Как все могло так измениться? Не так ужасно, как его черты исказились ночью. Нет, эти перемены были не такими заметными и пугающими. Он выглядел уязвимо. Он выглядел растерянно. Он выглядел…
Она судорожно вдохнула.
— Прошу, Террин, — прошептала она. — Тебе пора проснуться.
Он нахмурился. Он слышал ее? Она помнила, как ощущался выход из-под влияния парализующего яда. Она помнила, как не могла даже веко приподнять. Она ощущала мир вокруг, но не могла в нем участвовать.
Она склонилась ближе, лицо зависло над Террином. Она осторожно, не понимая, зачем это делала, отпустила плащ и робко прижала ладонь к его щеке со шрамом. К той щеке, что прошлой ночью пылала печатью ведьмы.
Может, ей показалось, но, несмотря на подавленную Ларанту, она ощущала пульс магии Анафемы под ладонью. Проклятье еще было там.
Когда он проснется, он будет собой? Или слугой ведьмы?
Айлет сжала его ладонь сильнее, будто передавала ему силы.
— Прошу, Террин, — прошептала она. — Ты мне нужен. Я никому не доверяю. Никто больше не поможет мне помочь принцу. Мне нужно, чтобы ты вернулся. Чтобы ты…
Его веки трепетали. Со стоном, сотрясшим сердце Айлет, Террин открыл глаза, сияющие голубизной. Мгновение в его глазе была только боль. А потом он моргнул пару раз, и зрение прояснилось.
— Ай-Айл… — он не мог говорить, конечно. Яд так быстро не проходил. Но он вернулся, был собой, и Айлет невольно улыбнулась.
— Не двигайся, — она направила ладонь с его щеки на грудь. — Это только помешает прийти в себя. Отдыхай пока что. Тебе было непросто, венатор ду Балафр.
Его сердце колотилось под ее ладонью. Пока он спал, она сняла с него когда-то изящную жилетку, ставшую дырявой, надеясь, что так ему будет проще дышать. Она вдруг ощутила голую кожу под своими пальцами. Она не отпрянула.
Террин глубоко дышал, мышцы на лице и шее напряглись, расслабились и снова напряглись. Даже с подавленной Ларантой Айлет ощущала боль в его духе. Он посмотрел на Айлет. Его растерянный взгляд был почти милым, почти как у мальчика. Это разбивало ее сердце.
Он молил ее взглядом рассказать.
— Ты проклят, — просто сказала она. — Искажающей ведьмой. Как Кефан. Я не знаю, было это старое проклятие из твоего детства или новое. Я видела ее печать под твоим шрамом. Ты… вряд ли помнишь, да?
Он закрыл глаза, только так мог ответить. Его глаза открылись, полные отчаяния, и она угадала, что он хотел спросить.
— Герард в безопасности, — быстро сказала она, сжала его ладонь. — Искажающая ведьма пыталась заставить тебя навредить ему, но ты сопротивлялся, как мог. Ты дал мне время вмешаться, и Фендрель попал в тебя дротиком.
Она стала объяснять события ночи с момента, как Искажающая ведьма появилась в теле Великой матери. Взгляд Террина не покидал ее лица, пока она говорила. Его глаза медленно расширились, и ей показалось, что она заметила блеск слез.
Когда она закончила, когда ее голос утих, он отвел взгляд на стену за ней, смотрел пристально. Разные выражения мелькали на его лице, заметить мог только внимательный взгляд. Страх, гнев, смятение, стыд.
Айлет склонила голову. Холлис рассказывала о правлении Жуткой Одиль, когда ведьмы были в Перриньоне. Она говорила ей о том, как многие ведьмы брали смертных себе как «питомцев», обходились с ними как с собаками, давая им стыдные клички, лаская их, любя их. Унижая их.
Илейр смотрела на голубоглазого мальчика, как девочка на милого щенка. Она взяла его, оставила свою печать на его коже, погрузив проклятье так глубоко, что даже Фендрель ду Глейв не смог его вырезать. А теперь, годы спустя, несмотря на все, что он достиг, он принадлежал ей.
Террин закрыл глаза, тяжело дышал носом. Айлет убрала ладонь с его сердца, опустилась на стул. Ей казалось, что он физически оттолкнул ее. Но она не отпустила его руки.
— Ты… ощущаешь сейчас проклятие? — тихо спросила она после паузы.
Он резко взглянул на нее, словно забыл, что она была в комнате. А потом с трудом покачал головой.
— Тебе, наверное, приказали забыть. Как Кефану, — она прикусила обе сухие губы, пока обдумывала следующие слова. Он был не виноват, как и Кефан. Кефан чуть не убил их обоих, но не сам Кефан хотел им смерти. Он был бессилен перед проклятием.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Это объясняло якорь в комнате Террина, поняла Айлет. Террин нашел его, исследуя слухи о Фантомной ведьме, но что-то в проклятии заставило его забыть, что он нашел, что он видел. Он мог быть близко к поимке Илейр и Инрен несколько раз за последний месяц, но даже не знал об этом.
Что она могла сказать? Что она могла предложить, чтобы притупить стыд, терзающий его душу? Она могла ему помочь? Фендрель пытался убрать проклятие двадцать лет назад и провалился. Если он не смог, то кто мог?
На сердце Айлет было тяжело, она поняла последствия поражения Фендреля. Если проклятие Террина нельзя было снять, то…
Должен быть способ. Она стиснула зубы, сжала свободную ладонь в кулак. Должен быть способ. И… он был. Она знала это. Она видела это прошлой ночью во время боя. Она видела, как можно было снять проклятие.
Она склонилась над Террином, сжала его ладонь руками. Он уже смог ощутить это, дрожь пробежала по его руке от этого. Он не смог высвободить руку, она крепко держала, не обращая внимания на боль в ее раненой руке.
— Ты можешь освободиться от проклятия, Террин, — сказала она.
Его лицо напряглось. Он знал, что она хотела сказать? Он вряд ли много помнил о прошлой ночи, но помнил ли он, что она кричала ему, пока держалась за гребень на его спине? Она видела стены, поднимающиеся в его глазах.
— Твоя тень, — давила она, — может подавить проклятие. Я видела это прошлой ночью. Я видела, как она сильна, Террин. Невероятно сильная! Даже Илейр ди Йокоса не одолеет ее, если ты дашь тени раскрыться. Всего на миг.
Его ноздри раздувались. Если бы у него хватало сил, он бы ударил ее. Только бы заставить ее замолчать.
— Я знаю, что ты боишься, — настаивала Айлет. — Ты думаешь, что она уничтожит тебя, стоит тебе расслабиться. Но, Террин, ты ошибаешься. Я это видела. Видела твою тень. Все не так, как ты думаешь. Она не злая. Опасная, да, но не… не… — она пыталась подобрать слова, боясь их произносить. — Она не злая, — прошептала Айлет.
Вена пульсировала на его лбу, темная кожа пылала. Ледяной огонь в глазах мог сжечь ее, и она могла лишь сжимать его ладонь, смотреть ему в глаза, чтобы передать искренность, умоляя поверить ей и понять.
Его рот двигался. Она склонилась ближе, ухо было почти у его губ, и он хрипло произнес:
— Он… убьет тебя… за ересь.
Казалось, в ее ухо вонзили ядовитый нож.
Айлет быстро отпрянула, отпустив его руку, упавшую на кровать рядом с ним. Она смотрела на Террина, которого минуты назад уже не считала врагом. Которого почти считала другом.
Горечь подступила в горле. Какой глупой она была!
Она встала. Несколько ответов крутились в голове, острые слова, но она не могла произнести их. Если она что и узнала за эти пару мгновений — и ей нужно было смириться с этим — так это то, что венатор ду Балафр не был ее другом. И не будет.
И он погубит ее, если она расслабится хоть на миг.
Она закрыла рот и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Оставив Террина лежать там. Одного в медленно пробуждающемся теле, ощущая боль яда, выходящего из его организма. С нее хватит. Плевать на него, Фендреля, короля, ведьм и всех остальных.
И на Герарда?
— Проклятье! — рычала она, стоя посреди холодного коридора, сжимая плащ Террина на голых плечах. Она даже не знала, где была ее комната. Коридоры и лестницы Дюнлока сбивали ее с толку. Она повернулась в стороны, хотела сбежать за дверь на свободу. Вернуться в лес, в горы, на свежий воздух и просторы. Подальше отсюда, туда, где ей не будут указывать, что делать с духом внутри нее, где никто не будет угрожать ее жизни за то, что она говорила не то, что утверждал святой. Где никто не свяжет ее, не запрет, не станет загонять в рамки, под которые она никогда не подходила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})