монитор и резко сжал пальцы. Его рука легла на стержень странной формы, погруженный в пульт управления.
— Накопительные сборки машзала привести в движение! Подготовка к открытию коридоров оттока!
Оттуда, где встал Гедимин, многочисленные мониторы было видно плохо. Один из них был выделен для показателей накопительных сборок — сармат не без труда из-за чужого плеча мог видеть, как плавно ускоряется их вращение. Где-то поднимались экранирующие щиты, перекрывающие коридоры оттока, опускались линзы, фокусирующие омикрон-пучки…
— Первый блок — интенсивность на сборке три кьюгена в час! — доложил оператор. Гедимин мигнул. «При том, что реактор нараспашку, да ещё за линзами? Что-то оно не торопится греться…»
— … интенсивность на сборке три и две десятых… три и восемь десятых…
Гедимин поймал на себе очередной взгляд — в этот раз не из стены (оттуда уже пару минут никто не выглядывал). Теперь его пристально изучали двое в цветных экзоскелетах.
— А здесь ко всему готовы, — вполголоса заметил золотисто-бело-чёрный. — Даже к тому, что нам придётся прорубаться из-под развалин.
— В таком случае одного плазмореза мало, — отозвался полковник. — Если нас накроет всей станцией…
Гедимин стиснул зубы. «Надеюсь, „Эданна“ этих „бабуинов“ не слышит!»
— С первого по сороковой — поднять стержни управления! — скомандовал Исгельт, и Гедимин впился взглядом в монитор. «А вот теперь — всё серьёзно…»
Он приложил ладонь к стене.
— Тихо. Ощущения будут странные. Но ты станешь гораздо сильнее.
Щупальца плотно обвили его пальцы и мелко задрожали. На щите управления вспыхивал индикатор за индикатором.
— Командир Исгельт, ЭСТ-пульсация на пятом блоке!
Гедимин вздрогнул всем телом.
— Внеплановая вспышка ЭСТ-излучения на восьмом…
— … и двенадцатом!
— Что с омикроном? — отрывисто спросил Айзек.
— ЭМИА-излучение растёт в пределах нормы, выходит на штатный уровень, — отозвался главный оператор, сдерживая дрожь в голосе. — Пульсация и вспышки ЭСТ-излучения на тридца… на сорока реакторах!
— Незнакомая ситуация, — вполголоса заметил представитель «ТВЭЛа». — Степень опасности?
— Если не затронут оми… ЭМИА-излучение — минимальная, — отозвался Исгельт, гипнотизируя мониторы. Крайний, малозаметный, вдруг вспыхнул и часто запищал.
— Проблемы снаружи! — быстро сообщил дежурный. — Штормовое волнение, скорость ветра двадцать метров в секунду, вода прибывает по всему побережью!
— Новоустье? — дёрнулся кто-то из охранников.
— Скорость нагона воды? — быстро спросил космофлотчик, хватаясь за наручный смарт.
— Полметра в минуту, — голос сармата дрогнул. — Я бы советовал…
— Новоустье? Говорит «Эданна»! Немедленная эвакуация людей и техники! — резко выкрикнул в передатчик человек из космофлота. — Да, на «Косатке»! Опреснители подтоплены? Космодром…
— Успевают, — прошептал во внезапно наступившей тишине Айзек. — Это не штормовой нагон. Вода просто… поднимается. Как будто Шпицберген в неё уходит. Медленно так, с мелкими всплесками. Метров по десять.
Внутри черепа Гедимина кто-то отчаянно вскрикнул. Тут же пропали щупальца, вцепившиеся в его руку — и мгновенно упали до нуля все показания ЭСТ-излучения на мониторах. Снизился и «омикрон», — станция не заглохла, но работала как-то странно.
— Аварийное глушение? — почему-то Исгельт повернулся не к мониторам и не к Айзеку, а к Гедимину. Тот мигнул.
— Она очень напугана. И, похоже… — он смотрел на один показатель «сигмы» — с датчиков, расположенных снаружи. Он возрастал секунда за секундой, и источник излучения был со всех сторон одновременно — кроме самой станции.
— Там что-то снаружи, с этим штормом! Какая-то квантовая тварь! — Гедимин взглянул на дозиметр — экраны станции кое-как держались, но что-то просачивалось, и стрелка-указатель металась во все стороны. — Мачты вниз, поля поднять, реакторы не трогать — «Эданне» так спокойнее!
Он шагнул к шлюзу, не обращая ни на кого внимания, аварийно открыл его. Окликнули его уже у второго люка.
— Ты куда⁈ — крикнул ему в спину Айзек.
— Поговорю, — выдохнул Гедимин. — Я таких видел. Они разумны. И мы его не обижали!
Он вывалился наружу — и тут же обернул себя защитным полем с ветрорезными гребнями — при всей массе его едва не влепило обратно в ворота. «Вот явно тут не двадцать метров,» — мелькнуло в мозгу. Сармат еле слышал собственные мысли — море со всех сторон билось о скалы, дробя лёд и камень. «Мы в горах, побережье далеко…» — ему хотелось лечь и ползти, но он удержался и подошёл к обрыву на своих ногах. Внизу мелькнул чёрный гребень, вздувшаяся над ним шапка пены, — и волна ударила в скалу в десятке метров под ногами сармата, обдав защитное поле брызгами.
— Эй! В море! — заорал Гедимин, но тут же понял, что такой грохот не перекричит. Он вскинул над головой сфалт, включил реактор на полную мощность. «Оно в море, в небе пусто, иначе бы сканер видел, — я его не зацеплю!»
Ветер хлестнул по шлему так, что пришлось пригнуть голову — но плазменный шар ушёл на триста метров вверх и там взорвался, на миг заглушив рёв шторма.
— Эй! Змей из моря! Я тебе не враг! — прокричал Гедимин, с тоской понимая, что волны снова грохочут — и вряд ли кто-то его слышит. — Наша станция тебе не мешает! Я видел таких, как ты! Вы — разумные существа! Даже Уран из хаоса!
Защитное поле сдуло. Ветер хлестал Гедимина со всех сторон — но суммарный вектор оставался нулевым, и сармат не двигался с места. Он чувствовал тяжкий холод, поднимающийся по телу — будто погружался в ледяную воду. «А грохот стал тише,» — мелькнуло в мозгу. «И „сигма“… она усилилась! Кольцо вокруг острова, точка на мне… кажется, он услышал!»
— Ты бог воды, да? — говорить всё ещё приходилось громко. — Кто-то из них? Я был на Равнине, знаю Венгутту, — она из ваших?
Холод ослаб — невидимая вода будто остановилась на уровне плеч.
— От нашей станции тебе никакого вреда! —