— Да.
— Мы должны провести похороны, так?
— Да.
— А чего такого важного вот тут, — Тинкер выставил мозолистый палец в сторону гроба, — чтобы мы рисковали встретиться с тем, что вон там? — Он показал на небо у горизонта.
— Мы хороним тайпэна, Малкольма Струана.
Старик расхохотался.
— Его гроб на «Гарцующем Облаке», сэр-р, мы с вами оба это знаем.
— Да, мы оба это знаем. Это, ну, символические, как бы ненастоящие похороны. Мы проводим их, чтобы выполнить его посмертное желание — и желание его вдовы — быть похороненным в море. Она не думает, что это будет сделано в Гонконге. — Джейми понимал, на какой риск он идет, но другого пути не было. Пока что ему удавалось говорить одну лишь правду.
— Ненастоящие, сэр-р?
— Да. Только и всего. Скрывать нам нечего и бояться тоже. Тинкер кивнул, оставшись при своём мнении, и подумал: тело там есть, не может не быть при такой тяжести. Однако довольно болтать, не следует задавать большим людям вопросы, ответы на которые могут тебе не понравиться, чем меньше ты знаешь, тем лучше, и моли Бога, чтобы погода осталась благоприятной, а не превратилась в дерьмо, которое, если верить носу, уже носится в ветре.
— Благодарю вас, сэр-р.
Джейми оглянулся на залив, который был теперь далеко позади.
— Отойдите от берега как раз на столько, чтобы его не было видно, боцман. — Последний взгляд на все стороны горизонта, и он вернулся в каюту. — Теперь уже недолго.
Анжелика наклонилась к нему.
— Что сделает этот солдат?
— Доложит о нас начальству, иначе ему нельзя. Это не имеет значения.
— Нам ведь ничего не смогут сделать, правда, мистер Скай?
— Право, я не могу предсказывать, что сможет, а чего не сможет сделать сэр Уильям, — ответил Скай. Его желудок с тошнотворной чувствительностью реагировал на все подъемы и падения катера.
Джейми открыл один из шкафчиков и достал оттуда припрятанный там заранее большой британский флаг и Льва и Дракона. С помощью Хоуга он обернул оба флага вокруг гроба и закрепил их. Катер швыряло гораздо сильнее, чем раньше, и им пришлось уцепиться за поручни, чтобы не упасть. Анжелика сидела рядом с открытой дверью. Морской воздух был сырым и холодным. Она почувствовала, как к глазам подступили слезы, поэтому опустила на лицо темную вуаль и притворилась, что смотрит на берег.
— Теперь уже недолго, — повторил Джейми.
К тому времени, когда берег превратился в едва различимую линию на горизонте, было ещё довольно светло. Волнение усилилось, на гребнях вскипала белоснежная пена, ветер стал крепче, но все оставалось пока в приемлемых границах. Дождь не начался. Джейми крикнул:
— Боцман, малый вперед, только чтобы не развернуло.
— Есть, малый вперед, сэр-р!
Резкий переход мощных машин на малые обороты оставил после себя озеро почти полной тишины, особенно приятной в их душевном состоянии, принеся долгожданное отдохновение от скрежещущего грохота и подспудного страха, что каждое биение двигателя уносит их все дальше и дальше в море; и Хоуг, и Скай все сильнее страдали от морской болезни. Теперь были слышны только завывание ветра и плеск волн о борт; успокоительное, как тиканье часов, урчание мотора больше чувствовалось через подрагивание палубы, нежели слышалось снизу — оно лишь чуть заметно толкало катер вперед, удерживая его носом к ветру. Ветер был устойчивым, он дул с востока, с океана, и ещё больше усилился. Джейми сделал глубокий вдох.
— Давайте начнем.
— Да. Что нам нужно делать? — спросила Анжелика.
— Выходите на палубу, сюда, на полуют, только держитесь крепче. Боцман, на палубу, кочегару тоже.
— Мне бы лучше остаться здесь, у руля, с вашего позволения, сэр-р. — Он проревел в переговорную трубу: — Перси, давай наверх.
Заметно похолодало. Они расположились на палубе как смогли, держась за поручни, чтобы не упасть. Джейми занял место у кормы, остальные повернулись лицом к нему.
— Шляпы долой, — приказал он, снимая свой цилиндр. Скай, Хоуг, кочегар и боцман Тинкер обнажили головы. Он открыл помеченный раздел морского устава.
Читая и импровизируя на ходу, он произнес:
— Мы собрались здесь перед лицом Господа, чтобы отдать останки нашего друга Малкольма Струана, мужа Анжелики Струан, тайпэна «Благородного Дома», морской бездне, исполняя его желание быть похороненным в море, чего желала и она тоже, поступая, как подобает истинным друзьям…
При упоминании имени Малкольма глаза кочегара расширились, и он оглянулся на боцмана, который покачал головой, предупреждая его, чтобы стоял тихо. Бормоча что-то себе под нос, кочегар, ненавидевший любые похороны, плотнее запахнулся в свою куртку от пронизывающего ветра, больше всего ему хотелось сейчас оказаться в своём теплом машинном отделении. Ветер стал крепче на один узел. Они все ощутили эту перемену. Джейми на мгновение замолчал в нерешительности, потом продолжил:
— А теперь вознесем молитву Господу. Отче Наш… Каждый на свой лад обратился к Богу, читая слова молитвы, но большинство голов занимала мысль о том, насколько круче стала вздыматься палуба. Когда молитва была окончена, Джейми, щуря глаза, на секунду посмотрел в книгу. Не потому, что забыл, что говорить дальше — он дважды перечел всю службу в рулевой рубке на пути сюда, — ему было нужно время, чтобы немного успокоилось сердце, чтобы он мог собрать свои мысли, забыв на время о море. Пока остальные стояли, закрыв глаза, он держал их открытыми. Вместе с боцманом он видел за их спинами надвигающуюся линию шквала, вскипающие под ней волны, тяжелые и безобразные.
— Как капитан катера «Облачко» торгового дома «Струан и Компания», — произнес он чуть громче, чем раньше, чтобы его слова не заглушал ветер, — я выполняю свой долг и высокую привилегию и предаю дух этого человека в руки Господа Всемогущего, и прошу Господа Всемогущего отпустить ему прегрешения его, не то чтобы мы знали за ним какие-то настоящие грехи, и отдаю тело его бездне, откуда… откуда мы все пришли сюда из Англии, нашего дома за морями. Он был добрым, прекрасным человеком. Малкольм Струан был добрым, прекрасным человеком, и нам не хватает его, нам не хватает его сейчас и будет не хватать в будущем… — Он взглянул на Анжелику, которая обеими руками держалась за стойку фальшборта так, что побелели костяшки пальцев. Порыв ветра ударил в неё, прижав вуаль к лицу. — Вы хотите сказать что-нибудь, мэм?
Она покачала головой, слезы беззвучно текли по её щекам. На правый борт залетели брызги, он сидел чуть ниже в воде из-за веса собравшихся там и веса гроба.
Он сделал печальный жест кочегару и Скаю. Неловко действуя руками, потому что их постоянно швыряло из стороны в сторону, они развязали веревки и натужно приподняли гроб на правый фальшборт и двинули его вперед. Джейми одной рукой помогал им. И когда гроб закачался на фальшборте, его собственная печаль и боль взмыли вверх, захлестнули его, и он громко произнес: