его убью…
Думая о том, что кто-то посмел поднять на неё руку, теряю контроль.
- Никто! - выкрикивает, сбрасывая мои руки.
- Иди сюда! - реву, пытаясь снова её поймать.
Извернувшись, забегает за спинку кресла, швырнув в меня своей шапкой.
- Займись лучше Лаурой!
- На хер Лауру! - на грани терпения, указываю пальцем на пол перед собой. - Вернись сюда, живо!
Несётся к двери, от резкого разворота задев плечом второе кресло. Сжимаю зубы.
- Мои дела тебя не касаются! - бросает, замерев на пороге.
Раскрасневшаяся и охеренно красивая.
Окинув меня испепеляющим взглядом, добавляет:
- Иди к чёрту!
Сорвавшись с места, уносится в холл.
Подняв к потолку глаза, слушаю её шаги на лестнице, а потом в коридоре второго этажа. Слышу, как хлопнула дверь, и всё стихло. Оставшись в кромешной тишине один, сиплю:
- Засранка.
Глава 28. Максут
- Сколько сейчас здесь человек?
Остановившись перед светлым пушистым ковром, осматриваю оборудованный под домашний кинотеатр чердак. Работающий в углу светильник даёт немного света и деталей обстановки. Разбросанные по полу кресла-мешки, большой диван вдоль стены. Помещение просторное, но с низким потолком, от чего и я, и мой гость интуитивно вжимаем головы в плечи.
- Семнадцать, - говорю, посмотрев ему в спину. - Включая детей.
Упершись рукой в деревянную раму, смотрит в окно. Коротко остриженная голова за последние годы стала не просто седой, а белой. Это наталкивает на мысли о том, что время никого не щадит. А ещё о том, что я бы хотел избежать такой участи в сорок семь, но генетика в нашей семье прочная, как и наши корни.
- Кто здесь главный? - спрашивает, почесав бороду.
Положив руки в карманы куртки, просто отвечаю:
- Женщины.
Выплюнув проклятье, оборачивается.
- Городские?
- Разные, - усмехаюсь я.
Качает головой, двигаясь вдоль ковра с противоположной стороны. Толстые подошвы ботинок скрипят, как и пол под его весом.
- Иногда и деньги не главное, - цокает, посмеиваясь.
- Тебе деньги не помешают. - Занимаю его место у окна. - Вдруг надумаешь жениться.
- Я не сумасшедший.
Запрокинув голову, смеюсь.
Для человека с его прошлым и остаточными синдромами, эта работа - лучшее завершение “карьеры” из всех возможных.
- Не хочешь сыграть?
Оборачиваюсь, присматриваясь в темноте.
Остановившись над журнальным столом, кивает на разложенную шахматную доску. Метнув глаза на диван, замечаю большую примятую подушку и скомканный рядом плед. Сдвинув брови, ещё раз присматриваюсь к обстановке. Под столом большая чайная кружка и гора журналов.
От глубокого вдоха раздуваются ноздри. Резко отворачиваюсь к окну, впившись пальцами в раму.
- В другой раз, - говорю мрачно.
Притупленная ранее злость накатывает с новой силой. Кто и почему разбил здесь лагерь, я догадываюсь. В том числе, догадываюсь о том, сколько этому лагерю дней. Примерно тридцать два часа.
Вспоминая синяки на бледной коже, закрываю глаза и успокаиваю дыхание.
Думала, я не узнаю? В этом доме я могу узнать всё и обо всех. Где она сейчас, я тоже знаю. И когда я приду, ей не поздоровится.
- Знал же, что я не потащусь назад, - упрекает меня Мансур, мой дядя.
- Ты и так засиделся, - говорю, отходя от окна. - Скоро толстеть начнёшь.
- Осядь в своём доме, тогда и поговорим.
У меня нет своего дома. У него тоже. Когда я нашёл Мансура, он таскался по горам и изгойничал. Искать его пришлось два дня. Я не был в родных местах так давно, что позабыл о том, что где-то время всё ещё стоит на месте. Так, как в доме моих родителей. Это место никогда бы не смогло создать что-то, вроде неё. И принять тоже. Слишком грубое для неё, но комфортное для меня. Есть в этом мире, чёрт возьми, хоть что-нибудь, что не будет для неё слишком грубым, включая меня самого?!
Мансур идёт к двери, и я за ним. По пути задерживаюсь у шахматной доски и изучаю положение фигур, повесив руки на талию.
Черт.
Изящно.
Засранка.
Улыбаюсь, качая головой.
Блять.
Из груди вырывается смешок.
Ммммммм…
Глубоко вдыхаю, подняв глаза на Мансура. Он замер в дверном проёме, заняв его полностью.
- Сделаешь для меня набор? - прошу его, пряча улыбку. - Пятнадцать на пятнадцать. Фигуры на твоё усмотрение.
- Для женщины? - усмехается он.
Снова посмотрев на доску, отвечаю:
- Да.
- Как подписать?
Почесав зубы языком, говорю:
- Айза.
Глава 29. Айза
Настойчивый, прожигающий взгляд терзает мой затылок, мешая сконцентрироваться. Чувствую его даже на расстоянии десяти метров.
“Иди к чёрту…”, - советую беззвучно, неуклюже переставляя по льду ноги.
Стопы и щиколотки ноют и немеют от непривычного, долгого стояния на коньках. К вечеру стало так холодно, что кроме меня и Тины на маленьком катке не осталось ни одного человека. Но это лучше, чем моя собственная компания, от которой за последние два дня я устала. Никогда не думала, что такое произойдет. Но с Тиной так легко, что я ни в чём не могу ей отказать.
Она никогда ни о чём не спрашивает, хотя я знаю, что если бы сама спросила у неё совета, она бы дала мне его. Дала с той тактичностью, с которой делает все свои дела. Так, что мне не пришлось бы… стыдиться. Тина никогда бы не позволила молча хлестать себя ремнём… никому. Уверена в этом. А я… я позволила… Так было всегда. Нужно просто перетерпеть. Это не самое