взгляд с кофейной чашки на меня.
— Так где же она, Патрик?
Я запустил пальцы под обшлаг ее купального халата и прикоснулся к руке.
— Она в карьере, Энджи.
— Почему?
— Не знаю.
— Кто-то похищает девочку, требует за нее выкуп и потом ее убивает. Вот так просто?
— Да.
— Почему?
— Потому что она видела лица похитителей. Потому что, кто бы там ни был в карьере вчера вечером, они почуяли участие полиции, поняли, что мы пробуем сыграть на их разногласиях. Не знаю. Потому что детей вообще иногда убивают.
Она поднялась из-за стола.
— Давай-ка проведаем Сыра.
— А спать?
— После смерти отоспимся.
22
Мокрый снег, недолго шедший вчера под вечер, сегодня с утра пошел снова, и к тому времени, когда мы доехали до тюрьмы Конкорд, уже казалось, что по капоту стучат пятицентовые монеты. На этот раз со мной не было стражей порядка, поэтому Сыра привели в комнату для свиданий, и мы могли разговаривать с ним из полуотгороженной кабинки через толстое стекло. Я снял телефонную трубку, Сыр потянулся за своей.
— Привет, Энджи, — сказал он. — Хорошо выглядишь.
— Привет.
— Может, выйду отсюда когда-нибудь, сходили бы вместе, выпили солодового с шоколадом или еще чего-нибудь такого.
— Солодового с шоколадом?
— Ну да. — Он размял плечи. — Чего-нибудь такого.
Она прищурилась.
— Конечно, Сыр. Конечно. Позвони, когда выйдешь.
— Черт возьми! — Сыр хлопнул огромной ладонью по разделявшему нас стеклу. — Первой узнаешь.
— Сыр, — сказал я.
Он поднял брови.
— Крис Маллен мертв.
— Я слышал. Ужасно досадно.
— Ты, похоже, стойко переносишь эту потерю, — заметила Энджи.
Сыр откинулся на спинку стула и некоторое время смотрел на нас, лениво почесывая грудь.
— Бизнес такой, понимаете? Ублюдки рано уходят из жизни.
— Фараон Гутиеррес — тоже.
— Да, — кивнул Сыр. — Жаль Фараона. Умел одеться ублюдок. Понимаете, о чем я?
— Ходят слухи, Фараон работал не только на тебя, — сказал я.
Сыр приподнял бровь и, мне показалось, на мгновение растерялся.
— Как-как ты сказал, брат мой?
— Говорят, на федералов работал.
— Херня. — Сыр широко улыбнулся и покачал головой, но глаза оставались широко открытыми, а взгляд слегка рассеянным. — Будешь верить всему, что болтают на улице, станешь — уж не знаю — копом, который свою маму трахает, или чем-то таким.
Выразился он неудачно, и сам понимал это. До сих пор все, что касалось тех, от кого Сыр во всем зависел, вылетало у него изо рта гладко, быстро и выходило забавно, даже угрозы. Судя по бедности речи, ему до сих пор и в голову не приходило, что Фараон может быть копом.
Я улыбнулся.
— Полицейский, Сыр. В твоей организации. Подумай, как это скажется на твоей репутации.
Сыр, по-видимому, постепенно приходил в себя. Он посмотрел на нас с любопытством.
— Твой парень Бруссард заходил меня проведать около часа назад и по доброте душевной рассказал, что Маллена и Гутиерреса больше нет в живых. Думает, я сам своих ребят завалил? Говорит, заставит меня расплатиться. Это будто бы из-за меня его от работы отстранили и напарник его, старый дурень, расхворался. Очень разозлился он на Сыра, если хотите знать правду.
— Горько слышать это, Сыр. — Я придвинулся к стеклу. — Есть и еще кое-кто, кто не на шутку разозлился.
— Да? И кто же это?
— Брат Роговски.
Пальцы, которыми Сыр почесывал себе грудь, вдруг замерли, а передние ножки стула, висевшие в воздухе, стали на пол.
— Что же прогневило брата Роговски?
— Кто-то из ваших мызнул ему несколько раз трубой по затылку.
Сыр покачал головой:
— Не из моих, милок. Не из моих.
Я посмотрел на Энджи.
— К несчастью, — сказала она.
— Да, — вздохнул я. — Плохо дело.
— Что? — сказал Сыр. — Вы же знаете: да чтобы я поднял руку на брата Роговски…
— Помнишь того парня? — спросила Энджи.
— Которого? — сказал я.
— Ну, ты его знаешь, несколько лет назад… важная шишка в ирландской шайке. — Она щелкнула пальцами.
— Джек Рауз, — подсказал я.
— Точно. Он был вроде ирландского крестного отца, так? Или что-то в этом роде.
— Постойте, — сказал Сыр. — Никто же не знает, что стало с Джеком Раузом. Кроме того, что он разозлил Патрисос или кого-то там еще.
Он посмотрел на нас через стекло, и мы оба медленно покачали головами.
— Постойте, вы что же, хотите сказать, что Джека Рауза зарезал…
— Ш-ш-ш. — Я поднял к губам указательный палец.
Сыр положил телефонную трубку на стол и целую минуту разглядывал потолок. Потом он снова посмотрел на нас, но к этому времени стал, кажется, сантиметров на тридцать меньше ростом и вспотел так, что волосы прилипли ко лбу, отчего Сыр стал выглядеть лет на десять моложе. Он снова взял трубку.
— Слухи из кегельбана? — прошептал он в нее.
Года два-три назад Бубба, наемный убийца по имени Пайн, я и Фил Димасси повстречали Джека Рауза и его правую руку, полоумного Кевина Херлихи у заброшенного кегельбана в Кожевенном квартале. Зашло нас туда шестеро, вышло четверо. Джека Рауза и Кевина Херлихи связанных, с кляпами во рту истязали Бубба и несколько шаров для игры в боулинг. У жертв шансов спастись не было. Санкционировал это убийство Жирный Фредди Константайн, глава здешней итальянской мафии, и те из нас, кто вышел тогда из кегельбана, знали, что тела убитых никто не найдет и дураков искать их не найдется.
— Это правда? — прошептал Сыр.
Утвердительный ответ он прочел у меня в глазах.
— Бубба должен знать: я к этой истории с трубой не имею никакого отношения.
Я посмотрел на Энджи. Она вздохнула, взглянула на Сыра и потом на полочку под самым стеклом.
— Патрик, — сказал Сыр, и в его голосе не было и следа обычных интонаций, — ты должен передать это Буббе.
— Знаешь что? — сказала Энджи.
— Я к этому отношения не имею.
Энджи улыбнулась и покачала головой.
— Ну да, конечно, Сыр, конечно.
Он стукнул тыльной стороной ладони по стеклу:
— Послушайте меня! Я к этому отношения не имею.
— Бубба на это смотрит иначе, Сыр.
— Так скажите ему.
— Почему?
— Потому что это правда.
— Я на это не куплюсь, Сыр.
Он подвинул свой стул поближе к нам и сжал телефонную трубку так, что мне показалось, она вот-вот треснет и развалится надвое.
— Слушай меня, кусок дерьма. Этот психотик думает, я его трубой трахнул, так я с таким же успехом мог бы и какого-нибудь охранника тут пришить, чтобы