Читать интересную книгу Скрытый террор - Дж. Лэнггут

В школе показывали и более общие учебные фильмы, такие, например, как 12-минутная лента «Полицейская дубинка» (снятая полицейским управлением Лос-Анджелеса), «Третий вызов» (сделанный по заказу министерства обороны) и «Применение слезоточивого газа для поддержания порядка». Последний фильм, присланный «Лейк-Ори кемикл компани», носил несколько рекламный характер. В Бразилии американские советники показывали также фильм о методах ведения допроса, снятый ФБР. До того как он был дублирован на португальский язык, американские советники убирали звук и сопровождали показ собственным довольно язвительным комментарием.

На групповых занятиях обсуждение проблем внутренней политики не поощрялось. Учитывая содержание фильмов и общую направленность преподавания, большинство курсантов очень скоро начинали понимать, в каких целях была создана Международная полицейская школа. Главная ее цель состояла в том, чтобы обучать полицейских методам борьбы с коммунизмом, в какой бы стране это ни происходило. Даже тех слушателей, которые не имели достаточной квалификации для их последующего привлечения к профессиональной разведработе в системе ЦРУ, обучали методам «превентивной правоохранительной деятельности» (как назвал это Джек Гоин).

Представьте, инструктировал Гоин, что вы сельский полицейский. Однажды вы встречаетесь с крестьянином и останавливаетесь, чтобы переброситься с ним несколькими словами о его заболевшей корове. В ходе беседы он говорит, что недавно на своем выгоне повстречал какого-то незнакомца. Этот факт может иметь прямое отношение к внутренней безопасности. И вам как полицейскому в таких случаях необходимо сразу же понять важность такого сообщения.

Американским советникам удавалось освоиться с местными обычаями с разной долей успеха. В столь же трудном положении оказывались и иностранные полицейские, впервые приезжавшие в Соединенные Штаты. Первой сложной проблемой стала разбивка слушателей на группы. Один полковник полиции приехал на учебу вместе со своим помощником — майором. Младший по званию офицер оказался в одной группе с полковником и по всем показателям превзошел его. Кончилось все это тем, что полковник не захотел возвращаться на родину. Случилось это в 1965 году, и с тех пор всякая разбивка на группы была отменена.

Один слушатель из развивающейся страны был арестован за кражу в магазине самообслуживапия. Позже он заявил, что отобрав нужный товар, стал ждать продавца. Когда тот так и не появился, он сунул все это в карман и ушел. По его словам, он хотел прийти в магазин на другой день, когда продавцы освободятся, и заплатить за все. Руководство школы настояло на снятии с него всяких обвинений, но оскорбленного слушателя пришлось потом не один час уговаривать отказаться от решения немедленно улететь на родину.

Другой слушатель из африканской страны был задержан по подозрению в изнасиловании. На опознании изнасилованная белая женщина указала на него. Тогда окружной следователь спросил, какой выговор был у изнасиловавшего ее человека. «Как и у всех черномазых», — раздраженно ответила женщина. Следователь попросил подозреваемого сказать несколько слов, что тот и сделан, причем с явным британским акцентом. Дело опять было прекращено. На этот раз африканский полицейский был скорее изумлен, чем раздосадован.

Многие чернокожие слушатели приезжали в США с уверенностью, что расизм будет омрачать их пребывание в этой стране. Большинство было приятно удивлено приемом, оказанным им в Вашингтоне (население там становилось преимущественно черным). Однако некоторым белым инструкторам все же не нравилось, что полицейская школа расположена в американской столице. Они считали, что, если бы она находилась где-нибудь на Среднем Западе, их слушатели получили бы более объективное представление о Соединенных Штатах.

«Мы торчим здесь потому, что чиновники из госдепа нам не доверяют», — жаловался один нз инструкторов.

И он был прав. Управление общественной безопасности направляло группы полицейских инструкторов в Южный Вьетнам. Со временем в Вашингтоне стали циркулировать слухи, вызывавшие все большее беспокойство. В американском посольстве в Сайгоне все чаще поговаривали о пытках и убийствах политических заключенных (иногда в присутствии американских официальных лиц). Аналогичные сообщения стали поступать из Ирана и Тайваня, а затем и из Бразилии и Греции.

Применение пыток противоречило официальному курсу Международной полицейской школы. Ряд инструкторов решительно возражали против каких бы то ни было пыток. Правда, не столько из моральных соображений, сколько из соображений целесообразности, считая, что пытками все равно ничего не добьешся. Некоторые слушатели, однако, придерживались иного мнения. Вопрос о методах ведения допроса занимал важное место в программе и вызывал долгие споры между слушателями и преподавателями.

Прежде чем переходить к самой процедуре допроса, слушателей инструктировали сначала об условиях, в которых лучше всего это делать. Комната, говорили преподаватели, должна иметь одну дверь. Лучше, если она будет без окон. Если все же окна есть, они должны быть закрыты и зашторены. Комната должна быть звуконепроницаемой. Телефон должен издавать не звуковые, а световые сигналы, видимые лишь допрашивающему. Все это, включая совершенно голые стены, должно лишь подчеркивать полную изоляцию допрашиваемого.

Важные допросы следует записывать на магнитофон. При этом микрофон следует куда-нибудь спрятать (например, вмонтировать в телефонную трубку). В комнате должно быть зеркало, сквозь которое можно наблюдать за поведением заключенного. Лицу, ведущему допрос, рекомендуется быть в гражданском. В этом случае он может рассчитывать на большее доверие заключенного.

В ходе допроса необходимо подмечать признаки, по которым можно заключить, что допрашиваемый лжет. К ним относятся: появление пота, бледность, пересохшие губы, учащенный пульс, тяжелое дыхание.

Подобный инструктаж проводился лишь на первых порах. В середине 60-х годов акценты стали смещаться. До этого успешный допрос подозреваемого в убийстве требовал лишь определенного опыта и умело подстроенных ловушек. Приводился следующий пример:

Инструктор (непринужденно): Курить хотите?

Подозреваемый: Да, спасибо.

Инструктор: Можно вашу зажигалку?

Подозреваемый (роясь в карманах): Что-то не могу найти.

Инструктор: Где же вы ее оставили?

Но такого рода ловушки годились лишь для простаков-любителей. Полицейские, приезжавшие теперь в школу, знали, что непокорных повстанцев и убежденных бунтарей такими вопросами не «расколешь».

Инструкторы, особенно те, кто уже работал в странах, где действовали повстанцы, знали, что в большинства случаев политические активисты на допросах пытаются тянуть время и в течение одних суток отмалчиваются, чтобы дать своим товарищам возможность укрыться за это время в более надежном месте. Слушатели хотели знать, что же делать с такими «профессионалами».

— Если человек думает, что он тертый калач и его не проведешь, — говорил один инструктор, — заставьте ею поверить, что вам известно еще больше, чем ему.

— Нет, — говорил другой инструктор. — Лучше притвориться немым. Пусть он сам говорит. Вдруг он попробует как-то себя выгородить? Но и в этом случае не перебивайте и слушайте его молча. Пока заключенный будет выговариваться, он может что-то сболтнуть, а это «что-то» может оказаться весьма для вас полезным.

— А можно, — сказал третий инструктор, — попытаться взять его на удочку.

Все это, однако, заканчивалось, как правило, одним вопросом: «А почему бы не врезать ему как следует?»

Хотя на словах все инструкторы возражали против избиения арестованных, по их поведению слушатели легко могли определить, кто действительно придерживается такой точки зрения, а кто относится к этому по-иному.

Один инструктор утверждал, что все пытки малоэффективны, так как одни люди вообще не чувствуют боли, другие же, напротив, начинают дрожать от страха и молить о пощаде еще до того, как к ним кто-то прикоснется. Другой инструктор, бывший полицейский с Юго-Запада, советовал слушателям громко приказать во время допроса: «Принесите трансформатор и электрические провода». Конечно, тут же добавил он, никто этого делать не будет. Но люди по-разному реагируют на всякого рода угрозы, поэтому допрашивающему необходимо проверить, как к этому отнесется арестованный, чтобы подобрать к нему нужный ключ.

— Всякий, кто ударит заключенного, — трус, — такими словами начал как-то свою лекцию один из инструкторов. Казалось, он был в этом убежден. Тогда какой-то слушатель из Латинской Америки спросил:

— Даже если он плюнет вам в лицо?

Не ясно было, что тот считал для себя более оскорбительным: когда плюют в лицо или когда называют трусом. Инструктор решительно кивнул головой и ответил: