал и читал. Практически не делая пауз, и ничего не выделяя интонацией.
— …Около 12-ти часов ночи, когда Августейшая Семья уже спала, сам Юровский разбудил Её и потребовал под определённым предлогом, чтобы Августейшая Семья и все, кто был с ней, сошли в нижний этаж. Алексея Николаевича нёс на руках Государь Император. Следственная власть убеждена, что предлог, под которым Юровский заманил Августейшую Семью в нижний этаж дома, состоял в необходимости якобы отъезда из Екатеринбурга. Посередине комнаты сели Государь Император и Алексей Николаевич. Рядом с ним стоял доктор Боткин. Сзади них у самой стены стояли Государыня Императрица и с нею три Княжны. Как только произошло это размещение, в комнату, где уже были Юровский, его помощник Никулин и Медведев, вошли упомянутые выше десять человек, приведённых Юровским в дом. Все они были вооружены револьверами…
Карандаш в руках Верховного правителя России завертелся быстрее. Эту картину Колчак видел, видел как будто своими глазами. Он чувствовал запах духов молодых дочерей Николая. Видел не по детски серьёзное лицо наследника…
…Императрица внимательно смотрела на вошедших чекистов. Доктор Боткин слегка кашлянул и, прикрыв рот ладонью, машинально погладил бороду и усы. Николай Романов молчал.
Колчак всё это видел сам. Он хотел кричать, предупредить их о том, что сейчас всё будет кончено. Но крик застрял у него в горле. Воздуха как-то сразу не стало…
Яков Юровский покачал головой и достал из кармана листок бумаги. Едва взглянув в него, он поднял глаза и посмотрел прямо в лицо бывшему императору.
— Ваши родственники хотели Вас спасти, но им этого не пришлось, и мы должны Вас расстрелять сами.
Глаза Николая Романова расширились от ужаса.
— Что? Что?
— Вот что – усмехнулся Юровский и навёл револьвер прямо на голову Николая Романова. Рядом раздались выстрелы других палачей…
Жалобно хрустнул переломанный карандаш.
— Смерть всех была моментальной, кроме Алексея Николаевича и княжны, видимо Анастасии Николаевны – голос следователя Соколова возвращал Колчака из того прохладного подвала в его тёплый и светлый кабинет – Алексея Николаевича добил из револьвера Юровский. Княжну – прикололи штыками.
Наследнику было четырнадцать. Совсем ребёнок. Анастасия Николаевна – ещё не сложившаяся до конца 16-летняя девушка-подросток. Застенчивая, чуть полная.
— Штыками – прошептал Верховный правитель России – Штыками…
И громко спросил:
— Кто были остальные убийцы?
— В силу некоторых данных, установленных на предварительном следствии, убеждён, что большинство из этих десяти человек были немецкие пленные. Юровский, знавший немецкий язык, говорил с ними по-немецки.
— Точнее, Николай Алексеевич.
— Вероятнее всего, они были венграми. Национальность остальных преступников точно установить не удалось. Но по-русски они говорили.
— Хорошо. Дальше.
— Когда злодеяние было совершено, трупы Августейшей Семьи и всех других были тут же положены в грузовой автомобиль, на котором Юровский вместе с некоторыми другими известными лицами увёз Их за город Екатеринбург, в глухой рудник…
Доклад следователя по особо важным делам Соколова подходил к концу. Но адмирал Колчак больше уже не слышал ничего. В его памяти промелькнули к расавицы княжны, следом за ними строгий лик императрицы и всегда спокойное лицо отрёкшегося императора.
Колчак лишь трижды видел Николая Романова. Два раза он видел его, когда тот посещал корабли Балтийского флота, и третья продолжительная беседа, состоялась, когда Колчак был назначен командующим Черноморским флотом. Но перед глазами Верховного правителя стояло не лицо погибшего монарха, а лицо мальчика, наследника Алексея Николаевича. Смерть всей семьи Николая это пред упреждение, это страшный кошмар! Лицо мальчика…
Свою семью Колчак оставил в Париже. Там остался сын Ростислав. Славушок. Жена с сыном там, где спокойно. Он будет бороться с мерзавцами, убивающими детей до конца. Он может погибнуть, но Ростислав Колчак должен жить!
Рука адмирала открыла верхний ящик его письменного стола. Ростик улыбался и смотрел на него, сидя рядом с матерью на стуле. Это была лучшая фотография сына…
Самое известное звено в длинной цепи преступлений революционной власти против семейства Романовых это расстрел семьи Николая II. Расследование этого злодеяния Верховный правитель России Колчак поручил следователю по особо важным делам Николаю Алексеевичу Соколову. Адмирал в нём не ошибся: Соколов все свои силы отдал установлению истины. После окончания Гражданской войны Николай Алексеевич выбрался в Европу и осел в Париже.
Даже после гибели самого Колчака и разгрома белых, он продолжал собирать информацию и опрашивать свидетелей и очевидцев. В конце концов, на основе собранных материалов он написал книгу «Убийство царской семьи». Но тайна, которую пытался раскопать 42-летний следователь, была чрезвычайно опасна. В 1924 году его находят мёртвым около своего дома. Диагноз, стандартный для загадочных и таинственных смертей: сердечный приступ.
Много интересного отмечает в своей книге Соколов. И читая её, твёрдо ощущаешь – будущая расправа над Николаем и его семьёй подготавливалась задолго до физического уничтожения венценосной семьи. Готовилась она не большевиками, а теми, кто накануне их прихода к власти держал в руках «государственное рулевое колесо». Кто же были эти люди? Да все наши старые знакомые. А точнее один: Александр Фёдорович Керенский.
Вернёмся чуть назад, в март семнадцатого, к моменту крушения монархии. 9 (22) марта 1917 года, через шесть дней (!) после отречения Николая II, последовал приказ об аресте царской семьи. Сделать это было поручено командующему войсками Петроградского военного округа генералу Корнилову. Историкам неизвестно ни об одном монархическом заговоре за время бесславного правления Временного правительства. Сажать на трон нового русского царя не собирался вообще никто. Зачем же тогда «февралисты» арестовали царскую семью?
Потому, что начиналась подготовка к её будущему уничтожению. Пока ещё незаметная. Отрекаясь от престола, Николай Романов старался выторговать для себя и своих близких некоторые условия. Он и не предполагал, что Временное правительство самым подлым образом нарушит все договорённости. Требования бывшего монарха были весьма скромными:
— беспрепятственный проезд к семье в Царское Село;
— обеспечение безопасного пребывания там до выздоровления детей (болевших корью);
— обеспечение проезда семьи и сопровождающих лиц до северных русских портов, чтобы оттуда уехать в Англию до окончания войны;
— после войны обеспечение возвращения в Россию для постоянного жительства в Крыму в Ливадии.
Из Мурманска наиболее короткий путь в Лондон на корабле. Именно этим путём в Великую Отечественную будут ходить к нам конвои британцев, именно так Николай хочет уехать в «союзную» Великобританию. Специальная комиссия, созданная Временным правительством для «расследования злодеяний царского режима», никаких преступлений не обнаружит. Николай Романов терпеливо ждёт, когда комиссия убедится, что ничего плохого он России не сделал. Тогда со всей своей семьёй он надеется уехать за границу. Бывшему царю, «февралисты» все это пообещали. Только, вместо Ливадии в Крыму, Керенский отправил царскую семью в Сибирь, откуда уже никто из венценосной семьи Романовых живым не вернулся.
Однако публично, он говорил совсем другое: «В самом непродолжительном времени Николай II под моим личным наблюдением будет отвезён в гавань и оттуда на пароходе отправится в Англию». Сказать – скажет, но сделано это не будет. Почему же к монарху, безропотно отдавшему власть, Временное правительство проявило такое вероломство?
Потому, что скоро в России запоют такие жареные петухи, под аккомпанемент которых время правления царя покажется раем. Вот тогда уставший народ и может призвать на престол малолетнего царевича Алексея. Права на трон у него есть – по законам Российской империи, Николай II, не имел права отрекаться от короны за своего сына.