Читать интересную книгу Форпост. Найди и убей - Андрей Валерьев

– Увы и ах! – Подхватил игру Романов. – Весьма сожалею.

– Боюсь, что этого совершенно недостаточно. Жаль. Очень жаль с вами так скоро расставаться.

Иван поднялся на ноги, поднял дубинку и уже абсолютно серьёзным тоном продолжил.

– Ну что, давай прощаться. Ты рассказал всё, что мог и больше ты мне не нужен. Извини.

– Без вариантов? Могу я попробовать предложить ещё что-нибудь?

– Например?

– Я знаю где мы.

Эти простые четыре слова ударили Ивана по голове похлеще кувалды. Земля поплыла под ногами, которые разом стали ватными.

«Не врёт, сучёныш» – Маляренко поверил сразу. Слишком умным был его собеседник, чтобы врать на эту тему.

Володя тоже лишний раз убедился в уме этого безымянного мужика. Тот поверил сразу и без оговорок. Он не стал грозить карами и предупреждать об ответственности. Они оба уже всё просчитали и оба знали, что Володе некуда деваться с этой подводной лодки. А единственная надёжда на спасение – вот она, с дубиной напротив сидит.

– В общину идёшь как равный, про Машку – забудь. Бабу тебе, какую-никакую найдём. Все непонятки с местным населением беру на себя. Даю слово. – Иван споро распутывал узлы. – Рассказывай. Романов застонал – развязанные руки затекли и сильно болели.

– Я. Покажу. Это недалеко. На машине за пару часов обернёмся. Ты слово дал. Так?

– Да. – И Иван пожал протянутую Владимиром руку.

Глава 10. «Выхода нет» В которой Иван видит сон и болеет.

На следующее утро Иван никуда не поехал – всё тело ломило и страшно болели все синяки и ссадины. Охающая Алина притащила к палатке вождя и тот настоятельно, с матом, с шутками-прибаутками и поднесённым к носу Вани кулаком, попросил того «не рыпаться» а смирно полежать денёк-другой. К новостям о том, что новенький житель посёлка в курсе того где они оказались, Николай отнёсся совершенно равнодушно, пожав плечами и заявив, что это всё равно ничего не изменит. На недоумённые взгляды четы Маляренко он пояснил, что если бы там была «калиточка», то, скорее всего, Володи они бы не увидели. А тратить драгоценный бензин для краеведческих поездок – тупость. И вообще, он этому козлу нихрена не верит. После чего, сославшись на кучу дел и предупредив «чтоб никому ни гу-гу», вождь усвистал восвояси, оставив друга валяться в палатке и скучать. Следующим посетителем оказался Романов. Вежливо поздоровавшись с Алиной, он уселся на пороге палатки и просветил Ивана о том, что босс категорически отказался выделять бензин на поездку, так что придётся идти пешком. Постепенно разговорившись на разные отвлечённые темы, мужчины не заметили, как наступило время обеда. Володя оказался удивительно интересным собеседником и прекрасным рассказчиком. Истории из своей жизни он преподносил с таким юмором, что Алина звонко хохотала, да и Иван тоже, случалось, ржал. Да так, что рёбра начинали болеть ещё сильнее. Потом на шум притопал вечно хмурый и недовольный Звонарёв и отправил юмориста копать глину, а Алину – на кухню. К вечеру в палатку заглянул неимоверно довольный жизнью Юрка-длинный и захлёбываясь в эмоциях долго и косноязычно благодарил «командира» за «таааакую девчонку». Следом, с круглыми глазами, в палатку вернулась Алина и сообщила, что первая, всеми признанная, красавица и, по совместительству, «первая леди» Оля ходит совершенно подавленная. А всё потому, что Юрка, наконец, вернулся и привёл с собой Машу. И что на её фоне Оля выглядит серой уточкой. А Машка увидала живого и здорового Владимира и ударилась в панику со слезами. И ещё… И вот… А потом… На этом долгий день закончился и Ваня заснул.

– Ключи давай. – Хмурый Маляренко остановился перед вождём и требовательно протянул руку. – Пешком я не дойду сейчас. Ключи. От любой машины.

Завтракавший Николай отложил ложку и тоже нахмурился. Вождь очень не любил, когда с ним разговаривали таким тоном. Над столом повисла тишина – никто ничего не понимал. Владимир и Алина стояли позади Ивана и напряжённо наблюдали за сидящими за столом мужиками.

– Серый, дай ему ключи от «Цефиры». Не спрашивай ничего. А ты, – Вождь исподлобья глянул на Маляренко. – А ты… про уговор помни. Понял?

Тихо потрескивал остывающий металл на автомобиле. В зарослях колючки стрекотали кузнечики, а в темнеющем грозовыми облаками небе пела птица. Невдалеке орудовал лопаткой Володя, закапывая останки, найденные на этом месте. Алина потерянно сидела на земле с остекленевшими глазами. Взгляд её был пустым и безжизненным. Иван еще раз прошёл вдоль находки, проведя по ней ладонью. Он понял – назад хода нет. Только сейчас до него дошло, что все эти месяцы он жил с одним неосознанным чувством, которое поддерживало и спасало его. С надеждой. С мечтой на лучшее. На «вдруг». Что всё, происходящее с ним – лишь сон и он рано или поздно проснётся и снова заживёт своей жизнью. Снова увидит родителей и любимый город. Всё вокруг стало нечётким и мутным. Ваня с удивлением обнаружил, что уже давно из его глаз катятся слёзы. Они были очень старые на вид. Эти когда-то полированные гранитные плиты.

Они вросли в землю так, что большую часть текста невозможно было прочесть. Но и того, что удалось разобрать, Ивану хватило. Из десятка массивных плит половина лежала на земле. Ещё пара сильно покосилась. Мелькнувшая было спасительная мысль о том, что и эти камни перенеслись вместе с ними, была отвергнута холодным и трезвым рассудком. Любому, даже не искушённому в археологии человеку было ясно, что эти камни стоят здесь сотни лет. Стоят здесь всегда.

«В память Псковских десантников, павших при освобождении Крыма от украинско-татарских захватчиков. 2018-2021 гг.»

Мелкие надписи, видимо фамилии захороненных здесь солдат, прочесть не удалось. Иван обнял жену и отвёл её к машине. Володя, сидевший за рулём, посигналил в честь павших и не торопясь поехал к посёлку. Стрелка горючего плотно лежала на нуле.

– Вот ведь! – Маляренко заполошно вскинулся и едва не заорал от сумасшедшей боли. Всё тело страшно болело – невозможно было даже пошевелиться.

– Что? – Проснувшаяся Алина с тревогой смотрела на мужа. – Болит? Или приснилось что-то?

Иван не ответил. В сумраке палатки он с мрачным любопытством изучал свои синяки. Посмотреть было на что, за сутки синяки и ссадины расползлись по всему тему, окрасив его во все цвета радуги. Хуже всего был холод. Он медленно разливался изнутри, покрывая тело холодной испариной. Чтобы не пугать и без того обеспокоенную жену, Маляренко изо всех сил давил в себе дрожь. Пока это получалось, но в голову лезли самые нехорошие мысли. Ваня припомнил последние минуты Иваныча и мысли стали совсем-совсем нехорошие.

– Что? Милый, что? – Алина с тревогой заглядывала в глаза мужу. Маляренко через силу улыбнулся, демонстрируя прекрасное самочувствие.

– Да фигня какая то приснилась… Но как реалистично то, а? – Иван припомнил выщербленный серый гранит памятника и потрясённо откинулся на подушку.

– Ашдитиви какое то! Блин… – Все болячки и тревоги были забыты. Сны Ваня смотрел регулярно, но почти никогда ничего не запоминал. А тут… Немыслимой чёткости, предельно насыщенная деталями картинка стояла перед глазами. Да что там картинка! Весь сон перематывался туда-сюда словно видеозапись.

Маляренко на всякий случай потрогал голову – шишки не было. Был болючий синяк под глазом и опухшая, словно пельмень губа. Ага. Значит, сотрясения не было.

Снова заболело всё. Иван выдохнул и, прикрыв глаза, потихоньку поинтересовался у супруги, не ездили ли они вчерась с Володей в одно место? Супруга сначала удивилась, а потом испугалась и, ревя в три ручья, начала усиленно интересоваться его здоровьем и памятью, попутно выдавая кое-какую инфу. Оказывается вчера утром он, Иван Андреевич Маляренко, живущий в законном (!) браке с ней, Алиной Ринатовной Нигматуллиной, подрался с какими-то нехорошими дядями и с тех пор лежит в их палатке. В их посёлке. В их роще посреди их (ну вспомни, милый!) степи. Иван сначала умилился, а потом задрался.

– Всё! Хватит. Я в порядке. Просто сон увидел очень яркий.

Алина кивнула и исчезла из поля зрения. Иван закрыл глаза. В его голове пела птица, щёлкал остывающий металл Димкиной «Цефиры» и приглушённо матерился Володя, закапывающий останки двух доходяг.

– Во! Понял? – Коля поднёс к носу Вани здоровенный кулак. – Лежи здесь, никуда сейчас не отпущу. Герой. Поправляйся! И напоследок весело подмигнув, вождь умотал по своим делам.

Всю воспитательную беседу Иван провёл в образе китайского болванчика – улыбаясь и непрерывно кивая другу. На душе скребли кошки. По спине бегали мурашки. А волосы вставали дыбом. С незначительными вариациями Николай почти слово в слово повторил ту видеозапись, которая имелась у Вани в голове. От этого голова пухла и без того поганое самочувствие превращалось в нечто совершенно говённое. Почему то захотелось умереть. Иван закрыл глаза и уснул.