В. П. Верещагин. Великий князь Димитрий Александрович. Гравюра из альбома «История государства Российского в изображениях державных его правителей». 1890 год
Как явствует из источников, во время противостояния Тогтао-хана и Ногая оба соперника вели переговоры с ильханом Газаном, желая заручиться его поддержкой. Однако, как свидетельствует Рашид ад-Дин, «…Газан-хан… вызывал к себе послов обеих сторон и говорил им во время приема: «Я не вхожу в ваши междоусобные дела и не пользуюсь [вашими] неблагоприятными обстоятельствами. Если бы вы еще поладили друг с другом, то было бы хорошо и похвально». И для того, чтобы [устранить] их подозрения и сомнения, он сам своей благословенной особой не ходил на зимовку в Арран, а зимовал в Багдаде и в Диярбекре, дабы души их были спокойны. До сего времени он сохраняет в сердце дружбу и искренность как с Тогтаем, так и с сыновьями Ногая. Он неоднократно приказывал и [всегда] приказывает, чтобы никто из родичей не начинал с ними распри и не искал повода к вражде. «Мы никогда не начнем ссоры [говорил он] и не приступим [первыми] к тому, что влечет за собой смуту, дабы вина за разруху, которая постигнет улус, не обратилась на нас». Таким образом, из сообщения Рашид ад-Дина следует, что после устранения Ногая отношения Золотоордынского улуса и государства ильханов нормализовались: возобновилась торговля, обмен послами.
Что касается Руси, то и после уничтожения двоевластия в Золотоордынском улусе среди русских князей, по выражению Н. М. Карамзина, часто «открывались распри, дошедшие до вышнего судилища ханова», который «объявлял свою верховную волю: да наслаждается великое княжение тишиною, да пресекутся распри владетелей, и каждый из них да будет доволен тем, что имеет». Будучи сам не доволен состоянием дел на Руси, которая была постоянно «в несогласии и мятеже», Тогтао-хан, по мнению Г. В. Вернадского, «строил новые планы для полной политической реорганизации своего Русского улуса… Один важный намек на планы Тохты (Тогтао-хана) касательно Руси сохранился у писателя, который продолжил «Историю» Рашида ад-Дина в его сообщении об обстоятельствах смерти Тохты в 1312 году. Согласно ему, Тохта решил сам посетить Русь; он отправился на корабле вверх по Волге, но, прежде чем достигнуть пределов Руси, заболел и умер на борту. Решение Тохты поехать на Русь было уникальным в истории Золотой Орды. Ни один из монгольских ханов ни до, ни после него не посещал Русь в мирное время в качестве правителя, а не завоевателя. Несомненно, этот исключительный шаг Тохты был вызван намерением провести далеко идущие реформы в управлении его северным улусом. О характере этих реформ мы можем только догадываться. Судя по тому, что мы знаем о его предшествующей русской политике, мы можем предположить, что Тохта намеревался упразднить Великое княжество Владимирское, чтобы сделать всех русских князей своими прямыми вассалами и наделить каждого определенным уделом с полномочием собирать налоги в своих владениях. Чтобы предотвратить конфликты в будущем, он, видимо, также собирался сделать межкняжеское собрание постоянным институтом. Вероятно, он хотел лично открыть его первый съезд, затем назначить высокого монгольского чиновника (возможно, князя Джучида) в качестве своего полномочного и постоянного руководителя этого органа. Все это (если принять, что наши предположения соответствовали планам Тохты) означало бы признание Руси (Восточной Руси, во всяком случае) вполне состоявшимся партнером как внутри Золотой Орды, так и во всемонгольской федерации. Какими бы смелыми и творческими ни были возможные планы Тохты, они пошли прахом с его смертью».
Узбек-хан
Узбек не знал, что слабость нашего отечества происходила от разделения сил оного, и что, способствуя единовластию князя московского, он готовит свободу России…
Н. М. Карамзин
Знаменитый арабский путешественник Ибн Баттута, побывавший в Золотоордынском улусе во время правления Узбек-хана (1312–1341), так начинает свой рассказ об этой стране: «Местность эта, в которой мы остановились, принадлежит к степи, известной под именем Дешт-Кипчака… Расстилается она на шесть месяцев пути; из них три (едешь) по землям султана Мухаммеда Узбека…» Действительно, новый правитель Золотой Орды, племянник умершего Тогтао-хана, Узбек, приняв мусульманство, стал именоваться Мухаммедом, и уже 1314 году объявил ислам официальной религией своего государства. «Улус Зучи, – пишет В. В. Трепавлов, – превратился в мусульманский султанат… Управление государством и облик городов стали быстро приобретать среднеазиатские и ближневосточные черты». Ибн Баттута, побывавший в столице Золотой Орды в 1334 году, писал: «Город Сарай (один) из красивейших городов, достигшей чрезвычайной величины, на ровной земле, переполненный людьми, с красивыми базарами и широкими улицами. Однажды мы поехали верхом с одним из старейшин его, намереваясь объехать его кругом и узнать объем его. Жили мы в одном конце его и выехали оттуда утром, а доехали до другого конца его только после полудня, совершили (там) молитву полуденную, поели и добрались до (нашего) жилища не раньше как при закате. Однажды мы прошли его в ширину; пошли и вернулись через полдня, и (все) это сплошной ряд домов, где нет ни пустопорожних мест, ни садов. В нем тринадцать мечетей для соборной службы; одна из них шафийская. Кроме того, еще чрезвычайно много (других) мечетей. В нем (живут) разные народы, как то: Монголы – это (настоящие) жители страны и владыки (ее); некоторые из них мусульмане; Асы, которые мусульмане; Кипчаки; Черкесы; Русские и Византийцы, которые христиане. Каждый народ живет в своем участке отдельно; там и базары их».
Традиционная азиатская юрта, использующаяся кочевыми монголами с IX века
Интересно, что, помимо столицы, города Сарая, Ибн Баттута описал и кочевую ставку Узбек-хана: «Подошла ставка, которую они называют Урду (Орда), и мы увидели большой город, движущийся со своими жителями; в нем мечети и базары да дым от кухонь… они варят (пищу) во время самой езды своей и лошади везут арбы (юрты-телеги) с ними. Когда достигают места привала, то палатки (юрты) снимают с арб и ставят на землю, так как они легко переносятся… Когда этот султан (Узбек) в пути, то он (живет) отдельно в ставке своей… Одна из привычек его (та), что в пятницу, после молитвы, он садится в шатер, называемым золотым шатром, разукрашенный и диковинный. Он (состоит) из деревянных прутьев (потолочных и стенных жердей), обтянутых золотыми листками. Посередине его деревянный престол, обложенный серебряными позолоченными листками; ножки его из серебра, а верх его усыпан драгоценными камнями».
Мусульманские летописцы той эпохи характеризовали Узбек-хана с самой лучшей стороны. «Он был человек храбрый, – писал египтянин Бадр-ад-Дин ал-Айни, – и отважный, религиозный и набожный, почитал правоведов, любил ученых, слушался (советов) их…» Автор продолжения «Сборника летописей» Рашид ад-Дина считал, что Узбек-хан был человеком, «соединявшим в себе все совершенства по части наружной красоты, нравственности и религиозности, по упрочению мусульманства и основательному знанию добра». А Ибн Баттута отметил, что «и в делах его (Узбек-хана) порядок удивительный и диковинный».
Арабский историк Ибн Арабшах высоко оценивает Узбек-хана за справедливое правление и поддержку торговли, в частности за обеспечение безопасного хождения торговых караванов между Крымом и Хорезмом. Ибн Баттута, начавший свое путешествие по Золотой Орде как раз из Крыма, так описал портовый город Каффу: «Спустились мы в гавань ее (Каффы) и увидели чудную гавань: в ней было до двухсот судов военных и грузовых, малых и больших. Это одна из известнейших гаваней мира». Однако не все было так безоблачно: порой случались и конфликты, как, например, в 1322 году, когда войско Узбек-хана нагрянуло в Солдайю (Судак), разграбило генуэзских купцов, разрушило христианские церкви. А вот Каффа, как утверждал Ибн Баттута, процветала. Более того, в 1318 году этот портовый город стал престолом римско-католического епископа…
Следует заметить, что есть примеры веротерпимости Узбек-хана и в отношении русской православной церкви. Как пишет Н. М. Карамзин, в 1313 году митрополит Петр получил от Узбек-хана «…ярлык, или грамоту льготную, в коей… хан пишет: «…Да никто не обидит в Руси Церковь Соборную, Петра митрополита и людей его… Их грады, волости, села, земли… свободны от всякой дани и пошлины: ибо все то есть Божие; ибо сии люди молитвою своею блюдут нас и наше воинство укрепляют…»
Как свидетельствуют источники, русские православные священнослужители прежде, чем «блюсти» захватчиков, все же пытались склонить русских князей к миролюбию и единству. К сожалению, среди них истинных отечестволюбцев было мало; властолюбие, вражда (прежде всего между князьями тверскими и московскими), взаимные упреки и обиды, жажда мести, а если мужество, то «редкое и бесполезное», – вот что было характерно для русских князей той эпохи. Все это фактически способствовало «грабительству и насилию» монгольских правителей, зачастую «казнивших россиян россиянами». Именно так был подавлен «бесполезный» мятеж тверьчан в 1327 году; тогда на роли «верных слуг Узбековой мести» им были призваны князь московский Иоанн Данилович, прозванием Калита, и князь суздальский Александр Васильевич.